Проданный ветер

– Ничего не понимаю – озадаченно пробормотал Орлов, приложив холодный револьвер ко лбу. – Откуда ему здесь взяться? Здесь же нет дорог! А ездовые? Вы их рассмотрели?

– Так, а ездовые лошадок распрягли, да к лесу подались, – развел руками казак, – но не индейцы – это точно.

– Ничего не понимаю! А где кузнец?

– Так схоронился он в каменюках, наблюдение ведет скрытое, я ему и биноклю оставил.

– Ладно, пойдем, глянем, что это за карета здесь объявилась, а ты, инженер, про караул не забывай.

Какого же было их удивление, когда поднявшись, они не обнаружили на месте кузнеца.

– Вот те раз, – растерянно пробормотал казак, озираясь по сторонам. – Куда же он мог подеваться?

– Я, кажется, знаю, куда он подался, – поморщившись, проговорил Орлов, глядя на стоящий поодаль дилижанс. – Идем.

– Вот ведь неслух, – сокрушался Степанов, едва поспевая за офицером, – я же запретил ему ходить к тарантасу одному. Вот ведь душа металлическая!

– Что же его так припекло? – со злостью спросил поручик. Внимательно осматриваясь по сторонам.

– Так он все гадал, из какой стали рессоры сделаны, да на какой манер крепятся. Все уши мне прожужжал, а один остался, да видать и не усидел.

– Видать, видать, – передразнил его Орлов. – Что-то его не видать нигде! Уж не в полон ли он попал?

Лишь подойдя к дилижансу, они обнаружили кузнеца лежащего у заднего колеса, уткнувшись лицом в камни, залитые темной кровью. Орлов держа револьверы наготове, резко опустился на левое колено, заглянул под дилижанс, затем запрыгнул на подножку, заглянув внутрь экипажа и только после этого, медленно обошел его вокруг, озираясь по сторонам.

– Ну, что с ним? – спросил он, подходя, глядя на ошеломленное лицо казака.

– Отошел раб божий, не исповедавшись, в одиночестве, – прошептал тот, закрывая убитому глаза. – Ножом в спину ударили, прямо в сердце угодили. Эх, какой мужик был, а мастеровой какой отменный!

– Он хоть, что-то успел сказать?

– Прохрипел только тихо, что добрый каретник делал этот тарантас и отошел, – смахнув слезу, прошептал урядник.

– И все?

– Все, ваше благородие… Какой же злодей на него руку поднял?

– Не знаю, братец, – пожав плечами, прошептал Орлов, – наверное, один из тех, кто эту карету сюда пригнал. Может в экипаже остался дружков своих дожидаться, а тут наш Василь объявился.

– Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего и прости ему все согрешения вольные и не вольные, – бормотал казак подавлено, крестясь при этом. – Какого человека работного сгубили! Какие ножи и шашки он делал! У него в станице за его татаурами всегда очередь была.

– Послушай меня, урядник, – проговорил тихо Орлов, – лиходей, не мог уйти далеко. Наверняка где-то рядом схоронился поганец.

– Может, поищем? – встрепенулся казак. – Он ведь и биноклю упер!

– Уходить нам надобно, – со вздохом отозвался поручик, – не ровен час вернуться сюда дружки лиходея. У них вон и тонкомер наготовлен, что бы колеса из камней вытащить.

– Откуда они только взялись на нашу беду? Откуда дилижанс этот пригнали, а главное зачем? – недоумевал казак.

– Да, ты прав на такой телеге здесь не поедешь далеко, – кивнув, буркнул поручик. – Наверное, они этот дилижанс спрятать здесь хотели.

– Но почему?

– Я так смекаю, что принадлежит он китобойной компании, видимо американской. Они на таких дилижансах деньги возят, что бы с китобоями рассчитываться прямо на берегу.

– Какие же здесь китобои могут быть? – озираясь по сторонам, прошептал Степанов.

– Отбили телегу эту, наверное, у почтовиков, вон и корпус весь пулями изъеден, внутри все в крови. Глянь, что у них там, в рундуке и уходим отсюда.

– Это мы мигом, – кивнув, отозвался казак, одевая папаху.

Орлов медленно опустился у колеса, рядом с телом убитого и, сняв фуражку, тихо проговорил:

– Эх, Василь! И зачем ты только подался, эти чертовы рессоры смотреть? А впрочем, откуда ты знать мог, что в этом месте поганом, самим Богом забытым, найдешь ты свою смерть.

