Летняя гроза

Путь был унылым, но Джереми, все мысли которого были поглощены Грозой, этого не замечал. К первым числам февраля он уже почти добрался до Черных гор, как вдруг неожиданно разразилась жестокая снежная буря. Позднее из рассказов Ветра Джереми понял, что был застигнут врасплох тем же самым ураганом, что и охотившиеся воины.

Никогда в своей жизни Джереми не видел ничего подобного и надеялся никогда больше не увидеть, хотя ему часто приходилось сталкиваться с подобными природными явлениями.

Леденящий северный ветер гнал снег с такой силой, что Джереми не мог видеть даже впереди идущего мула. Да что там мул, он не мог различить даже голову собственной лошади! Когда через несколько минут Джереми почувствовал, что его лицо и руки онемели от холода, он понял, что должен срочно найти убежище. Ослепленный белым колючим снегом, окоченевший от холода, не слыша ничего, кроме дикого завывания ветра, уже не он сам, а его лошадь нашла спасительную поляну. Это были всего лишь заросли ежевики, заслоненные нависающими сверху соснами, но Джереми в ту минуту это показалось просто райским местом! Протолкнув свою лошадь и упирающихся мулов сквозь тугие прутья, окружавшие маленькое пространство, он увел их прочь от бушующей непогоды. Разгрузив мулов и сняв с лошади седло, он расстелил свои походные постельные принадлежности посреди четырех животных и накрыл лошадей попонами, одеялами и всем тем, что сумел разыскать, соединив их таким образом в одно целое. Затем сел на землю, чтобы ждать, и молиться, и думать о Грозе, постоянно гадая, сможет ли он выжить, чтобы снова увидеть ее дорогие черты.

Дрожа так, что у него стучали зубы, Джереми мрачно наблюдал, как свирепствует буран. Даже защищенный стеной из теплых конских тел, он чувствовал, что промерз до костей. Только мысли о Летней Грозе, казалось, согревали его душу.

В своем воображении он воскрешал все, что было связано с Летней Грозой, особенно то прекрасное время, когда она была еще совсем юной. Было поразительно, как легко мог он представить себе ее облик, золотистые глаза, сверкающие янтарным блеском. Он мог видеть упрямый наклон ее головы и длинные темные ресницы, оттеняющие ее глаза. Он видел черные волосы, но не заплетенные в косы, которые она носила последние два года, а свободно ниспадающие на спину тяжелыми темными волнами, блестящие, как вороново крыло, и нежные, как шелк.

В воспаленном мозгу Джереми возник мягкий, красиво очерченный рот Грозы. О Господи, эти манящие губы! Он смог снова почувствовать их сладость, как когда-то однажды. Джереми испустил стон, когда вспомнил об ее упругой юной груди, сжатой в его ладонях, о манящем покачивании ее бедер, о чудесном румянце на ее лице и о мягкой нежной коже.

Замерзающий Джереми только теперь полностью осознал, как много она для него значит и как сильно он ее любит. С радостью и печалью пополам он выпускал на волю свои самые тайные желания. Каждое ощущение, каждое воспоминание было для него бесценным сокровищем, которые он, как скряга, годами хранил глубоко в душе. Все эти невысказанные чувства теперь переполняли его сердце, и в своем воображении он говорил ей о любви. Она тоже отвечала ему любовью, но, к сожалению, это было только в его мечтах.

Внезапно Джереми очнулся. В первый момент, окруженный со всех сторон слепящей белизной, он подумал, что, наверное, замерз до смерти и отправился на небеса. Затем один из мулов фыркнул и зашевелился, и иллюзия исчезла. К тому же он чувствовал себя слишком замерзшим, чтобы быть мертвым! Коротко усмехнувшись, Джереми огляделся. Хотя по-прежнему стоял трескучий мороз, ветер все же утих. Всюду, словно прекрасная накидка, лежал нетронутый белый снег. Воздух был свежий и бодрящий, но настолько холодный, что почти обжигал легкие. Тем не менее, Джереми глубоко вздохнул. Хорошо еще, что остался жив!

