Удача леди Лайзы

— Хорошо, даю вам слово, что не проговорюсь ни единой душе о том, что вы хотите мне сейчас сказать... если только, конечно, — добавила она со слабой улыбкой, — если это не что-то криминальное.

— Нет, нишего подопного. — Он погрозил ей пальцем, а потом торжественно встал и вытянулся во весь свой рост.

— Я толко што вернулся с континент.

— Что?! — Лайза чуть не задохнулась от изумления. Она не могла бы больше удивиться, если бы он ей сказал, что только что вернулся с луны. — Да, но сейчас полночь и льет дождь!

— Да-а, это был интересный путешествий. Миледи, последний три дня я пробыт в Белгии.

Глаза Лайзы еще больше округлились, но она ничего не сказала.

— И, — продолжил он с широкой улыбкой, — болше шем сшастлив сказайт, што вшера херцок Веллинктон разбил Наполеон Бонапарт при Ватерлоо.

Лайза почувствовала, что комната поплыла у нее перед глазами.

— Разгромил! — почти выкрикнула она наконец. — Наполеона? Но мы слышали...

— Я знайт, што вы слышат, но я вам гофорю — это правда. Около деват вшера вешер великий император бросит свой войско и бешат по направлений к Париш.

— Я не могу в это поверить! — почти выдохнула она с радостью и облегчением. — А вы уверены в этом, мистер Ротшильд? Вы в самом деле там были? Господи, но ведь это...

— Да, да, я понимайт. Да, я там пыл, и, скажу я фам, там пыл крофафый кошмар. Но Веллинктон продершался вес ден.

— Но это такие чудесные новости! Ради Бога, скажите, почему вы хотите сохранить их... ах! — замолкла она, внезапно поняв.

Ротшильд подмигнул ей:

— Я фишу, вы понимайт. Вы уше продат ваши прафителстфенный бумак, как другие безмозклый куриц в Сити?

— Нет... но думала о такой возможности и, может, даже сделала бы это завтра, — призналась она. — Но я никак не могу себя заставить... — Она громко рассмеялась. — А теперь я, наоборот, дам указание своему брокеру скупать все правительственные акции, какие он только сможет ухватить.

— Карашо.

— А кому еще вы рассказали об этом?

— Я и слофа не сказайт ни единый душа — толко фам, леди Элизапет.

Он взял ее руку:

— Вы сделайт так много для нас однашты, миледи, а Натан Ротшилд никогда не забывайт такой вещ.

Когда Лайза встала с благодарной улыбкой, внезапная мысль пришла ей в голову, и несколько минут ее мозг работал в новом направлении. Провожая тучного финансиста из комнаты, она уже решилась и в холле посмотрела ему прямо в лицо.

— Мистер Ротшильд, с вашего позволения мне бы хотелось рассказать эту новость одному человеку. — Она спешно продолжила, когда он взглянул на нее почти с испугом: — Я могу поручиться за его честность и скромность и могу заверить вас, что он никому не скажет.

— Нет! — выкрикнул он, и лицо его было почти рассерженным. — Вы дат мне слофо!

Она встревоженно положила свою руку поверх его руки.

— Я помню это и не нарушу своего обещания. Я же сказала, что расскажу только с вашего разрешения. — Она глубоко вздохнула. — Я просто хотела рассказать Чаду Локриджу... то, что мне рассказали вы. Может, вы наслышаны о нем? По причинам, в которые я не могу вдаваться, мне бы хотелось, чтобы он узнал, что произошло. Это... это своего рода дело чести.

— Я знайт, в шем дело! — воскликнул Ротшильд. — Это все тот глупый пари, я праф?

Лайза изумленно кивнула:

— Но... как вы могли?..

Он раздраженно помахал растопыренными толстыми пальцами. Глаза его смеялись.

— Мне фезет фо всем. Как вы думайт, пошему я столко достик? Я знайт все! — Он сделал предупреждающий жест рукой. — Вы хотит мне сказат, што он влошит весь свой стафка в прафителстфенный бумак? Какой лопух! Но зашем вам ему про все гофорит?

Он внимательно изучал ее взглядом, и потом удивление разлилось по чертам его лица.

— Ах, фот оно што!

Он тяжело вздохнул.

