Привет, любимая

      - Они со Светкой полтора года ко мне заваливались, как ты изволил выразиться.

      - А вот это ты врешь! - Рыжий вытянул из-под меня свою руку и даже немного отодвинулся. - Назло мне врешь! Олег только на месяц раньше меня из армии вернулся.

      - Да он в городе служил. При штабе. Каждую субботу увольнительную на двое суток получал.

      - Ну и иди к своему Олегу! - Рыжий был неожиданно спокоен.

      Мне стало весело. Хорошо вот так лежать, смотреть в темноту и улыбаться. Не взбесился, не надумал скандалить. Изменила его армия. Сильный толчок в плечо даже ошеломил. Я наполовину свалилась с кровати.

      - Ты что, сдурел?

      - Было же сказано: иди к своему Олегу! Иди, любимая, иди!

      - Между прочим, это моя комната! - огрызнулась я, - И моя кровать!

      - Сказано: уходи!

      О, господи! Да он просто в бешенстве. Сам от злости трясется, и кровать под ним ходуном ходит. Ну, вот тебе и правда! Для чего сказала? Накликала беду и только. Знала же, чем это кончится. Он и раньше мне по ночам допросы устраивал. Подзабыла об этом за два года, что ли? Как я боялась таких разговоров! До истерики! Старалась малейшего повода не давать, по струночке у Мишки вышагивала. Но теперь меня словно муха какая укусила. Ведь едва вернулся. Столько не виделись. Мог бы и подождать, потерпеть недельку. Я ему не собственность! И не шлюха! Сколько можно! Хватит! Хочешь скандала? Будет тебе скандал!

      Кубарем скатилась с кровати, куда опять успела залезть. Кое-как в темноте нашла халат. Надела его. И, сцепив зубы, пошла к двери, на ходу застегивая пуговицы. Взялась за ручку двери. Но открыть дверь не успела. Рыжий навалился на меня сзади всем своим многотонным телом.

      - И куда же ты так резво побежала?

      - Куда ты приказал, туда и побежала!

      Не буду с ним ночевать, лучше в сенях посижу. Ему дозволено было Светку в первый же день полтора часа провожать. Прошли те времена, когда моего сопротивления хватало ровно на полминуты. Я выросла. И желаю, чтобы меня не только хотели, но и любили. А любовь предполагает уважение.

      Рыжему пришлось изрядно попотеть. В ход у меня пошло все: локти, колени, голова, зубы и даже ногти.

      - Да уймись же ты, в самом деле, чертова баба! Смотри - всего искусала, - кряхтел Рыжий. Он крепко спеленал меня руками, помогая себе одной ногой, на второй утвердился прочно, не шатался. Я сдула со лба влажную прядь, немного отдышалась и сказала:

      - Пусти, Рыжий! Иначе еще больше искусаю.

      - Куда?

      - Что?

      - Куда отпустить-то, спрашиваю?

      - К Олегу!

      - К Олегу? - с неискренним сочувствием переспросил Мишка и сразу же добавил, - Еще чего?! Помечтай немного.

      И опять ему пришлось использовать грубую мужскую силу. Наступил момент, когда до Рыжего все-таки дошло, что борьбу эту я веду совершенно серьезно. Вот тут-то мне пришлось действительно туго. И, если лёгкая затрещина не совсем охладила мой пыл, то увесистый шлепок под зад заставил на минуту притихнуть. Этого оказалось вполне достаточно. Мишка перекинул меня через плечо, подержал немного вниз головой и бросил на кровать, как мешок с картошкой. Я бы, наверное, успела скатиться с кровати, но он молниеносно шлепнулся рядом. Одну руку быстро просунул мне под спину, другой придавил грудь. Я закрыла глаза и закусила нижнюю губу. Это для того, чтобы не сказать ему ни единого слова. Даже если очень захочется. Тем более, если захочется.

      - Повоевали и баста! - переводя дух проговорил Мишка. - Что еще за бунт?!

      Молчать, конечно, трудно. Очень трудно. Так и подмывало сказать ему что-нибудь злое и обидное.

      - Запомни! - Мишка, не торопясь, подбирал слова, словно гвозди в гроб заколачивал, - Ты - моя женщина! Не Олега! Не соседа! Не кого-то еще! Ты - моя женщина! Какие бы ссоры у нас с тобой не случались. Это на всю жизнь, Аля. В армии это стало ясно, как божий день. И не бунтуй. Ничего не получится.

      Я все еще цепляла зубами нижнюю губу.

      - Молчишь... - он усмехнулся. - Обиделась... Ну, и молчи себе на здоровье. Я отлично знаю, да ты и сама знаешь не хуже: стоит мне до тебя дотронуться и все... сопротивляться ты больше не в состоянии - готово - моя...

      О! Только не это! Можно молчать столетие, но сдаться без боя от одного его нежного прикосновения к плечу. Только не это! И ведь как он меня знает, гад! Кишками что ли чувствует?

      - Хватит дуться, Алька! Я два года ждал. Ты и представить себе не можешь, что это значит - такому мужику, как я, два года без твоей ласки.

      - А я не ждала, да?

      Ну, вот, пожалуйста! Сорвалась. Язык мне надо вырвать. Голову - открутить.

      - А ты ждала? - Мишка поторопился воспользоваться моей оплошностью.

      - А как ты думаешь? - обида все еще застилала мне глаза.

      Он провел рукой по моей груди:

      - Опять на тебе одежда?

      Ну, вот и поговори с ним, когда у него одно на уме.

      - Миш, ты все сказал?

      - Угу...

      - Теперь я скажу... И, пожалуйста, не перебивай.

      - Заметано, - Мишка поднял с пола одеяло и стал расправлять его на кровати.

      - Погоди ты с одеялом. Давай, сначала о нас... Если бы мне хотелось быть с Олегом, я была бы с ним. С ним, а не с тобой. Это понятно? Без тебя тут целых два года гуляй - не хочу. Я сидела дома и ждала. Носа никуда не высовывала. Если ко мне кто-то заходил, то исключительно по-дружески.

      - Это Олег-то по-дружески?

      - Говорить он мог, что угодно. Вел же себя очень сдержанно. И не моя вина, если он мне не верил.

      - Документ бы ему показала!

      - И осталась совсем одна? Ты же всех моих друзей разогнал. Олег со Светкой еще как мою жизнь скрашивали. Они и твои друзья, между прочим.

      - Написать, между прочим, было не трудно.

      - Зачем? Чтобы ты психовал? И ты сам должен понимать, Олегу давно надеяться не на что.

      Рыжий сидел на кровати, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. Молчал. И я молчала.

      - Знаешь, Аль, я не дурак. Так к тебе спешил... Летел, сломя голову. С матерью чаю не выпил, не посидел у неё, торопился. Думал, только вдвоем будем. А тут, на тебе!