Страница 7 из 16
Удивительный энтузиазм возник во всем христианском мире в отношении тамплиеров; князья и знать, государи и их подданные соперничали в дарах и пожалованиях им, и редко завещание аристократа обходилось без статьи в их пользу. Многие известные лица на смертном одре давали обет, чтобы быть похороненными в орденском облачении; и государи, оставляя управление королевствами, вступали в святое братство и завещали свои владения магистру и братству тамплиеров.
Так Раймунд Беренгарий, граф Барселоны и Прованса, в преклонном возрасте отрекшись от престола и оставив все свои регалии, предстал перед братством барселонских тамплиеров и принес обет (1130) перед братом Гуго де Риго, приором. Поскольку его немощи не позволяли ему явиться лично в главную резиденцию ордена в Иерусалиме, он послал туда большие суммы денег и, затворившись в маленькой келье в Барселоне, неустанно исполнял все религиозные предписания тамплиерского устава до самой смерти [36] . В том же году император Лотарь даровал ордену значительную часть своих наследственных владений в Супплинбурге; а годом позднее (1131) Альфонсо I, король Наварры и Арагона, также носивший титул императора Испании, один из прославленнейших воинов своего времени, провозгласил рыцарей Храма наследниками короны Наварры и Арагона, и за несколько часов до смерти заставил большинство баронов обоих королевств утвердить и подписать это распоряжение. Юридическая сила документа, однако, вызывала сомнения, и наваррская знать сумела отстоять свои права от притязаний тамплиеров; в Арагоне, однако, они, согласно достигнутому соглашению, получили земли и замки, а также значительную долю налогов и пошлин, взимавшихся в королевстве, и контрибуции, получаемой от мавров [37] .
Чтобы усилить поддержку тамплиеров и в дальнейшем укрепить их ряды лучшими и храбрейшими европейскими рыцарями, св. Бернар по просьбе Гуго де Паэна [38] берется за перо в их интересах. В знаменитом рассуждении «Похвала новому рыцарству» святой аббат восхваляет в красноречивых и ярких выражениях духовные преимущества, которыми пользуются рыцари-монахи ордена Храма перед всеми остальными воинами. Он рисует захватывающую картину, сопоставляя положение светских воинов и воинов Христа , и показывает, сколь отличаются в глазах Господа кровопролитие и убийство, творимые первыми, от тех, что совершают вторые.
Это необычное сочинение написано с большим подъемом; оно адресовано «Гуго, рыцарю Христа и магистру рыцарства Христова», состоит из четырнадцати частей, или глав, и начинается коротким вступлением. Оно весьма любопытно как наглядное свидетельство умонастроения тех времен, и некоторые наиболее показательные его фрагменты представляют для нас интерес.
Святой аббат проводит сравнение между мирским воином и воином Христа – светским и религиозным воителем.
...
Всякий раз, когда ты, ведущий мирскую войну, бросаешься в схватку, берегись того, что если ты поражаешь тело врага, он тем самым поражает твою душу, если же он берет верх, он губит тебя одновременно телесно и духовно. Воистину, по сердечному настрою, а не по событиям битвы следует оценивать угрозу для христианина или его победу. Если, сражаясь с желанием убить другого, ты будешь сам убит, то умрешь убийцей; если же одержишь победу и из-за желания подчинить или отомстить убьешь человека, ты будешь жить убийцей… О, злосчастная победа, когда, сокрушая врага, ты впадаешь в грех, и гнев или гордыня овладевают тобой, и тщетно ты торжествуешь над побежденным.
