Страница 7 из 88
и не хотел никому кланяться, и водил его каждый день вместе с другими на ученье, где
Шевченко учился шагистике и ружейным приемам. Шевченко несколько раз сидел по
милости Мешкова на гауптвахте...» 25.
О тяжелой муштре писал и сам Шевченко в стихотворении «А. О. Козачковскому»,
созданном в Орской крепости:
Цвіркун замовкне; зорю б’ють.
Благаю бога, щоб смеркало,
Бо на позорище ведуть
Старого дурня муштрувати.
Щоб знав, як волю шанувати,
Щоб знав, що дурня всюди б’ють.
Об ужасных условиях жизни в Орске поэт рассказывал А. Макшееву, и тот написал об
этом в «Путешествиях по киргизским степям и Туркестанскому краю» (СПб, 1896).
Дружеские отношения с М. Лазаревским Шевченко поддерживал и после ссылки.
Именно ему он доверил рукописную книгу своей невольничьей поэзии, дневник. Нет
сомнения, что Шевченко ничего не утаивал от М. Лазаревского, особенно из всего того, что
касалось его пребывания в ссылке. В этой связи заслуживает внимания утверждение М.
Лазаревского, согласно которому с 1850 года до своего освобождения из ссылки Шевченко
безвыездно находился на Мангышлакском полуострове, так как в шевченковедении
встречаются попытки поставить это под сомнение.
Воспоминания Лазаревских, К. Герна и местных орских старожилов не дают полного
представления об этом периоде жизни Шевченко. Например, только намеками сказано о
знакомстве и дружбе поэта с польскими политическими ссыльными, о его лектуре, общении
с местными жителями и т. д.
Созданная на основе дневниковых записей непосредственного участника Аральской
описной экспедиции работа А. Макшеева «Путешествия по киргизским степям и
Туркестанскому краю» ценна не только тем, что в ней мы находим упоминания о Шевченко.
Из нее стал известен маршрут экспедиции, в которой участвовал и Шевченко, условия
работы, морально-психологический климат и пр. В ней зафиксированы рассказы Шевченко
о своей жизни в Орске, отдельные эпизоды из его живописной практики, о том, как по-
дружески, участливо относился к нему начальник экспедиции А. Бутаков. Есть в ней и такая
красноречивая деталь: «Он много рассказывал о своих мелких невзгодах, но о крупных
политических никогда не говорил ни слова» 26. Не говорил, так как остерегался.
25 Т. Г. Шевченко в воспоминаниях современников, с. 192.
26 Там же. — С. 198.
Да и не с кем было говорить о «крупных политических» невзгодах: это можно было
сделать только в беседах с политическими единомышленниками. Но некоторые свои даже
«крамольные» произведения поэт читал по памяти. Ф. Лазаревский вспоминал, что уже с
14
первого знакомства с поэтом ему и С. Левицкому Шевченко читал поэму «Сон». Известен и
список этой поэмы, датированный 1852 годом (время пребывания ее автора в
Новопетровском укреплении). Какие-то свои произведения Шевченко читал в Раимском
укреплении. «Шевченко часто читал нам свои стихи, — рассказывал Э. Нудатов, — и я как
теперь помню его /15/ мягкий, певучий, ласкающий голос» 27. А вот штабс-капитан
генерального штаба А. Макшеев, с которым Шевченко жил в одной джуламейке в течение
всего похода на Аральское море, нигде и словом не обмолвился, что ему поэт читал свои
произведения. Он, кстати, не без укора заметил, что Шевченко, живя в Петербурге после
возвращения из ссылки, ни разу не посетил его.
Современники в один голос утверждают, что Шевченко был включен в состав
Аральской экспедиции как художник по ходатайству начальника этой экспедиции А.
Бутакова. И в экспедиции А. Бутаков заботился о создании поэту сносной обстановки для
жизни и работы, насколько это было возможно в тех условиях. Они жили в одной каюте,
поддерживая дружеские связи. Так было и в Оренбурге, куда по ходатайству того же А.
Бутакова Шевченко возвратился с экспедиции для окончательной отделки полевых работ.
