Украденный Христос

Феликс вновь сел, открыл чистый лист и начал все сначала. Внимательно, не спеша записал каждый ключевой пункт, теперь вплоть до родов.

Проработав три часа, доктор Росси вдруг осознал, что в квартире кто-то есть. «Должно быть, Франческа»,– решил он, после чего снял халат и повесил в тамбуре, разочарованный тем, что его личное время так быстро вышло. Оказавшись в холле, запер за собой лабораторию и громко спросил:

– Франческа, ты?

– Мы здесь,– долетел ее голос из кухни.

Там он застал Франческу и Аделину в фартуках за рабочим столом и Мэгги у раковины, загружающей посудомоечную машину. В последний раз Феликс видел сестру в фартуке в далеких восьмидесятых. После смерти родителей Франческа переехала в Бостон, где он заканчивал последний курс Гарварда, а Аделина часто навещала их по выходным. Иногда девушки вместе готовили. Однако, вернувшись в Нью-Йорк, они стали заказывать еду на дом – обычно в «Фэбьюлос фуд », чья кухня соперничала с лучшими ресторанами мира. Время от времени завтрак им стряпала Мэгги, если задерживалась допоздна и оставалась ночевать в доме. «Неспроста они это затеяли»,– думал Феликс, глядя на девушек.

– Фликс, ты почему не позвонил и не сказал, что приедешь? – спросила сестра, идя вместе с Аделиной ему навстречу.– Не могу поверить, что тетя Энея умерла,– горестно протянула она.

– Что поделаешь,– ответил Феликс, погладив ее по плечу.

Обнимая подруг, он вдохнул легкий запах золотистых волос Аделины, сознавая, что обе они ему одинаково дороги, словно две любимые сестры, хотя Аделине суждено стать его женой после того, как он сделает ей предложение.

Франческа подняла голову.

– Ты нашел письмо?

Для Феликса ее вопрос предвещал перемены, которые были сейчас совсем некстати.

– Да. Только у меня к тебе одна просьба. Давай обсудим его позже.

– Но…

Он разжал объятия.

– Пожалуйста, Фрэн.

– Ладно, позже так позже. Сейчас мы готовимся к похоронам. Их назначили на понедельник, а у Энеи было несколько пожеланий, Фликс, так что…

Феликс сел за стол и переключился на блюдо цуккини, щедро политых соусом.

– Вот и займись ими. Верю, ты отлично справишься. Главное, скажи мне, куда и когда приходить.– Он подцепил ломтик цуккини и отправил его в рот.– М-м, как вкусно!

Аделина и Франческа заговорщицки переглянулись и вернулись к готовке. Другого Феликс и не ждал. Он и сестра всегда думали и чувствовали одинаково. Что ранило ее, причиняло боль и ему. Аделина знала об их молчаливом заговоре, так как уже давно стала его соучастницей.

– С приездом, доктор Росси,– сказала Мэгги, склонившись над раковиной. Ее безразличный вид не обманул Феликса – она напускала его на себя, чтобы скрыть любопытство. – Как долетели, сэр?

Феликс вспомнил о своем плане дать Мэгги расчет, если всерьез попытается клонировать Христа. Стоит ей что-нибудь заподозрить – наверняка выведает.

– Пулей, иначе не скажешь,– ответил он, уже сожалея о своем решении.

Он, конечно, устроит, чтобы Мэгги не пострадала финансово; ей нельзя находиться здесь, когда он будет работать. Франческа, если ее попросить, не нарушит его уединения, но с Мэгги этот номер не пройдет. Может, она и не раскроет тайну, однако рисковать Феликс права не имел.

– В лаборатории все просто сверкает, большое спасибо. И в сотый раз говорю, не надо называть меня сэром. Кстати, почему тебя загнали на кухню?

Ответила Франческа:

– Я снова попросила ее присматривать за всем домом, Фликс. Мы уже договорились.

– Неужели? – отозвался Феликс.

Вот чем плоха жизнь в компании женщин: они то и дело наводят свои порядки. Однако должен же быть выход из этого тупика!

– Раз так, Мэгги, предоставь лабораторию мне. Мы ведь не собираемся заморить тебя работой. В конце концов, тебе еще надо учиться.

Мэгги как будто удивилась, но кивнула.

