Клонинги

– Спасибо тебе, дружище.

Он не понял, за что я его благодарил. Я увидел в дверях его расправленные плечи. И больше ничего.

В эту ночь я не сомкнул глаз. Зажав голову руками, я ходил взад и вперед по чужой комнате. С этой ночи она станет моей комнатой. Я осмотрелся. Такая же кровать. Такой же стол. Такой же абажур. Такой же книжный шкаф. Даже книги такие же. Такое же одеяло в клетку. У меня не было выбора. У меня на пути стоял Хензег.

Часа через два Вега выскочила из комнаты, растрепанная, испуганная, готовая кричать. Оставив дверь широко распахнутой, она побежала по коридору. Я на цыпочках прокрался в комнату. Все было точно так, как я себе это представлял. Клонинг лежал на спине, глядя в потолок неподвижными мертвыми глазами и сжимая одеревеневшими пальцами покрывало. Я окаменел от его неподвижности, впервые в жизни я видел труп, снял с него браслет с номером и надел ему свой. Имело ли это смысл? Не знаю, просто мне хотелось уничтожить всякое подозрение. Скоро должны за ним прийти. Я незаметно вернулся к себе. Меня била дрожь. В коридоре послышались шаги, шепот, хлопанье дверей, приглушенный разговор, а потом снова наступила тишина.

10

На следующий день, несмотря на траурную одежду, Зибель выглядел веселым и уверенным в себе. Не поднимая головы, я наблюдал за ним. Войдя в аудиторию, он скользнул взглядом, в котором ощущалось превосходство победителя, по нашим одинаковым лицам.

Вечером они собрались в круглом зале на синем этаже. Каждый этаж здесь освещался разным ярким светом, все они были построены по одному и тому же плану.

Я расхаживал около массивных дверей круглого зала и тщетно пытался что-либо услышать. Стены отражающие мягкий синий свет, поглощали каждый звук, ковер заглушал звук моих шагов. И шаги другого, кто вырос за моей спиной. Мы подозрительно посмотрели друг на друга и разошлись, потом, не произнеся ни слова, снова подошли друг к другу. И так несколько раз. Может быть, его поставили здесь для охраны? Вряд ли. Разве могли бы они довериться кому-то, кого нельзя отличить от других?

– Послушай, – наконец решился я, – нам нужно больше доверять друг другу. Один ты ничего не сможешь сделать, так же как и я.

Клонинг вздрогнул. Неужели передо мной девяносто третий?

– Почему они заседают? Опять что-нибудь случилось? Я постоянно слежу за Хензегом, а он постоянно следит за Зибелем, а у Зибеля по пятам все время идет один из наших. Я ищу его, хочу ему помочь, а он от всех скрывается. И от меня тоже. Почему? Боится?..

– Все в их руках!

– А в наших руках наша анонимность. Мы можем превратить ее в такое преимущество, от которого у них волосы встанут дыбом. Среди убитых были твои друзья?

– У тебя здесь есть друзья?

– Нет. Но должны быть. Сначала нас будет двое, потом – четверо, потом.

– Ты мне не веришь. Почему?

– Я боюсь, что за тобой стоит Хензег. Хензег – везде.

– Глупости! – засмеялся я, в первый раз засмеялся. – А я не боюсь. Даже если ты меня выдашь. Страх для человека – самое ужасное. Но мы не люди. Мы – клонинги.

– Перестань смеяться. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Мы спустились в лабораторию. Через три стерилизационные камеры. Через два процедурных коридора. Вошли в сектор Ц. Там никого не было. Среди множества пробирок, колб и реторт он показал мне изолированные клетки моркови в питательной среде, которые превратились в нормальные плоды, с корнями, цветами и семенами. Оказывается, он проделал аналогичные опыты с клетками табака, осины, женьшеня. Результат тот же.

– Ведь это вегетативное размножение, вся генетическая информация собрана в одной клетке, она дремлет в ней, пока… Ты понимаешь?

Наспех я рассказал ему все, что знал. Он застыл. То, до чего он дошел экспериментальным путем, подтверждалось.

– Наша одинаковость может быть преимуществом, но может быть и помехой, – шепнул я ему в ухо.

И мы перед ней бессильны. Мы должны все вместе продумать. И прежде всего – как друг друга распознать.

– Предоставь это мне. Я кое-что придумал.