Что же тогда является плодом этой мирской, я не скажу militia (войны), но malitia (злодеяния), если убийца совершает смертный грех, а убитый погибает навеки? Истинно, как говорил апостол, «кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое». Как же, о воины, совершается эта столь ужасная ошибка? Какое недопустимое безумие – вести войну такой великой ценой и трудами и получать в награду лишь смерть или преступление? Вы покрываете коней шелковыми попонами, и множество дорогих одежд прикрывают ваши тела под кольчугами. Вы расписываете свои копья, щиты и седла; ваши стремена и шпоры украшены золотом, серебром и драгоценными камнями, и со всей этой пышностью, с постыдным бешенством и безрассудною бесчувственностью вы мчитесь навстречу смерти. Воинские ли то отличия, или женские украшения? Разве отточенный вражеский меч остановится перед золотом, пощадит драгоценности, не сможет прорвать шелковые одежды? Наконец, как вы часто убеждались на своем опыте, три качества существенно необходимы для успеха в сражении: воин должен, например, быть смелым, деятельным и осмотрительным; быстрым в беге, метким в ударе; вы же, – внушая отвращение взорам, – ухаживаете за своими волосами, подобно женщинам, вы закрываете ноги длинными и развевающимися одеждами, вы прячете свои мягкие и нежные руки в пышные и широкие рукава. Воистину, ничто не вызывает у вас желания воевать или бросаться в битву, кроме неразумного гневного порыва или безумной жажды славы, или алчного желания завладеть чужими землями и собственностью. В таких случаях одинаково гибельно, убивать или быть убитым…
III. Но воины Христовы спокойно сражаются в битвах за Господа своего, не боясь согрешить убийством своего врага, и не опасаясь собственной смерти. Когда смерть воистину послана или получена от Христа, в ней нет преступления, но многая слава…
А сейчас для примера или к посрамлению наших воинов, сражающихся не за Бога, но за дьявола, мы коротко опишем образ жизни рыцарей Христовых, как он на войне и в монастыре, и сими средствами будет ясно явлено, насколько воинство Господне и воинство мирское отличаются друг от друга… Воины Христа живут совместно в согласии, но в скромности, без жен и детей; и дабы нечего более было желать для достижения евангельского совершенства, они живут вместе без какой бы то ни было собственности [39] , одним братством, по одному уставу, заботясь о сохранении единства духа в оковах мира. Можно сказать, что у всего сообщества одно сердце и одна душа, ибо ни один из них не следует собственной воле или желанию, но с усердием исполняет волю магистра. Они никогда не пребывают в праздности и не слоняются бесцельно, но в свободное от битв время, чтобы не есть хлеб свой даром, они чистят и чинят свое вооружение и одежду или занимаются тем, чего желает магистр или что необходимо для общих нужд. Среди них нет различий; почитаются самые лучшие и добродетельные, а не самые знатные. Они делят славу и бремя, и так исполняют заповеди Христовы. Оскорбительные выражения, пустая болтовня, неумеренный смех, случайно вырвавшийся шепот или бормотание сурово осуждаются. Они отвергают карты и кости, сторонятся турниров и не находят удовольствия в той смехотворной ловле птиц (соколиной охоте), которую мужчины охотно себе позволяют. Шутов, предсказателей, сказочников, суетные песни, представления и игры они сурово отвергают и осуждают как суету и человеческое безумие. Они коротко стригут волосы, зная, что, по словам апостола, не подобает мужчинам носить длинные волосы [40] . Они никогда не причесываются, редко моются, но ходят обычно с всклокоченными волосами, покрытые пылью, и их кожа потемнела от солнца, как и их кольчуги.
Более того, когда грядет битва, они защищают себя верой изнутри и сталью снаружи, а не золотом, так что вооруженные, а не украшенные, они могут наводить ужас на врага, а не пробуждать в нем жажду добычи. Они стремятся получить сильных и резвых лошадей, а не украшенных вычурной попоной и сбруей, ибо думают о битве и победе, а не о пышности и яркости, и стараются внушать страх, а не восхищение…
Таких избрал Господь для себя и собрал вместе как своих слуг со всех концов земли, из храбрейших сынов Израиля, тех, кто смело и благочестиво хранит Гроб Господень, вооруженных мечами и самых сведущих в искусстве войны…
«О Храме»
Подлинный Храм в Иерусалиме – Храм, в котором они живут вместе, не столь величественный, правда, как древний и знаменитый храм Соломона, но не менее прославленный. Ибо все величие Соломонова Храма заключалось в бренных вещах, в золоте и серебре, в резном камне и во множестве сортов дерева; но красота Храма нынешнего заключена в преданности Господу его членов и их образцовой жизни. Тот вызывал восхищение своими внешними красотами, этот почитается из-за своих добродетелей и святых деяний, и так утверждается святость дома Господня, ибо гладкость мрамора не столь угодна Ему, как праведное поведение, и Он печется больше о чистоте умов, а не о позолоте стен. Фасад этого Храма украшен оружием, а не драгоценностями, а стены, вместо древних золотых капителей, прикрыты щитами. Вместо древних светильников, курильниц и чаш повсюду мы видим упряжь, седла и копья, и понимаем, что воины столь же пылко радеют за дом Господень, как их великий Предводитель, когда, охваченный гневом, он вошел в Храм и святейшей своей дланью, вооруженной не сталью, а бичом, сплетенным из тонких ремней, изгнал торговцев, вышвырнул менял и опрокинул столы тех, кто продавал голубей, и сурово осудил осквернение дома молитвы, который сделали вертепом разбойников.