Летняя гроза

Маленький отряд редко брал пленников, так как от них было мало проку. Набеги были молниеносны и точны. Они нападали неожиданно, жгли, убивали, разоряли и исчезали так же быстро, как и появлялись. Те переселенцы, которым удавалось выжить, рассказывали о размалеванных дьяволах, устремлявшихся на них с адской яростью, причем их дикие боевые вопли были не менее страшны, чем их пылающие стрелы. Множество свежих скальпов болтались на поясах индейцев-шайеннов, и множество лошадей, захваченных в качестве трофея, следовали за ними в день удачного набега.

Вскоре молва о возобновившихся набегах и о новом дерзком предводителе индейцев распространилась по всей территории. Слухи об этих молниеносных и неожиданных нападениях передавались как белыми, так и индейцами. После нескольких лет относительного затишья в действие вновь была приведена кавалерия, но, несмотря на все усилия, участников предательских нападений так и не удалось обнаружить. Казалось, они всегда нападали в самый неожиданный момент, а затем бесследно исчезали. В различные поселения были посланы войска, но никто из жителей не знал, откуда взялся этот отряд мстителей, не знал или просто не хотел сказать.

Ходили слухи, что среди нападавших видели сына вождя шайеннов Зимнего Медведя. Но когда к нему с целью расследования были посланы кавалерийские войска, тот с негодованием предъявил им своего новорожденного сына, чем привел их в полное замешательство.

— Я искренне сомневаюсь, что мой сын способен на такие подвиги, — насмешливо сказал он. — Но если это правда, я бы с удовольствием на это посмотрел, и моя гордость была бы безгранична.

— Так, значит, вам ничего неизвестно об их предводителе по кличке «Вольный Ветер»? — смущенно спросил лейтенант.

— Я слышал о нем, так же как и вы, но в нашем лагере нет такого человека, — уклончиво ответил Зимний Медведь.

Тем временем набеги продолжались, причем не на оживленные места, а на маленькие уединенные фермы. Индейцы нападали и исчезали, как назойливые москиты, оставляя за собой вереницу пылающих ферм и убитых или насмерть перепуганных переселенцев.

В каждом последующем донесении говорилось о неуклонном росте численности воинов и все более значительных разрушениях. Зная, насколько преувеличены могут быть слухи, кавалерия пыталась делать на это скидку.

На самом же деле отряд Вольного Ветра действительно разрастался. Наслушавшись рассказов об этих дерзких набегах, молодые воины из других племен примыкали к основному отряду. Однако Вольный Ветер тщательно отбирал вновь прибывших, с самого начала давая им понять, что не потерпит ни малейшего вызова своей власти, так что пожелавшие остаться вынуждены были признавать его лидерство.

С каждым новым набегом слава Вольного Ветра росла, впрочем, как и слава Летней Грозы. Единственная в отряде женщина-воин, она привлекала особое внимание. Припоминая рассказы о другой воительнице с золотыми глазами, многие думали, что это одно и то же лицо. Другие же отрицали на том основании, что у первой женщины были черные как смоль волосы, в то время как другая была белокура. К тому же та, другая, сражалась около двадцати лет назад, а, по всем сообщениям, эта женщина была молодая.

Начали распространяться слухи, что обеих женщин видели скачущими вместе с отрядом мстителей, и солдаты в недоумении качали головами. Нелегко было пытаться поймать этих неуловимых воинов, не оставлявших после своих дерзких нападений никаких следов. После каждого набега они, казалось, испарялись в воздухе, не оставляя ни малейшего указания на то, куда они исчезли и откуда могли появиться в следующий раз. В довершение ко всему поползли слухи, что к отряду присоединился известный индейский вождь Крадущийся Как Пума и что якобы его видели скачущим бок о бок с Вольным Ветром во главе отряда. Но все это было слишком запутанно и таинственно, чтобы быть правдой. В последний раз о вожде Пуме слышали около двенадцати лет назад. Вне всякого сомнения, он уже давно убит и похоронен в каком-нибудь тайном месте.

Этот слух основывался на факте, неведомом сбитой с толку кавалерии. К лету Таня и Адам тоже примкнули к отряду Вольного Ветра, за ними последовал и Охотник. Даже Стрелок время от времени присоединялся к ним. Заря осталась в шайеннской деревне и жила там с Зимним Медведем и его семьей, но новая жена Охотника Марла повсюду бесстрашно сопровождала мужа.