Он знал этого грубоватого, немногословного кузнеца еще по Крымской компании. Именно благодаря таким простым работным людям коих были тысячи, вооруженных лопатами и кирками, молотом и наковальней, работавших день и ночь для удержания обороны Севастополя и удавалось сдерживать врага целых одиннадцать месяцев. Именно благодаря таким простым людям город ощетинился в короткий срок могучими бастионами и батареями. Но тогда все было просто и понятно, даже частичное затопление кораблей Черноморского флота было воспринято всеми хоть и болезненно, но с пониманием – это препятствовало заходу вражеских судов в Севастопольскую бухту.

Да тогда было все понятно и все от простого солдата или жителя города до адмирала Нахимова показали всему миру мужество и отвагу русских людей. Но все это было там, в далеком Севастополе, а здесь на кромке империи не было, ни войны, ни мира в полном смысле этих слов…

– Ваше благородие, – проговорил Степанов растерянно, – тут у них в рундуке, в мешке пуда два мыла лежит кускового. Возьмем или как?

– Какого еще мыла? – пробормотал рассеяно Орлов, одевая фуражку.

– Да вот, сами полюбопытствуйте, – отозвался казак, протягивая темно-коричневый кусок.

Поручик, продолжал сидеть у колеса, ошеломленный неожиданной находкой, не веря глазам, не веря, что Бог посылает им такой подарок.

– Это…, Это же, – это же артиллерия! Давай сюда мешок! Это же динамит.

– Избавь нас от бед, Богородица Чистая, – с ужасом прошептал казак, протягивая старый льняной мешок.

– Что с тобой, голубчик? – не поняв, буркнул Орлов.

– Это же та хреновина, которой дороги в горах прокладываю, – с жаром зашептал тот, вытирая шапкой пот с лица.

– Им можно не только дороги прокладывать, пути в скалах рубить. Его можно и как гранату с фитилем использовать!

– О, Господи, помилуй, – крестясь, бормотал казак с ужасом, спрыгнув на землю.

– Да, что ты все причитаешь? Нам Господь артиллерию карманную послал, а ты вроде, как и не рад вовсе.

– Неплюев говорил, что эта штука взрывается от малейшего сотрясения.

– Это изначально так было, а теперь тот самый инженер шведский, что его изобрел, довел его до безопасного состояния, – отозвался поручик, сосредоточенно пересчитывая взрывчатку. – Теперь он взрываться будет, лишь, когда мы вот этот пороховой шнур подожжем.

– Или когда стрельнем в него?

– Или когда стрельнем, – кивнув, проговорил Орлов улыбнувшись. – Ну, спасибо тебе, Господи, за твой подарок королевский! Теперь, казак, нам сам черт не страшен.

– Может из-за него тот лиходей, что кузнеца убил и возвращался? Может, забыл впопыхах, да в темноте, а тут Василь наш объявился, да и мы вскоре появились.

– Может, братец, все может быть, давай уходить отсюда.

Но внезапный выстрел из-за деревьев, разорвавший тишину утра, спутав все планы.

– Ложись! – крикнул поручик, прячась за одним из валунов.

– Никак наш злодей зубы показывает? – с удовлетворением проговорил казак, не добро, улыбаясь при этом. – Теперь-то грех уйти не поквитавшись.

– Давай смекнем, откуда он палить изволит, – буркнул поручик. Вслушиваясь как вторая пуля, ударив в корпус дилижанса, рикошетом ушла в каменную гряду, противно цокая.

– Сейчас разберемся, – деловито проговорил Степанов, занимая оборону, – одно уже понятно, что палит наудачу. Индейцы так не стреляют, да еще из двух нарезного кавалерийского штуцера.

– Не у наших ли казачков отбит, сей штуцер, – отозвался Орлов.

– Это же Америка, – отозвался урядник, – здесь все покупается и все продается. Ага! Вижу злодея, только далековато для верного выстрела, боюсь, глаз сфальшивит.

– Тогда порох не жги, я его хорошо вижу.

Несмотря на приличное расстояние и сумерки утра, первым же выстрелом поручику удалось поразить цель, стрелок занявший позицию в огромных корнях вывернутой сосны, выронил штуцер и замер.

– Ох, и хорош выстрел! – воскликнул казак. – Дозвольте, я мигом сбегаю, биноклю принесу, да и штуцер с припасами опять же подмогой будет.