Бернадот

В ТЕНИ ВЕНСКОГО КОНГРЕССА

У политика нет сердца, а есть только голова.

Наполеон

Теперь, когда самая больная проблема Карла Юхана получила наконец своё разрешение, можно было заняться другими делами: судьбой шведской Померании, выплатой компенсации за Гваделупу, получением своей союзнической, одной семнадцатой, доли от военных контрибуций и решением внешних долгов, включая долг России в сумме 1,5 миллиона рублей. Все эти вопросы можно было урегулировать в ходе Венского конгресса, но поскольку в его программу они включены не были, Карл Юхан проинструктировал своих дипломатов обсудить их исключительно за рамками повестки дня конгресса.

Большие опасения у Карла Юхана вызывали поднявшиеся в Европе, особенно во Франции, легитимистские настроения и призывы убрать с европейских тронов последних «гайдуков Наполеона Мюрата и Бернадота», и шведскому представителю в Вене вменялось в обязанность предупреждать такие попытки со стороны участников конгресса, если они появятся.

На Венском конгрессе170 Швецию представлял граф Карл Аксель Аёвенхъельм. Благодаря Александру I и Талейрану, Швеции было предоставлено почётное восьмое место, и она вошла в состав группы государств, задающих тон на конгрессе. В инструкции Лёвенхъельму было указано: во всех случаях, если не поступит особых указаний, придерживаться позиции России, а уж только потом примеряться к пожеланиям Англии. По вопросу об установлении новых границ Бельгии и Голландии шведский представитель должен был также солидаризироваться с позицией России. В споре между Данией и Швецией Россия взяла на себя роль посредника, и Аёвенхъельм активно и плодотворно сотрудничал с графом К.В. Нессельроде и его заместителем графом И.А. Капо- дистрией (Capo cPIstra).

Карл Юхан и его дипломаты, как мы уже говорили выше, решил не отдавать Померанию Дании, как это было предусмотрено Киль- ским трактатом, поскольку та договора в отношении Норвегии не выполнила, и Швеции пришлось восстанавливать справедливость силой. К.А. Лёвенхъельм должен был также вступить в тайный контакт с представителем Пруссии князем Харденбергом и обсудить с ним возможность передачи Померании прусскому королевству — разумеется, за определённую сумму171, большая часть которой должна была получить Швеция, а меньшую — Дания. Лёвенхъельм должен был при этом также попытаться оговорить преимущественное право торговли Швеции в Любеке. Но не прошло и пяти дней с момента прибытия Лёвенхъельма в Вену, как Энгестрём проинформировал его из Стокгольма, что, поскольку получены сведения о заинтересованности самой Пруссии решить вопрос о Померании наедине с Швецией, дипломату надлежало лишь подтвердить Харденбергу согласие на это Швеции, в то время как сами переговоры будут поручены специальному шведскому эмиссару. Имя эмиссара Лёвенхъельму объявлено не было.

Этим эмиссаром оказался гамбургский банкир еврейского происхождения Сигизмунд Жан Батист Ден, оказывавший услуги Карлу Юхану в его бытность французским проконсулом в Ганзе. Ден вошёл в круг доверенных лиц маршала через упомянутую выше графиню Паппенгейм, дочь Харденберга, с которой князь Понте-Корво близко познакомился в Ансбахе и постоянно поддерживал контакт, уже будучи шведским престолонаследником. Кстати, Ден использовался Карлом Юханом и в неудачных переговорах в ноябре 1813 года с Даву, и в Кильских переговорах с датчанами, и в некоторых других конфиденциальных делах. Весной 1814 года Ден появился в Бельгии с рекомендательным письмом графини Паппенгейм, составленным, по словам Хёйера, в таких игривых выражениях, что любой человек, ознакомившийся с текстом, мог бы заподозрить, что между держателем письма и его автором существовали интимные отношения.

Летом в Мекленбурге, пока шведская армия грузилась в Ростоке на корабли, чтобы отправиться домой, Ден получил от Харденберга поручение вступить в контакт с Карлом Юханом и предложить ему начать двусторонние переговоры об уступке Померании. Ден застал наследного принца в Норвегии в Фреде- риксхалле, откуда он уже 27 сентября выехал в Вену — теперь по поручению принца.

