Век

Юноша вытащил ключ, отпер и распахнул дверь. Подождав, пока Марко и Малыш Винни войдут, сделал знак Виктору, чтобы тот последовал за ними. Войдя последним, Джанни закрыл дверь. Грязная масляная лампа освещала проход между тюками, по которому молодые люди пробрались в заднюю часть склада. Там Марко открыл вторую дверь. Виктор увидел контору, освещенную несколькими газовыми горелками. Вокруг овального деревянного стола сидели шесть человек их возраста. Джанни закрыл дверь и со словами: «Это Виктор Декстер, о котором я вам рассказывал. Хороший парень, живет в доме моего отца уже три месяца. Виктор, познакомься с членами клуба» — повел Виктора вокруг стола, представляя сидевшим. Виктор молча пожимал им руки. Затем Джанни придвинул несколько стульев.

— Наш клуб, — сказал он Виктору, когда они сели, — предназначен для лучших времен, пока же у нас особые цели.

— Какие же?

Джанни вытащил из кармана брюк нож и положил его на стол перед Виктором.

— Ты помог Сальваторе Вольпи получить ссуду, и это хорошо. Но скольким еще людям ты сможешь помочь, уговорить своего старика дать им ссуду? Самое большее, двум дюжинам. А нас здесь, в Нью-Йорке, миллионы, и мы, черт возьми, на самом дне. Даже евреи обращаются с нами, как с дерьмом, разве не так?

Виктор пожал плечами.

— К несчастью, да. Так что ты предлагаешь? — Он показал на нож. — Пойти и убить всех евреев в Нью-Йорке?

Джанни ухмыльнулся и оглядел сидевших за столом.

— Неплохая идея, а? — усмехнулся он, и остальные кивнули.

Он снова повернулся к Виктору:

— Я имею в виду, что нам нужно защитить себя и от других врагов тоже, не только от евреев. А словами защититься нельзя. Вот чем занимается наш клуб: мы защищаем себя, своих людей и свою территорию. Это самое главное. Хотя мы делаем и многое другое. Хочешь стать одним из нас?

Виктор оглядел сидевших за столом и спросил:

— Почему всякий раз, когда нас, итальянцев, собирается больше двух, мы первым делом создаем тайную организацию?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что нас влечет к тайным обществам, как пьяниц к спиртному. На Сицилии это мафия. Неужели вы и здесь, в Нью-Йорке, пытаетесь создать мафию?

— Не такая уж плохая идея.

Виктор встал:

— Джанни, я знаю, что творит мафия на Сицилии. Она засадила моего брата в тюрьму на всю жизнь за преступление, которого он не совершал. Как ты думаешь, захочу ли я после этого иметь что-нибудь общее с мафией здесь?

— Никакая мы не мафия! Мы...

— Чем бы вы ни были, идея все та же. Это безумие.

— Безумие? — завопил Джанни. — Когда эти проклятые евреи вышвыривают нас вон из Вильямсбурга? Они заполонили почти весь район, и если никто другой их не остановит, это сделаем мы!

— При помощи ножей?

— Да, черт тебя побери, при помощи ножей! И ружей, и всего остального!

Виктор покачал головой:

— Тогда это хуже, чем безумие. Это глупость.

Малыш Винни Тацци склонился вперед. Со своим почти ангельским красивым личиком, он сошел бы за мальчика из церковного хора, если бы его огромные карие глаза не горели ненавистью к миру, который подавлял его своими размерами.

— Может, ты ножей боишься? — спросил он.

Виктор кивнул:

— Да, боюсь, как и все, у кого есть мозги.

Малыш Винни повернулся к Джанни:

— Ты не говорил нам, что твой друг такое трусливое дерьмо.

— Я и сам этого не знал.

— Нам в клубе поганые трусы не нужны, — сказал Малыш Винни Виктору. — Поэтому лучше уйди.

— Я как раз собирался это сделать.

Он двинулся вокруг стола к двери. Марко Фоско встал и загородил ему дорогу.

— Минуточку, — остановил он Виктора. — Джанни предупредил тебя, чтобы ты не говорил о клубе его старику. Это относится и ко всем остальным.

Он вынул из кармана складной нож, открыл его и поднес лезвие к лицу Виктора.

— Если скажешь кому-нибудь, располосуем твою хорошенькую мордашку.