— Я знайт мистер Локридш по его репутаций. Гофорят, он шестный шеловек. Ошень карашо, миледи, скашите своему молодой шеловек, чтоп он не продавайт прафителстфенный бумак. Скашите, Анклия победил при Ватерлоо. Но, — он опять предупреждающе поднял руку, — никому больше не слофа! Я не затем рискофал сломат себе шей черес Ла-Манш, штоб услышат свой нофост у кащдый столп!

Надев пальто, Ротшильд протиснулся сквозь открытую входную дверь и пошел к ждущему его экипажу.

Медленно Лайза начала свой прерванный путь по ступенькам, но на середине лестницы внезапно остановилась. Сбежав назад, вниз, она накинула на плечи тяжелый плащ с капюшоном и выскользнула из дома — под потоки дождя.

ГЛАВА 20

— Но это просто невероятно! — Чад схватил Лайзу за плечи, когда они стояли посреди холла первого этажа его дома. — Вы уверены?

— Да! — задыхаясь, объяснила Лайза. — Слухи о поражении были ложными. Веллингтон разгромил Наполеона! Ох, Чад, мы победили!

Чад словно лишился дара речи. Молча он проводил ее в свой кабинет, где все еще ярко пылал огонь в камине.

— Вы заработались допоздна, — сказала она, глядя на беспорядок на его письменном столе.

— Да, — ответил он небрежно.

Рави Чанд и Джем покинули комнату за несколько секунд до того, как Лайза появилась у входной двери. Планы по ниспровержению мистера Джайлза Дэвентри могли вот-вот претвориться в жизнь. Джипа Махоуни схватили вчера поздно вечером, и во время ареста он визжал, как испуганная свинья. К этому же времени завтра, если все пройдет гладко, Дэвентри наконец-то получит по заслугам.

— А теперь расскажите мне, — попросил Чад, — что именно говорил мистер Ротшильд.

Лайза еще раз повторила ему историю о невероятном вояже Натана Ротшильда через Ла-Манш и сведения, которые он оттуда привез.

— Я не знаю деталей, но он сообщил, что Наполеон бежал в Париж с поджатым хвостом. Он также говорил, — скорбно проговорила она, — что потери очень велики. Боюсь, эта победа стоила нам слишком дорого.

— Бог мой! — сказал Чад, задумчиво меряя шагами кабинет. — Какой завтра будет стоять шум и гвалт!

— Да... но, вероятно, не раньше, чем к вечеру. По мнению мистера Ротшильда, пройдет не так уж мало времени, пока слухи достигнут нашей страны по обычным каналам. Чад, вы поняли, что это значит?

Чад ответил не сразу.

— Это значит, что в следующие восемнадцать или двадцать часов никто в стране, кроме нас, еще не будет знать о победе, если мы сдержим слово, данное вами Ротшильду. — Он резко повернулся к Лайзе. — Вы сегодня продали?..

— Мои правительственные ценные бумаги? Нет. А вы?

— Нет. Мне почему-то было очень противно делать это. Понимаете, я обнаружил, что мне трудно верить слухам о поражении, которые с ослиным упорством носятся по городу. Ведь на самом-то деле не было никаких данных, которые бы их подтвердили. Хотя, конечно, последние официальные сообщения вовсе не радужные. Вообще-то я собирался завтра поехать в Сити и дать Томасу указание продавать. Но как бы там ни было, естественно, — продолжал он, пристально глядя на нее, — я не нарушу вашего обещания. Я ничего никому не скажу, пока эта новость не распространится по каким-нибудь официальным каналам.

Он усадил Лайзу на стул возле камина и налил по бокалу шерри им обоим, затем сел поблизости и стал ее внимательно рассматривать.

Лайза почувствовала себя неловко во время наступившего между ними молчания. Вино, подумала она, слишком быстро ударило ей в голову — глядя в его бездонные изумрудные глаза, она словно падала в пропасть. Голова ее закружилась, и у нее захватило дух. Когда он взял ее руку в свою, пожатие его пальцев, казалось, согрело ее — будто искра из пламени попала ей на ладонь.

— Лайза... — его голос был тихим, а тон — непривычно колеблющимся. — Почему вы пришли и рассказали мне все это?

Лайза знала, что горячий румянец, окрасивший ее щеки, разлился вовсе не из-за жара камина, и она сделала слабое движение, стараясь высвободить свою руку. Но он только еще крепче сжал ее, и она опустила глаза.