Хотя ей почти ничего не было известно об образе жизни шайеннов, она с упорством старалась его перенять.

— Если ты смогла это сделать, Гроза, то смогу и я, — говорила она своей подруге. — Я не хочу, чтобы Охотник оставлял меня у своих шайеннских родственников.

— Да, но я провела среди шайеннов первые семь лет своей жизни, — напомнила ей Летняя Гроза. — С детских лет я знаю их язык и обычаи. К тому же сейчас шайеннская деревня сильно изменилась. А здесь тебя постоянно подстерегает опасность. Мы должны все время передвигаться, чтобы не попасть в руки кавалерии.

Марла поморщилась.

— Я выдержу.

Летняя Гроза в очередной раз восхитилась мужеством своей подруги и невестки. Она искренне надеялась, что Охотник по достоинству оценит сокровище, которое ему досталось.

К этому времени Идущему Облаку исполнился год, и он уже начал ковылять на своих пухленьких ножках. С тех пор как он понял, что ноги нужны ему вовсе не для игры, его невозможно было остановить. Он походил на маленький ураган, пытаясь двигаться во всех направлениях сразу. Часто его природная любознательность доставляла сильное беспокойство его матери.

— Какой же он негодник! — говорила Летняя Гроза Тане, которая только смеялась в ответ и вспоминала о детских шалостях Грозы и ее братьев.

— Если бы не Когтистая Лапа и Боевые Перья, этот постреленок мог серьезно пострадать. Только вчера Боевые Перья схватил его за волосы и не дал ему упасть головой прямо в огонь. Идущее Облако потянулся за кроликом, которого я жарила. Сейчас у него немного болит кожа на голове, но зато он не обжегся.

Выслушав рассказ о предательстве Утренней Луны, Марла спросила:

— Непонятно, почему в тот день ни одно из животных не защищало вас и вигвам, почему они только разыскали ребенка и сторожили до тех пор, пока вы не пришли.

Летняя Гроза пожала плечами.

— Думаю, это произошло потому, что Утренняя Луна сняла с него одежду. Возможно, им не за что было ухватиться, не навредив ему. Я действительно не знаю. Я очень рада, что они нашли его и отвели нас туда. Он бы не пережил эту ночь.

— Вам очень повезло, что вы нашли его вовремя, — сказала Таня, содрогаясь при мысли о том, что могло бы случиться.

— Я знаю, — согласилась с ней Гроза, оттаскивая своего маленького сына от отцовского колчана со стрелами. — Теперь бы ему еще пережить младенчество.

Идущее Облако улыбнулся матери, показав свои белые сверкающие зубки.

— Ма-ма, — пролепетал он, тыча пальцем ей в глаз.

— Постреленок, — сказала она с улыбкой и бережно посадила к себе на колени. — Тебя надо было назвать «Беспокойством».

Сын Поющей Воды не уступал Идущему Облаку в развитии и в шалостях. Оба мальчика часто играли вместе. В конце июля Белоснежный Цветок подарила маленькому племени еще одного ребенка. Она родила крошечную изящную девочку. Летняя Гроза никогда не видела более очаровательной малышки.

— Она прелестна! — с восхищением воскликнула Летняя Гроза. — Когда-нибудь она будет такой же прекрасной, как и ее мать.

— Может быть, поженим наших детей, когда они подрастут? — поддразнивая ее, спросила Белоснежный Цветок.

— О нет! Хоть я и счастлива в замужестве за Вольным Ветром, я никогда не поступлю так со своими собственными детьми, — поклялась она. — Пусть они сами выберут себе спутников жизни.

Выйдя замуж за Вольного Ветра и поселившись в лагере шайеннов, Летняя Гроза сильно изменилась, но ее постоянно мучили сомнения по поводу продолжавшихся набегов. На каждом шагу их жизни угрожала опасность. Хотя она полностью полагалась на Ветра в качестве предводителя и верила в свои собственные воинские способности, она все же беспокоилась за их безопасность. К тому же временами ее сильно мучили угрызения совести. Ведь эти набеги приносили не только славу и возбуждение — льющаяся рекой кровь и агонизирующие крики раненых в значительной мере омрачали восторг победы. Часто жертвами этой войны становились невинные женщины и дети, а теперь ей это было совсем не безразлично. Эти картины разрывали сердце Летней Грозы, но это была военная неизбежность, которую она не в силах была изменить.