— Хватит, Марко, — оборвал его Джанни. — Он не проболтается. Он хоть и подлый трус, но paesano[22]. Пусть идет.

Марко сделал шаг в сторону, и Виктор смог подойти к двери. Открыв ее, он оглянулся.

— Можете обзывать меня как угодно, но все вы идете по ложному пути.

С этими словами он вышел.

ГЛАВА 8

Из буфетной, открыв двустворчатую дверь, вышел дворецкий Сирил, а за ним — лакей с серебряным подносом в руках, на котором возвышался праздничный торт с тридцатью шестью свечами. Когда лакей поставил торт перед бледной женщиной во главе стола, сидевшие за ним восемнадцать Декстеров и Эллиотов запели «С днем рождения, дорогая Элис».

— Загадай желание, тетя! — воскликнула Люсиль.

— Да, желание, желание! — хором подхватили остальные.

Загадав желание, Элис набрала в грудь воздуха, чтобы задуть свечи, и зашлась в приступе кашля. Члены семьи застыли в замешательстве, но Элис быстро оправилась.

— Пусть лучше Виктор сделает это за меня, — сказала она со слабой улыбкой.

Обойдя стол, Виктор подошел к приемной матери, задул свечи и со словами: «С днем рождения!» поцеловал ее.

После обеда все перебрались в гостиную, и Элис начала открывать подарки.

— Тебе нравится Бруклин?

— Там интересно.

— А итальянцы дерутся лучше Билла Уортона?

— Скажем, мне бы не хотелось вступать с ними в драку.

— Но ты отлично справился с Биллом! Он с ума сходил от ярости, собирался с несколькими университетскими приятелями найти тебя и как следует вздуть, но птичка уже улетела из клетки. Интересно, куда ты отправился?

Стоявший возле девушки Виктор вспомнил Хористку Дорин и слегка покраснел.

— Э-э... в деловую часть города.

— Достаточно туманное объяснение. А почему ты покраснел? — лукаво улыбнулась Люсиль. — Ты стал таким таинственным — это очаровательно! Бьюсь об заклад, у тебя появилась подружка. Правильно?

— Ничуть.

— Думаю, ты сказал неправду. Ты ведь влюблен, это сразу видно. А она хорошенькая?

— Она красавица.

— Значит, я права: у тебя кто-то есть. Она итальянка?

— Нет.

— Тебе следует привести ее сюда и со всеми познакомить. Кто она?

Он посмотрел на Люсиль и просто сказал:

— Это ты.

У нее широко раскрылись глаза.

На другом конце комнаты приехавший на весенние каникулы из Гарварда Родни Эллиот сидел скрестив ноги, на полу, возле своего младшего брата. Наблюдая за Виктором и Люсиль, он толкнул брата и указал на молодую пару.

— Посмотри-ка на «вопа», — прошептал Родни. — Похоже, он пытается приударить за Люсиль.

— Ты с ума сошел, — проворчал Артур, последний год учившийся в Гротоне. — У Виктора не хватит на это наглости.

— Как бы не так! «Воп» стал меняться. От него можно ждать чего угодно.

— Так, значит, ты любишь меня, — говорила Люсиль полчаса спустя, стоя у окна маленькой, заставленной пальмами оранжереи в задней части дома и разглядывая звезды. — Это, конечно, неправда.

— Нет, правда, — ответил Виктор, стоявший позади девушки, любуясь нежной линией ее шеи, женственным изгибом спины, узкой талией. — Я люблю тебя уже многие годы.

Она обернулась:

— Это было всего лишь увлечение. Наверное, мне надо рассердиться на тебя за то, что ты пытаешься вскружить мне голову. К тому же я практически обручена с Биллом Уортоном.

— Он безмозглый болван, и тебе это известно.

Она рассмеялась:

— Не очень-то лестно ты отзываешься о моем будущем муже!

Он взял обе ее руки в свои:

— Послушай, Люсиль, он тебе не подходит...

— А ты подходишь? — прервала девушка.

Виктор уловил вызов в ее голосе.

— Да, — убежденно ответил он, — я подхожу.

Он обнял Люсиль и поцеловал. Она не сопротивлялась. Ей нравилось ощущение силы, исходившее от его мускулистого тела.

— Я прошу твоей руки, — продолжал он. — Господи, как я люблю тебя, Люсиль... Выходи за меня, а не за Билла... Скажи, что станешь моей женой...