В его комнате, которая представляла собой точную копию моей, отключив подслушивающее устройство, я снова рассказал ему все сначала. Об убитых клонингах. О Зибеле. О нашем отце, обманутом Зибелем. О провале в секторе А. И о термоядерном самоликвидаторе. Только о Веге я ничего не сказал, это было мое личное и его не касалось. Он внимательно слушал.

– А где находится этот самоликвидатор?

– Вот это мы обязательно должны выяснить. Чтобы его обезвредить. Его местонахождение известно Хензегу. Зибель, вероятно, тоже знает. В случае повреждения герметизации, угрозы биологического заражения или бунта…

11

Я вернулся к себе в комнату, утомленный этими откровенными разговорами. Мой отец погиб из-за того, что слишком доверял своему ассистенту Зибелю. А он его обманул.

Я не ложился. Читал микробиологию Кобруса, но никак не мог сосредоточиться – нервы были на пределе. Через некоторое время ко мне пришла одна из девушек. Вряд ли это Вега, мне не хотелось, чтобы это была Вега, ведь комната сорок седьмого осталась пустой. Но втайне я надеялся, что это она.

Девушка села на кровать и уставилась в стену. Не так она должна была себя вести. Она должна всегда улыбаться и быть готовой к любви, а потом тихонько уходить. Девушка долго молчала.

– Вы не знаете, что случилось с сорок седьмым номером? – Она внимательно посмотрела на меня. – Ваша комната как раз напротив.

– Не знаю, – ответил я и отвернулся. Я не любил врать.

Девушка посмотрела на меня, на мгновение в глазах ее блеснула искра надежды, которая тотчас угасла и сменилась тоской. Она встала, оглядела комнату, покачнулась, но вовремя схватилась за дверную ручку.

– Вчера вечером он как-то странно себя вел… Не узнал меня. С ним ничего не случилось?

Она плакала. Ее худенькие плечи казались ужасно одинокими и беззащитными. Я мог бы обнять ее сказать несколько ласковых слов, но я не сделал этого.

– Извините. Вы не можете знать.

Она ушла. Я спрашивал себя, была ли она в моей комнате. Легкая и воздушная, она все унесла с собой. Осталось только неуловимое чужое присутствие. Из зеркала с неприязнью на меня смотрело мое собственное лицо. Оно казалось мне до ужаса чужим, это мое лицо, повторенное девяносто три раза. Я провел по нему рукой, словно пытаясь стереть его, но оно снова выплыло из-под моих пальцев. И тогда я сжал руку в кулак и ударил по собственной физиономии в зеркале. Зеркало разлетелось на тысячи маленьких осколков, как когда-то давным-давно, они рассыпались у меня в ногах, а по пальцам потекла кровь. Я почти не почувствовал боли, только жуткую усталость, от которой мне стало плохо.

12

Яркий свет в коридоре казался белым. На мгновение я закрыл глаза, чтобы свыкнуться с освещением, когда я их открыл, было уже лучше. Не соображая, что делаю, я направился в залу. Заседание все продолжалось.

Я вернулся.

Девяносто третий тоже не спал. Он вздрогнул, увидев меня, что-то выключил, но когда понял, что это я, улыбнулся и кротко сказал.

– Слушай!

– …семерых уже нет в живых. – Это был голос Хензега.

– Но у нас еще есть девяносто три, – оправдывался Зибель.

Девяносто третий в напряжении слушал. В тишине снова раздался голос Хензега и разлился по комнате. Он продолжал излагать свои мысли.

– …всегда хотел мира. Его пытались подкупить, заставить силой, но ничего не удалось. И все-таки его перехитрили, не так ли? Девяносто три мозга работают на нас. Превосходство на нашей стороне. Мы снова станем самой сильной нацией.

Хензег все больше увлекался. Девяносто третий продолжал слушать.

– Не понимаю, почему мы должны держать в тайне их происхождение? Ведь оно еще раз докажет им достижения нашей науки. Я как психолог считаю…

– Еще рано, слишком рано, – перебил Хензег доктора Андриша. – Истину нужно преподносить в строго определенный момент, когда человек созрел для нее, в противном случае она обесценивается. Для них этот момент еще не наступил. Не следует забывать, что они – точная копия своего отца. А каково было его отношение к созданию клонингов? А к нашей политике? Вы должны это помнить, доктор Андриш. И вы, доктор Зибель. Ведь вы так хорошо его знали! Теперь, когда мы почти у цели, мы не имеем права на новые психологические опыты. В тот момент, когда кто-нибудь из них осознает свою индивидуальность, все будет потеряно.