Унесенные магией

Седой лишь кивнул в ответ на рассказ наемника и тут же обратился к пленному. О Брумгуме все как-то разом позабыли.

 – Ты кто такой? – капитан осекся, увидев, что пленник не понял ни слова. – Алин, чтоб тебя...

 – Ты кто? – поспешно, не дожидаясь продолжения со стороны Седого, спросил я.

 – Я? Это... – пленник отвлекся от увлекательнейшего занятия – подошвой странного мохнатого сапога, судя по всему – сделанного из козьей шкуры, он размазывал тонким слоем по плоскому камню, на котором стоит, ненароком раздавленного слизняка. – Карола я... Звать меня так, в смысле...

 – Эк вы его приложили... – прищурился Ламил, слушая как пленник что-то мямлит заплетающимся языком. –  – или он от рождения такой?

Седой лишь отмахнулся, не отрывая сурового взгляда от Каролы.

 – И зачем ты за нами следил?

Карола непонимающе смотрит на капитана, но, когда я перевожу вопрос, взгляд его проясняется и он кивает головой так, словно это кто-то ухватил его за волосы на затылке и трясет теперь голову, пытаясь ее оторвать.

 – Ямал нас за вами отправил! – радостно зачастил Карола. – Вы как прошли мимо нашего поста, так Ямал отправил одного с докладом в Карбум, а нам и говорит – идите и посмотрите куда они направились.

 – Сколько от вашего поста до Карбума идти? – после небольшой паузы спросил Ламил.

 – Хрона три. А ежели бегом, то и за меньше управятся.

 – Что еще за 'хрона'? – Седой сплюнул под ноги и выжидающе уставился на меня.

Я лишь пожал плечами.

 – От рассвета до заката – двадцать хронов. – раздался вдруг голос Нарив, о которой в этом вихре событий все уже успели позабыть. Похоже, она уже полностью пришла в себя. А если нет, то очень умело это скрывает. Только некоторая бледность абсолютно бесстрастного лица напоминает о том взрыве, который совсем недавно чуть не закончился печально для несчастного гнома. – С того момента, как нас не пропустила та застава, прошло чуть более четырех хронов.

 – Значит, три... пусть – два с половиной этих самых хрона... – принялся подсчитывать Ламил.

 – Это выходит, один хрон – около полутора звонов. – вклинился Баин.

Десятник, которого Баин сбил со счета, злобно зыркнул, но, подумав, кивнул.

 – Ну да... Почти четыре звона уже как о нас знают в том городе. – он снова взялся за подсчеты, а все остальные, включая капитана и даже Каролу, притихли, стараясь не мешать. – Еще через полтора звона тот Ямал получит указания, а тот второй, который был с вот этим и убежал, доберется до своих... Если бегом и ноги себе на камнях не переломает, то где-то через четыре звона.

 – Значит, через четыре звона на той заставе будут знать куда мы направились. – подхватил мысль Седой. – К концу второй дневной стражи об этом станет известно в городе и, еще через три с половиной звона, Ямал снова получит указания. За тыл, где-то до половины первой ночной стражи, можно не беспокоиться. Алин, спроси сколько сюда от города идти.

 – До города отсюда, если поскорее, как дойти можно? – перевел я.

 – До Карбума? – Карола шмыгнул носом и попытался потереть распухшую щеку о плечо. – Это по расщелине до каньона...

Он повторил то, что нам уже рассказал Брумгум о пути к Малому входу в Брумгум. С той лишь разницей, что гном в своем рассказе как-то обошел тот момент, сколько идти от Малого входа до этой расщелины по каньону. Из сказанного же Каролой выходило, что этот путь занимает всего лишь около трех звонов.

 – Значит, в каньоне нас уже будут ждать. – подытожил Ламил.

 – Возможно. – кивнул капитан. – Ну, чего сгрудились здесь? Быстро разошлись по десяткам! Через пять мгновений выступаем!

 – А с этими что делать? – Ламил указал взглядом на гнома и Каролу.

 – С собой возьмем. – бросил капитан, отворачиваясь. – Ты за них отвечаешь.

