Бернадот

К этому же времени относится выступление принца-регента на экономическом фронте. В связи с прогрессирующей инфляцией он предложил меры, послужившие причиной ухода с поста главного эксперта правительства по финансовым вопросам X. Ерты. Кронпринц предложил два метода борьбы с этим злом: продажу векселей по заниженному курсу и репрессивные меры в отношении тех дельцов, которые пытались их сбывать по более высокому курсу. Результат не замедлил скоро сказаться: эти меры не только ограничили, но, наоборот, подстегнули инфляцию, потому что вся торговля векселями ушла в подполье.

Более успешной, пусть эпизодической, была деятельность на почве борьбы с заразными заболеваниями, сельского хозяйства и культуры. По его настоянию открылась наконец сельскохозяйственная академия; по опыту Германии, занимавшейся винокурением, он предложил шведским хозяевам увеличивать посевы зерновых. Как канцлер Уппсальского университета он вступил в контакт с его учёными, познакомился со старым и всеми забытым художником и скульптором Сергелем и заказал у него свою миниатюру. Потом он вступил с ним в переписку и одарил его золотой табакеркой со своим изображением. Старый мастер, убеждённый густавианец, был тронут, а вместе с ним и вся общественность.

Осенью 1811 года Карл Юхан в обстановке строжайшей секретности начал переговоры с Великобританией, поручив их вести своему представителю в Лондоне Готтхарду Моритцу фон Рехаусену. Англичане назначили своим представителем на переговорах Эдуарда Торнтона, бывшего своего посла в Стокгольме. Вероятно, Рехаусен уже намекнул англичанам о том, что Швеция за свой отход от Наполеона и мирный трактат с Лондоном хотела бы получить компенсацию, потому что министр иностранных дел Англии лорд Ричард Уэллсли, инструктируя отъезжавшего в Стокгольм Торнтона, предупредил его о соблюдении на этот счёт осторожности. Посол должен был выслушать шведов, ничего не отвергать заранее, но и не давать никаких обещаний. Сент- Джеймский двор торговаться из-за мира со Швецией не должен. Всё, по мнению Уэллсли, должно быть обсуждено на стадии заключения мирного договора.

Э.Торнтон в ноябре 1811 года был тайно высажен в Гётеборге, перевезен в небольшой городок Омоль и представлен шведскому переговорщику, секретарю протокола Юхану Густаву Нетцелю. Последний объяснил англичанину, что появляться ему в Стокгольме опасно, ибо столица наводнена наполеоновскими агентами, и сам наследный принц на переговоры по этим соображениям приехать в Омоль тоже не может. Англичанин был вынужден проглотить эту пилюлю и вручить Нетцелю свою, уведомив его о том, что Лондон выдавать субсидии шведам на вооружение армии и поддерживать планы присоединения Норвегии к Швеции пока не готов. Карл Юхан переговоры с англичанами прервал и понял, что разрывать отношения с Францией пока рановато.

Тайная миссия Э. Торнтона не прошла мимо русского посольства (по всей видимости, оно было проинформировано о ней самим наследным принцем), и посол Сухтелен провёл с англичанином несколько секретных встреч, заложив, таким образом, базу для заключения через некоторое время мирного, а потом и союзнического договора России с Англией.

Во время встреч с Нетцелем в Омоле Торнтон, в нарушение данных ему инструкций, каким-то образом дал понять, что Англия при определённых условиях могла бы вознаградить Швецию какой-нибудь территорией в Вест-Индии. Это заинтересовало Карла Юхана: ведь кроме экономической выгоды, такая территория могла бы стать хорошим опорным пунктом как для торгового, так и военного флота. У шведов уже был опыт, правда, неудачный, содержания колонии на берегах реки Делавар, а в 1784 году король Густав III в 1784 году приобрёл у французов о-в Св. Варфоломея. Вопрос о заморской территории отложился в памяти наследного принца. Он к нему вернётся через четыре месяца, как только возобновятся переговоры с англичанами. А пока он в неотложном порядке занялся шведской армией и флотом.

