Ёбург

Городская скульптура «Горожане. Разговор»

С 1989 года Брусиловский стал в Екатеринбурге культовым мастером. В его творчестве была сквозная тема – сюжет «Похищение Европы». Собственно, и сам маэстро симфоничностью своей манеры «похитил Европу» для Ёбурга. Из живописи Миши Брусиловского выйдут и многие профессиональные художники-формалисты Екатеринбурга, и чуть ли не все наивные живописцы Ёбурга. «Уж получше вас рисую, Миша Шаевич!» – гордо скажет Брусиловскому художник-самородок Витя Махотин. Это высшее признание, слово родства от простой души.

В августе 2008 года в Екатеринбурге на проспекте Ленина рядом с домом, где живёт Брусиловский, появилась скульптурная композиция «Горожане. Разговор». На бронзовом диске, почти что на асфальте, стоят три бронзовых художника – Миша Брусиловский, Герман Метелёв и Виталий Волович. Кажется, что прямо тут, на улице, Волович встречает вернувшегося с пленэра Метелёва и провожает уезжающего в Волыны Брусиловского. Скрестив руки на груди, по-городскому одетый в пиджак рослый Волович, похожий на мудрого ворона, внимательно слушает артистичные рассуждения Метелёва, на котором походный свитер и сапоги. А коренастый, как гном, Брусиловский, сунув правую руку в карман штормовки, что-то возражает другу-романтику. Екатеринбуржцы знают: надо потереть карман Брусиловского, тогда тебе будет удача. Автор этой композиции – скульптор Андрей Антонов. Трудно поверить, что двое из трёх «горожан» проживают здесь же поблизости и могут запросто прийти и посмотреть на самих себя в бронзе. Собственно говоря, в этом – Боже его благослови! – обстоятельстве и заключено идейное отличие «Горожан» Екатеринбурга от «Граждан Кале».

Дружбе Миши Брусиловского и Виталия Воловича больше полувека. Волович родился в 1928 году. С детства он был в гуще творческой жизни Свердловска. После Свердловского художественного училища сразу профессионально занялся книжной графикой. Кажется, судьба благоволила художнику: выставки, дипломы, проиллюстрированные книги… Но с первых шагов в искусстве он больше жил внутренними переживаниями, а у мастера их всегда хватает. Потом Волович напишет: «При внешне благополучных обстоятельствах жизнь художника может быть глубокой и почти непереносимой драмой. Она возникает из-за постоянного несоответствия между задуманным и сделанным».

Ясность графического противопоставления чёрного и белого словно бы сразу предупреждала: речь пойдёт о самом главном. Работы Воловича только опираются на тексты, но всегда самодостаточны, поэтому событием становилась каждая книга с гравюрами Воловича. Герои «Отелло», будто вырубленные под каменными арками тяжёлым романским теслом. Инженерно чёткие рисунки к «Ричарду III», где фигуры повисли в обобщённом пространстве математической абстракции. Варяжский хеви-метал страшных исландских саг. Средневековый конструктивизм офортов к «Эгмонту» Гёте. Неподъёмные чугунные отливки для «Верескового мёда». Разломанный и расчленённый театральный реквизит «Орестеи». «Слово о полку Игореве» – драматический металлолом, что грудой вываливается из оконницы летописной миниатюры. Отштампованные из стального листа гладкие доспехи «Тристана и Изольды». Рыцарско-нацистская железная фантасмагория иллюстраций к Брехту. И так далее.

Виталий Волович: 1988 год

Образы Волович извлекал из бестиариев Средневековья, но говорил о том, что творится вокруг. И печатный станок художника выдавал графические циклы, в которых пустые панцири учат ангелов петь, клубятся одежды и занавеси, пляшут кудрявые длинномордые демоны и сбитыми бомбардировщиками вонзаются в землю кресты. Может быть, апофеозом ощущений от советской жизни стала серия «Цирк», где дудят в дуду клоуны с накрашенными ртами, осёл весело жонглирует косматыми львами и плачет голая актриса, окружённая толпой обезьян.