Нас действительно ждали. Впрочем, по-другому ведь и быть не могло. Несколько сотен вооруженных и, по всей видимости, умеющих с этим оружием обращаться людей, которые появились ниоткуда, просто не могут не привлечь внимания правителя этих земель и должны вызвать соответствующую реакцию. Ведь так? А вдруг мы – захватчики какие-нибудь! Еще и захватили в плен одного из солдат, посланных проследить за нами. А что там наплел второй, которому удалось сбежать – одному Дарену известно. Нет, в том, что нас просто так не оставят в покое, никто не даже сомневался.

На горы только опускались сумерки, а в расщелине, по которой мы шли, уже вовсю царила ночь. Как только стемнело, расщелина предстала перед нами совсем в другом свете, чем днем. Именно 'в свете'! Вначале незаметно, но потом все явственней, на стенах ущелья разгорелись тусклым светом ажурные пятна всех цветов и размеров. Вот совсем небольшое, напоминающее неровную многоконечную звезду, зеленоватое пятнышко. А вон, на высоте нескольких человеческих ростов, длинная, похожая на небрежный мазок гигантской кисти, красноватая полоса. Зрелище, скажу я вам – потрясающее. Красками заиграло все вокруг и только редкие островки тьмы – голый камень – плавают в этом цветном хаосе. А среди тусклых, но кажущихся такими яркими в темноте, красок медленно, почти незаметно, передвигаются более яркие зеленоватые комочки.

 – Мох. – пояснил Брумгум, глядя на наши пораженные лица. – Он в это время года всегда так светится. А эти зеленоватые пятна – это слизни. Тоже светятся...

Время от времени где-то наверху завывает, словно неприкаянное привидение, ветер, а здесь, внизу, эхом отлетают от каменных стен ругательства поскользнувшихся солдат и негромкие слова, из которых следует, что люди предпочли бы остановиться на ночлег и не ломать ноги по опасной дороге. Иногда такие разговоры обрывают резкие окрики десятников. Думаете, если все вокруг освещено мхом и слизнями, то идти легче, чем если бы здесь была тьма? Ничуть! Да, свет есть и в этом свете даже что-то видно. Но это не тот свет, который позволит разглядеть дорогу. Наоборот. Разноцветные пятна скрывают очертания камней под ногами, искажают и словно размазывают все, на чем растет мох. Вот, вроде, небольшой валун, покрытый разноцветными разводами мха: его можно разглядеть, но форму и размеры его определишь только на ощупь. Люди идут медленно. Несмотря на свет – практически на ощупь, то и дело оскальзываясь на влажных камнях или слизнях. Тут сломать себе ногу – плевое дело.

В десяти шагах впереди нашей небольшой армии идет десяток Кролана. В полном боевом облачении, каждое мгновение ожидая наткнуться на врага, опытные воины смотрят не столько себе под ноги, сколько вперед, пытаясь заметить признаки опасности. Из-за этого они спотыкаются гораздо чаще остальных и один из передового десятка уже отправился куда-то назад с вывихнутой ногой.

Кролан остановился и поднял руку. Мы, в отличии от авангарда, смотрим, в основном, себе под ноги и реагируем только на окрик Ламила.

 – Стой!

Послушно замерши на месте, я проводил глазами одного из солдат Кролана, пробежавшего мима меня назад, к капитану.

 – Ну вот... – Молин отошел к ближайшей стене и сковырнул кусочек светящегося мха, который, впрочем, тут же, только отделившись от камня, погас. – Лично я лучше полюбуюсь всем этим сидя на одном месте, а не рискуя сломать себе чего-то.

 – Если Кролан остановился – значит впереди что-то есть. – Баин меланхолично посмотрел на друга. – Гляди, что б те, кто впереди, сами чего не сломали.

 – Думаешь, будет бой? – молин тут же посерьезнел.

 – Увидим. – Баин, предварительно смахнув жирного слизня, уселся на камень и привалился спиной к стене расщелины.

 – Что один, что другой. – я покачал головой и пинком отправил в сторону Баина небольшой, светящийся фиолетовым, камешек. – Один ноет, а второй 'каркает'.

 – А ты у нас, значит, уже успел стать героем? – тут же съехидничал Молин. – Горишь желанием ломать ноги по камням и броситься в бой?

 – Я горю желанием хорошенько выпить и броситься в постель. – пробурчал я, присаживаясь рядом с Баином.