Унесенные магией

 – Они, Ваша Светлость! – указал на нас один из дружинников. 'Ваша светлость'? Неужели перед нами один из баронов?!!

'Его Светлость' повернулся к нам. Почему-то свой злой взгляд он вперил именно в меня. Я что – крайний? Вот он посмотрел на Молина, на Ретона. Снова уставился на меня.

 – Какая рота? – рыкнул он.

 – 'Седые волки', Ваша Светлость. – Седой остановился перед бароном. За его спиной, скрестив руки на груди, остановился и наш десятник. – Из моей роты.

 – Выпороть! – рявкнул барон и, развернувшись зашагал прочь.

 – Хочу вам напомнить, – заслышав слова капитана, барон остановился, не пройдя и трех шагов, – что они находятся в МОЕМ подчинении и принимать такие решения относительно своих ребят могу только Я.

 – Капитан, хочу ТЕБЕ напомнить, – барон развернулся и посмотрел прямо в глаза Седого, – что сейчас твоя рота нанята МНОЙ...

Наша рота нанята этим бароном? Когда? Стоп! До той заварушки с эльфами, рота сопровождала караван какого-то барона. Точно! Значит это и есть барон Весп.

 – ...но это не дает вам никакого права наказывать моих людей. – капитан поправил повязку на лбу. – Я сам приму такое решение, но только после того, как выслушаю их и убежусь в их вине.

 – Не зарывайся! – барон Весп упер руки в бока. – Не забывай свое место, наемник!

 – Что здесь произошло? – не обращая внимания на слова барона, Седой повернулся к нам. И этот тоже почему-то смотрит на меня! У меня что – рога выросли?

 – Господин капитан, мы сидели и отдыхали, когда вот он, – я указал на неудачливого шутника, который до сих пор потирал ушибленную Молином челюсть, – решил подшутить над одним парнем...

Кстати, а где тот парень, из-за которого заварилась вся эта каша? Я посмотрел в ту сторону, где видел его последний раз... Дарен, да он до сих пор спит! С ним, вообще, все в порядке? Наемник все так же сидел под деревом, уронив голову на грудь и не обращал на окружающее никакого внимания.

 – Дальше! – скомандовал Седой, когда пауза слишком затянулась.

 – ...Хотел подбросить ему здоровенного паука. – отвернувшись от спящего сном младенца наемника, я продолжил. – Мы попросили его не делать этого. А, в ответ, дружинники принялись нас оскорблять и бросили того паука в нас...

О том, кто 'попросил' дружинников прекратить издеваться над спящим наемником, кто первый полез в драку – я умолчал. Никаких имен. Трущобы еще в детстве привили мне стойкое отвращение к разговорам с властями. И пусть здесь тех самых властей нет, но и расписывать все в подробностях я тоже не желаю!

 – Врешь! – выкрикнул кто-то из дружинников. – Вы первые на нас набросились!

 – Ваша Светлость, – после недолго раздумья, Седой повернулся к барону Веспу, – я согласен наказать зачинщиков драки из моей роты, только если вы накажите зачинщиков из своей дружины.

 – Да ты... Ты смеешь... – барон покраснел и оглянулся на свою дружину. – Да я тебя...

Дело запахло жаренным. Судя по хмурому ворчанию и позвякиванию оружия за моей спиной, по лицам напрягшихся дружинников, если барон сейчас прикажет арестовать капитана или еще что-то подобное, то здесь разразится бойня. Седой не мог не понимать этого, но он стоял спокойно – как скала. И ни одной эмоции на лице! Понял это и сам барон. Он резко осекся на полуслове, развернулся и, угрожающе бросив за спину 'Поговорим в другом месте!', исчез из виду.

 – Вы совсем охренели? – набросился на нас Ламил, когда толпа, убедившись, что продолжения не будет, начала расходиться. – Какого эльфа вы тут кулаками размахались?

 – Так ведь, господин десятник, – забормотал Стон, – спит человек, а они ему такую пакость...

 – Ладно, выродки. – успокоился Ламил. – Считайте, что вам крупно повезло с командиром. Только теперь неприятности будут у него...

 – Так нам не только с командиром повезло, – хитро улыбнулся Молин, – но и десятник у нас – что надо!