В 2011 году выйдет «Мастерская» – удивительная книга-альбом Виталия Воловича: графика и мысли об искусстве, о жизни и о художнике. Голос старого мастера зазвучит с экклезиастовской горечью многих знаний, умножающих многие печали. «Жажда совершенства кончается неудачей», потому что воплощение есть путь неизбежных утрат, однако «неудача рождает жажду совершенства». Для Воловича талант – зачем-то оставленный зримый след Божьего участия в судьбе человека, отпечатки Божьих пальцев на глине души, а искусство существует для того, чтобы «преодолеть неполноту жизни». Виталий Волович видел такие разные эпохи во всей их долготе, что теперь спокойно говорит: не надо «искусственно конструировать наше присутствие во времени», от многих вызовов которого «убереги Бог». Наоборот, «время должно присутствовать в нас». Вот так, ребята.

«Ричард, оплакивающий Хёстинга». Работа Виталия Воловича

Волович работает и ныне, как Дюрер во время чумы, крутит отполированный ладонями штурвал офортного пресса. Тексты как основа графики – пусть даже это и великие тексты – Воловичу уже не нужны. В XXI веке у мастера появились два больших цикла. Первый – «Художник и манекены»: экзистенциальный ужас жизни и творчества, не имеющий отношения ни к СССР, ни к чему иному, кроме спора человека и Творца. Второй цикл – «Женщина и монстры»: тёмная стихия эроса, в которой страшные и нежные монстры корявыми лапищами обнимают испуганных обнажённых женщин и прижимаются к ним волосатыми конскими рылами.

Бронза «Горожан» – способ сказать, что Волович и Брусиловский – титаны Екатеринбурга. Их мощные таланты, их деятельное долголетие скрепили жизнь города живой преемственностью. Брусиловский и Волович – те вертикали, что удерживают в благородстве динамичный мир горизонтальных перемещений.

Вредные советы

Городской совет в 1990 году

Новогодний «винный бунт» оказался вдвойне не вовремя: на март были назначены выборы всех уровней, и народ, конечно, припомнит партхозактиву, кто развалил страну так, что и выпить, блин, нечего. Январь и февраль 1990 года бушевали огромными митингами. 25 февраля, за неделю до выборов, на площади Первой пятилетки гудела семитысячная толпа уралмашевцев. У киноконцертного комплекса «Космос» над двадцатитысячной толпой в мегафон кричали Бурбулис и Ельцин, прилетевший в Свердловск. Митинговая толпа без разрешения властей заполнила даже официозную площадь 1905 года. Лидерам коммунистов нигде не давали и слово сказать, заглушали разбойничьим свистом, гнали с трибун.

Площадь 1905 года, горсовет и памятник Ленину

В городской совет требовалось избрать 200 депутатов. Таких выборов город ещё не видел. Отыгрываясь за унижение на митингах, властный партхозактив не пускал кандидатов на телевидение и радио. Агитаторы шли от двери к двери, листовки перепечатывали на машинках под копирку. Депутат Григорий Цехер будет вспоминать, что недоверчивые избиратели – чужие люди – приходили к нему домой и смотрели, как живёт кандидат, даже в холодильник заглядывали.

Однако выборы 4 марта 1990 года недозрели: в горсовет прорвались только 32 депутата. 18 марта провели довыборы, и появилось ещё 128 депутатов. Из 160 членов нового совета 103 были коммунистами. На 32 директора – 38 учёных, а бизнесмен – один-разъединственный, хотя в Свердловске на 1 января 1990 года насчитали 1180 кооперативов и 2500 предпринимателей. Выбирая председателя, депутаты ругались целую неделю. Остановились на кандидатуре Юрия Самарина.

Самарину был 41 год. Самарин был морским инженером и военным представителем Балтфлота на заводе имени Калинина. Здесь, на заводе, он стал членом команды Владимира Волкова, секретаря заводского парткома. В 1988 году на XIX партконференции Волков выступил в поддержку опального Ельцина вопреки позиции своей делегации – и в 1990 году уже баллотировался в Верховный Совет СССР. Накат волковской волны занёс Юрия Самарина в горсовет Свердловска.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.