Основатель

«Погибли Вольфгер, Александр, Миклош. Их место занимают другие. Быть может, мне тоже пора уйти?.. Желание Флоры убить меня было не эгоистичным порывом властной старейшины, а первым предостережением?.. Время уходит…»

Она проснулась в иллюзорной комнате, созданной Основателем. Одна, как ей сначала показалось. Потянулась, улыбаясь, а потом вдруг почувствовала запах свежей крови. Повернула голову и вздрогнула. Рядом с ней в постели лежало мертвое человеческое тело. Остекленевшими глазами на Фелицию смотрел Константинис — владелец ее любимого ресторана. Старый знакомый, почти друг. Кровь из его разорванной шеи впиталась в подушку и простыни, застыла отвратительной бурой коркой…

Фелиция тряхнула головой, прикрыла глаза, заставляя себя избавиться от тягостного видения.

Мертвое человеческое тело в ее постели было глумливой насмешкой? предупреждением? демонстрацией силы и равнодушия?.. Или безумной выходкой, не имеющей под собой никакой логики?

Фелиция подошла к стене, коснулась ладонью одного из камней, и тот послушно отъехал в сторону, открывая глубокую нишу, в которой стояло прямоугольное зеркало. Оно ничего не отражало. За гладкой блестящей поверхностью клубился серый туман. Бесформенные клубы складывались в причудливые фигуры, не имеющие смысла. Древний артефакт, доставшийся ей от учителя, — единственная возможная связь с потусторонними сущностями, которых лигаментиа называют гин-чи-най.

Обычно ответ на призыв приходил во сне. Несколько туманных образов, которые старейшина должна была расшифровать сама и принять нужное решение… Или настигал неожиданным видением. Или возникал непреодолимым предчувствием… Или не приходил вовсе.

В прошлый раз ей приказали уничтожить Дарэла. Потусторонние силы почувствовали его возрастающую опасность… Если бы он — виртуозный сканэр — ощутил угрозу сам, прочитал это в ее мыслях и мог обезопасить себя… Но ее разум был закрыт силой гин-чи-най. И сквозь эту преграду не смог пробиться никто… кроме Основателя.

Леди проколола кончик пальца острием ножа, лежащего в нише. Провела по зеркалу. Красная полоска несколько секунд была видна на нем, а потом медленно впиталась в поверхность.

Спустя мгновение серый туман окрасился багрянцем. Зловещие, густые клубы вскипали кровью и были похожи на облака над жерлом вулкана.

Ответ пришел очень быстро.

Ей приказали убить телепата, а она не сделала этого. Промедлила. Не успела вовремя остановить Дарэла, начавшего собирать силу кланов. Не захотела терять его… но все равно потеряла.

Не закрывая тайника, мормоликая вернулась к окну.

Гин-чи-най говорили, что Кадаверциан — любимый клан Основателя, его опора и надежная охрана. Даханавар выбрали на роль орудия, сдерживающего его возрождение.

Но за несколько часов, проведенных с ним, Леди забыла обо всем, что ей внушали веками. О его коварстве, хитрости, осторожности. Она видела только Дарэла. Слышала только его. И была счастлива оттого, что он жив.

За спиной послышались тихие шаги и голос Себастьяна:

— Леди, вам что-нибудь нужно?

— Позови Стэфанию, — ответила Фелиция, глядя на снег.

Вторая старейшина пришла через несколько минут. Мормоликая увидела ее отражение в оконном стекле рядом с собой. Светлые задумчивые глаза внимательно изучали Фелицию, у внешних их уголков виднелись мелкие морщинки. Те, что рисует не возраст, а солнце, от которого в прежней человеческой жизни спартанка никогда не пряталась. Живое воплощение силы гин-чи-най. Милосердный убийца. Та, что уничтожала всех, кто смел противостоять воле высших хозяев, кто был опасен для них.

— Ты хотела меня видеть?

Вместо ответа Фелиция показала на тайник. Быстрым шагом Стэфания подошла к зеркалу, несколько секунд смотрела в красный туман, все еще клубящийся в его глубине, и спросила глухо:

— Кто?

— Я, по всей видимости, — невесело улыбнулась мормоликая.

— За что?! — В голосе Второй старейшины, той, что никогда никого не боялась, послышался ужас.