«Доброе, братское», по словам поэта, отношение к нему А. Бутакова хоть на какое-то время
облегчало положение его (VI, 58). Специальных воспоминаний о Шевченко А. Бутаков не
оставил, но в его дневнике 28 можно почерпнуть немало сведений об условиях жизни и
работы поэта в 1848 — 1849 годах. Перед обыском и арестом в 1850 году Шевченко
некоторые свои бумаги и материалы передал на хранение К. Герну, в квартире которого
тогда жил. Среди них была и книжечка с «малороссийскими его стихотворениями» (то есть
книжечка автографов невольничьей поэзии), которая позже получила наименование «Мала
книжка». Когда именно книжечки за каждый год оформлены и сшиты в одну, точно не
известно, но, как видно из воспоминаний К. Герна, это было сделано до ссылки поэта в
Новопетровское укрепление. К. Герну принадлежит публикация двух черновиков письма
Шевченко к В. Жуковскому.
В крае отдаленном и суровом, в Новопетровском укреплении каждый год роты
менялись. А Шевченко оставался там без малого семь лет... Трудно было ему, но, как
свидетельствуют очевидцы, он держался мужественно, достойно и даже других пытался
утешить, подбодрить. Офицер Уральского гарнизона Н. Савичев, специально приезжавший
весной 1852 года в Новопетровское укрепление познакомиться с Шевченко, провести с ним
хотя бы несколько дней, писал в своих воспоминаниях, что к поэту очень уважительно
относились солдаты, так как он «не отделял себя от среды солдатской и жил с солдатами по-
братски, просто» 29. Из Уральска Н. Савичев привез Шевченко письма, искренние
приветствия от ссыльных поляков, от петрашевца А. Ханыкова. Тогда же Шевченко рисовал
портрет Н. Савичева (хранится в историко-краеведческом музее г. Уральска).
Поручик А. Фролов, воспоминания которого записал Ф. Пискунов, заметил, что
Шевченко нередко рано утром любил выходить в степь за пределы укрепления и там,
усевшись на камне, просиживал часами, а когда его спрашивали, что он там делает, отвечал:
«Думку думаю». То была «думка», которой не с кем было поделиться в Новопетровском
укреплении. Жажда творчества не угасала. Несмотря на суровые запреты, поэт рисовал,
писал повести, добивался официального разрешения рисовать, но так и не добился.
Все, что можно было достать в Новопетровском укреплении из книг, журналов, газет,
Шевченко перечитывал, интересовался новинками русской и украинской литературы. В
обществе любил читать вслух. А.Ускова писала о Шевченко: «Бывало, в длинные зимние
вечера он принесет журнал и выберет, что ему по вкусу, и начинает читать; если вещь ему
особенно нравится, то он откладывает книгу, встанет, ходит, рассуждает, затем опять
возьмется за книгу; стихи же, которые ему очень нравились, он выучивал и дня по три
декламировал» 30.
15
27 Там же. — С. 221.
28 Бутаков А. И. Дневные записки плавания на шхуне «Константин» для исследования Аральского моря
в 1848 — 1849 гг. — Ташкент, 1953.
29 Т. Г. Шевченко в воспоминаниях современников, с. 227.
30 Там же. — С. 255.
По инициативе и при непосредственном участии Шевченко в 1852 году был организован
хор, любительский театр. В числе других на сцене этого театра состоялась и постановка
комедии А. Островского «Свои люди — сочтемся». В Новопетровском /16/ укреплении тогда
не знали, что ее запретил к постановке сам Николай I (написанная в 1849 году, она впервые
появилась на сцене профессионального театра в 1860 году). Шевченко играл роль
Рисположенского и, по свидетельству очевидцев, играл превосходно. После спектакля к
поэту подошел комендант укрепления А. Маевский и сказал: «Богато тебя, Тарас
Григорьевич, оделил бог: и поэт-то ты, и живописец, и скульптор, да еще, как оказывается, и
актер... Жаль, голубчик мой, одного — что не оделил он тебя счастием!» 31.