Эта необходимая после поражения в Финляндии мера насторожила императора Наполеона. Поводом для решительных действий императора послужила драка померанских рекрутов с матросами французского капёра, стоявшего в Штральзунде, и захват в Гётеборге в плен другого французского капёра. Предварительно Наполеон решил унизить Швецию и поставить её перед заведомо неприемлемым выбором. Париж потребовал от Стокгольма предоставить для французского флота 2000 (по другим источникам — 3000) матросов и взять на содержание французских таможенников в Гётеборге, которые должны были следить за условиями соблюдения шведами континентальной блокады Англии. Естественно, шведы на такое унижение не пошли, и тогда Наполеон отдал приказ напасть на шведскую Померанию. В январе 1812 года император дал поручение министру иностранных дел Маре составить список нарушений Швецией континентальной блокады Англии, а маршалу Даву — войти в Померанию. 27 января 1812 года шведская Померания была оккупирована. Командующий шведским контингентом генерал Л.Б. Пейрон не выполнил данных ему инструкций об отходе на о-в Рюген и организации там жёсткой обороны и позволил французам глупо себя обмануть. В результате два шведских полка были разоружены и перешли на положение военнопленных. Все товары и суда в портах конфисковали и подвергли провинцию тотальному грабежу.

Карл Юхан, узнавший об этом 31 января, от имени короля Швеции потребовал объяснений такой варварской акции по отношению к дружественно настроенной стране. Наполеон, так скрупулёзно соблюдавший дипломатический этикет, дал ответ не через своего посла в Стокгольме, а через принцессу Дезире. Он требовал от Швеции вступления с ним в антирусский альянс и продолжения континентальной блокады Англии. Наполеон обещал компенсировать потери Швеции деньгами и другими территориями помимо Норвегии. Карл Юхан через министра иностранных дел Энгестрёма 24 февраля 1812 года дал понять императору, что в войне Франции с Англией Швеция останется нейтральной. Это был явный вызов Наполеону.

Теперь наследный принц Швеции должен был прийти к печальному выводу о необходимости принимать меры по защите своего нового отечества от посягательств родного. В этой ситуации он хотел для Швеции двух вещей: получить за Финляндию Норвегию и сохранить статус нейтрального государства. Скоро, однако, выяснилось, что добиться этого без войны не удастся. Но если уж Швеции придётся участвовать в большой европейской замятие, то следовало бы позаботиться о том, чтобы она от будущих союзников, в первую очередь от России и Англии, получила бы солидную компенсацию, в частности, приобрела бы с их помощью Норвегию. Кроме того, нужно было получить поддержку своей политике и внутри страны — его выбрали наследником трона в расчёте вернуть с его помощью Финляндию, и многие в Швеции полагали, что этого можно было достигнуть лишь в союзе с Францией.

Вторжение французов в Померанию сильно отрезвило сторонников профранцузской партии, и это обнадёживало Карла Юхана. Труднее было убедить шведов в том, что Россия не является их «закоренелым врагом». Сам-то он был французом и не впитал с молоком матери страх перед восточным соседом. Но события неумолимо принимали такой оборот, что волей-неволей Россия становилась естественным союзником, а не врагом Швеции. И Карл Юхан, как мы уже знаем, вступил в контакт с Александром I.

В Лондон неофициальному представителю Швеции Г.М. Ре- хаусену пошла секретная депеша Карла Юхана о том, что Швеция готова заключить с Англией мир, а в начале февраля в Петербург с важным поручением от наследного принца выехал Карл Лёвенхъельм. Он без всяких обиняков заявил там, что Швеции в сложившейся обстановке необходимо усилить свои людские резервы либо за счёт Финляндии, либо за счёт Норвегии. Поскольку второй вариант для царя был более удобным, то он, по мнению шведского посла, должен был для его претворения послать в Ско- нию 15—25 ООО своих солдат, которые вместе с 35—40-тысячной шведской армией высадились бы в Зеландии и принудили Копенгаген уступить шведам Норвегию — если, конечно, король Фредерик VI начнёт упрямиться и добровольно, за соответстующую компенсацию в северной Германии, Норвегию шведам не уступит. Кроме того, Аёвенхъельм проинформировал русскую сторону о том, что Швеция намеревается заключить мир с Англией, и намекнул на то, что Россия тоже могла бы последовать этому примеру, чтобы в перспективе заключить тройственный антинаполеонов- ский альянс. После удовлетворительного для Швеции решения норвежского вопроса шведско-русско-датско-английская объединённая армия могла бы совершить диверсию против Наполеона в Германии. Швеция, со своей стороны, могла бы содействовать мирным переговорам России с Турцией.