На снег, возможно, было приятно смотреть, но чертовски трудно по нему ехать, в чем Джереми смог вскоре убедиться. Нескончаемыми часами он брел пешком, таща за собой спотыкающихся животных. Снег часто доходил ему до пояса, а сугробы могли укрыть всадника. Очень часто Джереми по-настоящему сомневался, сможет ли добраться до шайеннского лагеря или куда-нибудь еще в этой заснеженной пустыне. В самые тяжелые моменты, когда в нем начинало подниматься чувство жалости к самому себе, он спрашивал себя, будет ли Гроза оплакивать его смерть. И одна лишь мысль о ней заставляла его, преодолев отчаяние, идти дальше.

И вот однажды, когда Джереми уже окончательно выбился из сил, он вдруг заметил, что почти добрался до цели своего путешествия. Его охватило такое сильное чувство облегчения, что он оседлал лошадь и зарыдал. Он снова сможет увидеть свою тайную любовь. Он благодарил Господа за то, что он оставил его в живых!

Джереми остался, чтобы ухаживать за медленно выздоравливавшим Ветром. Гроза была очень благодарна ему за помощь. Теперь ей уже не нужно было охотиться самой, поскольку Джереми ездил на поиски пищи вместе с другими воинами. Кода Гроза была занята работой в деревне, Джереми часто помогал Ветру присматривать за детьми. Оставляя своего мужа беседовать с Джереми, Гроза теперь могла снова навещать своих подруг — удовольствие, которое она с недавних пор была лишена.

С помощью Джереми Ветер быстро встал на ноги. Хотя Джереми и хвалил Грозу за то, что она прекрасно врачевала раны Ветра, его собственные, более обширные знания в области медицины сейчас очень пригодились. Привыкший лечить животных, которым часто приходилось восстанавливать подвижность конечностей и мышц, он долго и упорно занимался с Ветром, когда кости воина достаточно хорошо срослись. Джереми придумывал специальные упражнения, чтобы разработать суставы и укрепить кости, не причиняя им вреда.

Под его руководством и наблюдением Ветер стал быстро восстанавливаться и вскоре уже мог ходить, лишь немного прихрамывая. Через некоторое время после снятия швов он снова смог пользоваться левой рукой, которую Гроза считала безнадежно искалеченной. Хотя рука немела и очень болела к концу дня, она вскоре почти полностью восстановила прежнюю подвижность. Возможно, она никогда не станет такой же красивой и сильной, как когда-то, но Ветер был рад и тому, что у него нормально действуют обе руки. По мере выздоровления Ветра многочисленные рубцы на его теле начали бледнеть, и через некоторое время остался всего лишь один заметный шрам, который немного испортил его красивое лицо.

— Теперь у тебя появилась особая примета, — сказала ему Гроза. — К тому же этот шрам делает тебя более свирепым, что замечательно для воина.

— Я не хочу выглядеть слишком свирепым, — сказал он, увлекая ее с собой на циновку, — иначе я могу напугать свою любимую молодую жену, и она больше не захочет делить со мной ложе.

Когда их губы встретились, она прошептала:

— Я всегда буду рада сделать это, Вольный Ветер. — Полная страстного желания, Гроза начала отвечать на его горячие ласки и через некоторое время позабыла обо всем на свете.

Внезапно она вспомнила, что Джереми нет в их вигваме. Немного отстранившись, она спросила прерывающимся от страсти голосом:

— Ветер, а где Джереми? Я не хочу, чтобы он вошел, когда мы будем заниматься любовью.

— Джереми сегодня переночует у Двух Стрел. Я сказал ему, что хочу побыть наедине со своей застенчивой женой.

Яркий румянец вспыхнул на щеках Грозы, и она зарылась лицом в плечо мужа.

— Он же догадается, чем мы тут занимаемся, — стыдливо простонала она.

Грудь Ветра под ней начала сотрясаться от смеха:

— Только дурак не догадается.

Он потянул Грозу к себе, заставив лечь на него.

— Сегодня ночью, пока я еще полностью не набрался сил, тебе придется потрудиться. — Его темные глаза лукаво засверкали, а краска на ее лице стала еще гуще от этих слов.

— Ты уверен, что уже достаточно здоров? — колеблясь, спросила она. — Я не хочу причинить тебе боль.

— Золотистые Глаза, я уж точно умру от боли, если ты не займешься со мной любовью сегодня ночью, — успокоил ее Ветер. — Доставь мне удовольствие, любовь моя, — прошептал он, наклоняя ее к себе и приникая к ее груди горячими губами. — Доставь мне такое же удовольствие, которое я постараюсь доставить тебе.