Фелиция опустилась в кресло у окна, где обычно любил сидеть Рамон, и сказала:

— Я была с Основателем. Я хотела быть с ним. Поверила ему. Почти обещала помощь. По счастью, одна его выходка отрезвила меня. Но, видимо, слишком поздно.

— Ну и что? — почти грубо спросила собеседница, и под ее маской невозмутимой, отрешенной Леди мелькнула прежняя спартанка, неудержимая в боевой ярости.

Фелиция поднялась, последний раз взглянула на зеркало, закрыла тайник и вернулась на прежнее место.

— Они больше не уверены во мне. Совершив одну ошибку, я могу допустить следующую.

— За это я должна убить тебя?! — Вторая старейшина села напротив, посмотрела в окно, где, казалось, отражаются багровые отблески из зеркала. — Я, конечно, могу заблуждаться, — произнесла она тоном, который явно утверждал прямо противоположное, — но, по мне, так они ничем не отличаются друг от друга. Основатель, которого нам описывали, как злобное чудовище, или потусторонние существа, приказывающие мне убить собственную подругу.

— Так и есть, — тихо ответила мормоликая. — Но мы должны как-то жить, постоянно лавируя между одним и другими.

Они помолчали. Фелиция смотрела на снег, липнущий к окну. Стэфания хмуро водила пальцем по резным завиткам подлокотника, потом спросила нехотя:

— Что с Дарэлом?

— Сначала мне казалось, он и есть Дарэл. Немного измененный. Но потом поняла — мой телепат мертв…

— Уходи, — внезапно сказала Стэфания. И Фелиции показалось, будто по силуэту подруги прошла рябь. Словно на поверхности озера, спокойствие которого нарушили, бросив в него камень.

— Что?

— Я не стану тебя убивать. Ты уйдешь. Покинешь клан. Сейчас. Немедленно. И никто не будет тебя искать.

— Ты уверена в том, что…

— Уверена ли я в том, что не хочу убивать тебя?! — зло спросила Стэфания. — Да. Твоей крови не будет на моих руках!

Несколько мгновений Фелиция смотрела в ее глаза, затем поднялась, еще раз осмотрела комнату, в которой провела столько времени, подняла шубу, небрежно брошенную на скамью.

— Флора была бы счастлива, если бы дожила до этих дней, — с раздражением произнесла Стэфания. Встала, резко отодвинув кресло.

Фелиция рассмеялась, крепко обняла подругу и, уже размыкая объятия, заметила, как глубоко в ее серых глазах мелькнули слезы.

Мормоликая спускалась по боковой лестнице, ведущей к черному ходу, когда услышала за спиной торопливые шаги. Ее догонял Себастьян.

— Я иду с вами! — заявил он, и Фелиция удивилась, увидев на его красивом лице античной статуи столь решительное выражение.

— Я не думаю, что это разумное решение, — возразила она мягко, протянула руку, убирая с его нахмуренного лба завитки светлых волос.

Но он мотнул головой, отстраняясь от ее снисходительной ласки.

— Одна вы не уйдете! Меня обратили для того, чтобы я защищал и охранял вас. Так дайте же мне выполнять свою работу!

Леди сдержала улыбку, глядя на его упрямую физиономию.

— Мне приятно, что ты хочешь быть со мной. Но ты же знаешь, что должен остаться…

Себастьян ничего не ответил, и в этом молчании Фелиция услышала согласие повиноваться ее воле.

— …Хотя бы позвольте мне убедиться, что вы будете в безопасности в новом доме.

— Ну что ж, если ты настаиваешь. Но сначала нам придется завершить одно важное дело.

Фелиция прошла сквозь арку входной двери, распахнутой Себастьяном, на ходу достав из кармана и откидывая крышку мобильного телефона…

Кадаверциан ответил после десятого звонка.

— Слушаю, — послышался в трубке его немного резковатый ответ. На заднем фоне звучали голоса, а потом вдруг ворвался абсолютно дикий нечленораздельный вой.

Себастьян с легким недоумением обернулся к Фелиции, уже сидящей на кресле рядом с водителем. Похоже, даже до него долетел этот безумный вопль.

— Доброй ночи, Кристоф, — невозмутимо произнесла гречанка.

— Одну минуту, — отозвался тот, сказал что-то неразборчивое в сторону, и тут же все посторонние звуки стихли. — Да, Фелиция?