 – Заткнись, ублюдок! – проворчал Ламил, окончательно успокаиваясь. – А тот чего спит? Тут шумят, будто тысяча эльфийских тварей, а он дрыхнет... Из какой он вообще роты?

Десятник подошел к наемнику, который стал причиной беспорядков и умудрился сам же их благополучно проспать и склонился над ним.

 – Эй ты!.. – как только Ламил дотронулся до его плеча, наемник повалился на бок и сломанной куклой растянулся на земле. – Что за?..

 – Мертв... – выдохнул Молин.

Все стояли, не в силах вымолвить ни слова. Только десятник, как обычно, сотрясал воздух многоэтажными ругательствами, в которых клял все на свете. Вокруг снова начала собираться, так и не успевшая рассосаться полностью, толпа.

 – Бабочка... – вдруг меня осенила догадка. – Бабочка!

Окружающие непонимающе смотрели на меня. Только в глазах Баина загорелся огонек понимания.

 – Какая бабочка? – уставился на меня Ламил.

 – На него бабочка села, когда он задремал. – пояснил я. Перед мысленным взором снова затрепетали белоснежные крылья с красной каймой и красными пятнами, которые теперь казались кровавыми. – Укусила она его...

 – Бабочка? Укусила? – нахмурился Ламил.

 – Точно! – поддержал меня Навин. – Большая такая. Крылья белые, с красными пятнами. Я еще сказал...

 – Она у него по шлему ползала. – не дал договорить Молин Навину. – А потом переползла на шею и он ее прихлопнул. Вон пятно, видите! А после того этот парень не шевелился.

Все еще недоверчиво хмурясь, Ламил снова склонился над лежащим на земле наемником и чуть пошевелил его. Голова трупа запрокинулась и красное пятно стало лучше видно. Кожа вокруг размазанных остатков бабочки вздулась и посинела.

 – Бабочка... – будто в тумане, повторил я.

'Бабочка!' – эхом разносилось сзади это слово, повторяемое шепотом собравшимися на поляне. – 'Его бабочка укусила!'

Этот привал, как оказалось, стал последним еще для восьми человек. Одного из баронских, сидевшего неподалеку от нас, укусила змея. Она просто свалилась на него с дерева и тут же впилась в лицо бедолаги! Я видел потом ее длинное тело, изрубленное на куски перепуганными воинами. Еще двое погибли от укусов пауков. Тех самых пауков, которые в огромных количествах сновали вокруг. А причина смерти остальных пятерых так и осталась неизвестной – только когда пришло время отправляться дальше, заметили, что они мертвы. Возможно, причиной их смерти тоже стали бабочки? Дарен, сколько же в этих проклятых джунглях опасных тварей! Лишь только стало известно о потерях, меня охватил страх. И больше всего меня, да и не только меня, пугало то, что возможная смерть была повсюду – джунгли просто кипели жизнью. И никто не знал, какая из множества окружающих нас тварей окажется смертельной. Вот, например, тот мелкий паучок, который висит в центре своей ловчей сети, раскинутой в развилке дерева, ядовит или нет? А вон та здоровенная муха, с жужжанием вьющаяся над нашими головами? Мы еще не встретили действительно крупных животных, местных хищников, а уже понесли урон от мелочи. А что будет ночью? Как можно сомкнуть глаза, когда не знаешь, какая гадость подползет к тебе и вопьется в плоть ядовитыми клыками? Дарен, как же я скучаю по Агилу! Пусть по сырой камере темницы или по жаркой комнате пыток...

Мы снова шли по джунглям. Снова я рубил преграждавшую путь растительность, идя в авангарде. Снова, когда приходила очередь других прокладывать путь, отдыхал, разминая натруженные руки, в арьергарде. Джунгли кажутся бесконечными. Вокруг только густые заросли и вытоптанная нами полоса позади. Вокруг тучи мошкары и целая армия прочей живности. Вокруг странные звуки, шелест, скрипы и потрескивание. Иногда справа видна река, неспешно несущая темные воды к морю, а иногда – лишь сплетение растений. Ближе к вечеру все настолько вымотались, что стихли даже еле слышные шепотки вокруг. Никто уже не делился впечатлениями, не указывал товарищам на замеченное диковинное растение или животное, никто не клял насекомых и сами джунгли. Вокруг, кроме звуков джунглей, слышно только тяжелое, хриплое дыхание идущих и топот множества ног.