Страница 18 из 50
Грузный незнакомец встал, перегнулся через стол и протянул мне руку, которую я довольно осторожно пожал.
— Эрик Магистоун, — представился он гулким басом. Прежде чем велеть дочери объяснить мне, чем я буду заниматься, он бросил на меня исподлобья внимательный взгляд. Затем снова тяжело опустился в кресло. Похоже, Миранда была сильно озадачена тем, чем мне предстояло заняться.
— Можете для начала заготовить дров, — сказала она.
Я сделал, что мне было велено. Было непривычно повиноваться приказаниям ребенка, пусть даже и очень красивого, особенно если принять во внимание то, что и сам я не так уж давно расстался с детством.
Дом когда-то был замком, построенным для защиты — побережья от хищных и алчных соседей, особенно датчан. Прежний хозяин, Фердинанд Робсон, перестроил его, вернее, пристроил к нему флигель и оранжерею. Ставня, сорванная в сильную бурю несколько лет назад, разбила стеклянную крышу оранжереи, которой затем перестали пользоваться. Это привело к ее упадку.
Для жилья мне предоставили одну из комнат в башне.
Работа была отнюдь не изнурительной. Раз в неделю к острову причаливала лодка с материка, на которой доставлялись съестные припасы. На меня была возложена обязанность расплачиваться за доставленное и относить ящик с припасами в дом. Мне также доверили доить козу и собирать яйца, которые куры откладывали возле дома или где-то внутри него. К югу от замка располагался небольшой пруд, в котором я мог купаться. На острове я также открыл для себя немало и других развлечений. Монахи, жившие в доме в ту пору, когда он служил монастырем, разбили поблизости несколько фруктовых садов, и деревья в них плодоносили до сих пор. В самых разных, довольно неожиданных местах поблизости от дома росли ягодные кустарники, плодовые деревья и орешник. Семена плодов и ягод, очевидно, разносились повсеместно птицами, коих на острове водилось множество. Казалось, будто они оглашают своими трелями окружающее пространство, сидя на каждой ветке. Помимо перелетных птиц, на острове водились фазаны, куропатки и даже павлины, оглашавшие ночь своими пронзительными криками. Немало водилось на острове диких кошек, в изобилии населяли его также и кролики.
Остров чрезвычайно пришелся мне по душе. Это был рай, который я всегда тщетно надеялся отыскать. Особенно богат остров был дикими растениями, названия которых я узнал из книги, взятой в библиотеке. Я с огромным удовольствием произносил названия растений, этих барометров бедного человека, расцветающих в мае: белая яснотка с сердцевидными листочками; прекрасная и агрессивная японская гречишка, под высокими, похожими на бамбук стеблями которой находил себе приют нежный ландыш, источавший дивный аромат; поросль вики и чистотела; изящные белые брионии, на которых в надлежащее время года появляются красные ягоды. Было их великое множество. Росли и папоротники, и высокие ромашки, так похожие своими головками на солнце.
Как-то раз я набрел на заброшенную, ветхую хижину, почти полностью скрытую от взгляда зарослями ежевики. Я назвал это место Райским Овражком. В этом месте в свободное от работы время я лежал по много часов подряд, читая книги, найденные мной в библиотеке. Это были произведения старомодных авторов: романы Дюма и Жюля Верна, Томаса Гарди и Достоевского, а также пьесы Шекспира, одна из которых особенно завладела моим воображением, потому что ее действие также происходило на острове.
Я также узнал кое-что об Эрике Маги стоуне, узнал от его дочери. Его настоящее имя было Дерек Стоун. Родился он в зажиточной семье. С ранних лет родители всячески поощряли любовь Дерека к знаниям. Хотя он продолжил семейное дело, ему всегда хотелось стать писателем. Когда ему исполнился двадцать один год, Дерек опубликовал свой первый роман «Боль в некроманте». Это была юмористическая книжка, которая удивительно хорошо продавалась. За ней следом вышла похожая на нее вторая книга — «Понимание в некроманте».
А затем права на первый роман приобрел Голливуд.
Узнав эту историю, факт за фактом, от Миранды, я выразил недоумение. Разве может столь угрюмый человек, ведущий жизнь затворника, писать юмористические романы?