Ден и Лёвенхъельм должны были, таким образом, вести параллельные переговоры с Харденбергом, причём официальный представитель Аёвенхъельм, в отличие от дипломата-любителя, об этом ничего не ведал. У Карла Юхана была маленькая слабость, которая вряд ли могла нравиться их исполнителям — это «перекрёстные миссии ». Впрочем, в данном случае эта «слабость » объяснялась вполне прозаично: в задачу Дена входило достижение с Харденбергом договорённости о том, чтобы от померанских денег некоторая толика перепала в личный карман престолонаследника! Согласно инструкции последнего, Ден, естественно, не должен был при этом забыть ни о себе, ни о Харденберге. Как всегда в подобных делах, Карл Юхан стоял в стороне, и всей практической стороной дела занимался его французский друг, теперь полковник шведской службы, Луи Мари де Кан.

Благоприятная для Швеции обстановка на Венском конгрессе омрачилась сначала противостоянием Пруссии и России с Австрией, Францией и Англией по польско-саксонскому вопросу. Разногласия грозили перейти в войну между бывшими союзниками. К январю 1815 года напряжённость в отношениях между конфликтующими сторонами была постепенно снята, но представитель Англии на конгрессе Кастлри (потом его сменил Веллингтон), поддержанный Меттернихом, решил теперь ущемить Швецию. Он дал указание своему послу в Стокгольме Торнтону предпринять недвусмысленный в пользу Дании демарш и объявить позицию Швеции относительно Дании несостоятельной и лишённой всякого юридического основания. Пруссия, почуявшая возможность весьма лёгкого приобретения Померании, молчала, как рыба. Поскольку Карл Юхан продолжал настаивать на своём, Торнтон прибег к недозволенному приёму и заявил, что Англия может отказаться от выплаты Швеции компенсации за Гваделупу. Лишиться целого миллиона фунтов стерлингов было не так легко, и Стокгольм втянулся в длинные утомительные переговоры с Лондоном. Оставалась, правда, Россия, но царь Александр был натурой «флюгерной». К тому же, как пишет немец Й. Фойк, нажим союзников на царя был таким сильным, что Александр I был вынужден идти на компромисс, чтобы не потерять, в частности, расположения Англии, особенно с учётом последовавших неожиданных событий во Франции — знаменитых 100 дней Наполеона.

Кастлри уехал домой, не проинформировав Лёвенхъельма о сути английского подхода. Лишь в конце февраля Веллингтон сообщил шведскому коллеге о том, какое поручение выполняет в Стокгольме Торнтон. Аёвенхъельм поспешил к царю, но Веллингтон, поддерживавший хорошие отношения с Нессельроде и Разумовским, опередил его. Единственное, что удалось сделать шведу, так это уговорить царя написать объяснительное письмо Карлу Юхану. Александр I в письме от 2 марта просил Карла Юхана ни о чём не беспокоиться, ибо независимо ни от каких обстоятельств, включая поддержку Дании Англией, он будет стоять на страже интересов Швеции. Карл Юхан в ответном письме написал царю: «Пусть Европа будет спокойной или возмущённой различными настроениями и принципами, пусть дела идут вперёд или наступает реакция, но первой потребностью моего сердца, первой мыслью в моей душе всегда будет желание никогда не отделять мои интересы от интересов Вашего Императорского Величества».

Давление на царя, о котором упоминает Фойк и за которым, по всей видимости, стояли его собственные советники, совпало по времени (7 марта) с получением известия о бегстве Наполеона с Эльбы и вылилось в нечто, со шведской точки зрения, несообразное. Александр I, отказавшийся дать указания Сухтелену в Стокгольм о поддержке демарша Торнтона, согласился к концу марта 1815 года подписать совместную с союзниками и Францией^) ноту «предупреждения» Лёвенхъельму, в которой содержалось требование к Швеции выполнить Кильские соглашения и уступить Дании Померанию и остров Рюген. Мало того, что среди подписантов должна была оказаться Франция, не имевшая к Килю абсолютно никакого отношения, но союзники пренебрегли по отношению к Швеции элементарными нормами порядочности. Формальным поводом для их коллективного демарша послужил меморандум Лёвенхъельма по норвежско-померанскому вопросу, тайно вручённый каждому из них накануне. И вот они решили в такой форме коллективно отреагировать на секретно вручённый меморандум.