«Ничего, завтра сменю замок,– думал Феликс,– а на неделе присмотрюсь к ней, станет она проявлять любопытство или нет». Ему нравилась Мэгги, да и сестре, судя по всему, тоже. Если только представится возможность не увольнять ее, он оставит все как есть.

– Фликс, – сказала Франческа, – что-то мне это напоминает, а тебе?

Он огляделся и кивнул. Вся семья в сборе на кухне. Так часто бывало при жизни родителей – отец читал или работал с историями болезней пациентов, Франческа подстригала цветы прямо на кухонном столе или играла на пианино в соседней комнате, а мать тем временем стряпала что-нибудь невероятно вкусное.

Кроме них, здесь почти никто не бывал. Никто не звонил, за исключением отцовских пациентов. Стремясь сохранить семейное прошлое в тайне, родители жили замкнуто, всегда особняком. Феликс и Франческа переняли их тягу к уединению. Как Аделине и Мэгги удалось попасть в тесный круг, оставалось загадкой.

Феликс опустил вилку.

– Да, похоже на старые времена. Ну, девушки, кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит?

Франческа приподняла книгу со своего столика, и Феликс вздрогнул, увидев заглавие: «Cucina Ebraica». Только вчера они узнали, что их родители были евреями, а Франческа уже вошла в роль.

– Зашла вчера в книжный, смотрю – стоит,– сказала она.– «Итальяно-иудейская кухня». Наверное, у папы с мамой в молодости была такая же.

Феликс повернулся к Аделине.

– Ты уже знаешь?

Она подошла и с улыбкой чмокнула его в щеку.

– Я случайно увидела письма, и Франческа мне все рассказала. Похоже, я полюбила еврея-христианина.

К этому Феликс оказался не готов. Отца он понял и почти простил, однако новое отношение той, кого он прочил себе в жены, его смутило. Он вскочил из-за стола.

– Сейчас я не хочу это обсуждать. Поговорим через пару дней. Обещаю.

Франческа сняла фартук и по-сестрински взглянула на него, словно ей было виднее.

– Пойдем, Фликс, прогуляемся в парке.

Он всегда уступал этой ее просьбе и одновременно вызову на срочный разговор. Стук ножа подозрительным образом прекратился. Теперь ему стало ясно: прогулка была запланирована. Наверное, Сэм доложил им, что он уже здесь. Придется учиться самому контролировать ситуацию, пока та не подчинила его себе. Сомнения побоку. Порой обман просто необходим, и сейчас – как раз такой случай.

– Прости, если был резок,– сказал Феликс в лифте, застегивая пальто на пуговицы.– Кстати, на обратном пути я встретил одного знакомого – он проездом в Нью-Йорке, задержится здесь на денек-другой. Я подумал поселить его у нас в Клиффс-Лэндинге, но мой ключ куда-то запропастился. Не одолжишь свой на время?

Феликс даже удивился тому, как легко ему далась эта ложь. Даже если Мэгги не будет совать нос в лабораторию, дома полного уединения не добиться, а оно ему скоро понадобится. Лэндинг был бы отличным выходом из положения, однако сестру все равно придется держать в неведении до подтверждения беременности. Франческа не остановится ни перед чем, вплоть до поджога лаборатории, но узнай она, что опоздала, ее можно будет не бояться. А после родов он поведает о клоне и всему миру.

– Одолжу. А что за знакомый? – спросила Франческа, шаря по сумочке в поиске ключей.

– Один ученый из группы исследователей плащаницы, ты его не знаешь.

Она сняла ключ с кольца и протянула брату.

– Вот. Дай знать, когда можно будет поехать туда снова.

– Спасибо, обязательно.

Когда они вышли в фойе, Франческа обронила:

– Да, с тобой о чем-то хотел поговорить Сэм.

Однако беседа не удалась – швейцар уже сменился. Вместо того чтобы повести брата в Центральный парк,

Франческа взяла его под руку и направилась вниз по Пятой авеню.

– Куда мы идем? – спросил он.

– Увидишь.

Феликс вглядывался в лица встречных женщин, пытаясь определить, кто из них мог бы подойти в матери еще не рожденному Христу. Его акушерская практика длилась недолго; удастся ли ему сделать правильный выбор? По другую сторону улицы, в парке, он увидел двух наездниц за разговором – лошади стояли голова к голове. Старшая женщина слушала младшую, не столько вникая в смысл сказанного, сколько сопереживая. Мать и дочь? Феликс почти чувствовал их любовь.