Все было именно так, во всяком случае, в дни его юности. Более того, Эрик Магистоун (теперь этот псевдоним стал его законным именем) слетал в Голливуд, где написал сценарий фильма по мотивам своего романа. Снятый по его книге комедийный фильм пользовался огромным успехом у зрителей. Более того, он стал основой для новой серии фильмов в жанре волшебных авантюрных комедий. За написание сценариев к ним Дерек получал хорошие деньги. Он стал модным автором и пользовался огромным успехом у женщин. В результате одной такой любовной связи и появилась на свет Миранда.
Это событие в корне изменило всю жизнь Дерека. Он купил себе остров, как мне рассказали, у Фердинанда Робсона, финансовые дела которого пришли в плачевное состояние, и поселился на нем вместе с любовницей и дочерью. Жизнь на острове после роскошной жизни в Голливуде не устроила любовницу писателя. Одним прекрасным утром Магистоун проснулся и понял, что она убежала, оставив ему дочь и скверным почерком написанное прощальное письмо с выспренними, пафосными оправданиями.
— Он по-прежнему сочиняет комедии? — спросил я у Миранды.
Та отрицательно качнула черной кудрявой головой.
— Он пишет большую книгу, очень серьезную. Очень толстую, очень содержательную, которая способна объяснить все на свете. — Миранда даже показала руками объем будущего произведения отца.
Услышанное разожгло мое воображение. Правда, очень многое еще нуждалось в объяснениях. Теперь мне стало понятно, почему Магистоун столь мрачен и одинок — на его плечах лежал груз серьезнейшей ответственности.
— Даст ли он разъяснение о луне? Объяснит ли, почему вода замерзает? Расскажет ли о смене времен года? О том, почему мы умираем? Почему мальчишки и девчонки не похожи друг на друга?
Все эти вопросы мы обсуждали вместе, Миранда и я, устроившись в Райском Овражке, прижавшись друг к другу в зябкие весенние деньки.
Я выяснил, что Миранда так и не удосужилась хорошенько исследовать остров, на котором жила. Действительно, она редко выходила из дома, обычно лишь чтобы наведаться в загон к козам. Отец запретил ей прогулки по острову на том основании, что, дескать, за пределами дома ее могут подстерегать самые непредсказуемые опасности. Поначалу девушка боялась уходить далеко, ноя крепко держал ее за руку и решительно вел за собой. К вящему моему и ее удовольствию, мне удалось открыть Миранде красоту острова — зеленые пятнышки утесника, заросли вереска, цветущие вишневые деревья, стрекоз, комично покачивающих головками на ветру. Примулы, вытянувшие свои лепестки в направлении южного берега, все радостные красоты природы, а также летние цвета, когда настаю лето с жужжанием шмелей и сладостными головокружительными ароматами.
Я научил ее тем навыкам, которые сам приобрел лишь недавно, например, показал, как удить рыбу в пруду. Наш улов мы жарили на очаге, устроенном в Райском Овражке, и поглощали его, освещенные пламенем костра, когда сумерки опускались над миром.
Мы чувствовали себя непринужденно в обществе друг друга, эта милая девочка и я. Исполненные счастья, мы целовались без всяких задних мыслей. Свежий воздух изменил цвет ее лица, оно утратило прежнюю бледность и сделалось румяным. Кроме того, Миранда заметно подросла. Она так же ловко и проворно бегала по скалам, как и я. В бухте на южной оконечности острова мы ловили на мелководье креветок, которых затем варили в консервной банке и жадно поедали. Нам никто не докучал. Никто не говорил нам, что нужно делать и чего делать не следует.
Однажды вечером мы бездельничали у кромки воды на маленьком пляже, подкрепившись креветками и крабами. Сняв одежду, мы плавали в теплом море, шумно плескались в воде и радостно смеялись. Когда мы вышли из воды, то неожиданно посерьезнели, восхищенными, изучающими взглядами рассматривали тела друг друга, чуть розоватые в лучах заходящего солнца. Я осмелился скользнуть пальцем в створки ее изящной раковины, над которой кудрявился пока еще редкий пушок. Миранда взяла в руку мой миниатюрный инструмент, который охотно откликнулся на ее прикосновение. Затем мы поцеловались, обменялись поцелуями, в коих было уже некое знание. Мой язык ощутил нежную ребристую поверхность ее нёба.