Страница 50 из 61
Согласно Вашей просьбе, посылаю это письмо через Триест. Буду держать Вас, дорогой друг, в курсе событий и надеюсь скоро о Вас услышать. Передайте Цедвицу лучшие пожелания принца и, естественно, наши с Фрайхартом.
Граф Остен — маркизу Чивителле
16 июля
Еще ничего нет от Вас, дорогой маркиз, хотя до следующей недели вряд ли можно на что-нибудь рассчитывать. Пользуюсь оказией: один и секретарей кайзеровского посольства едет завтра в Венецию с поручением к представителю своего двора.
Ничего исключительного не произошло, впрочем, есть кое-что интересное для такого спокойного хроникера как я. Позавчера мы с принцем имели многочасовую беседу касательно осады Гибралтара — нас, как старых военных, эта тема чрезвычайно занимает. От своего друга, лорда Сеймура, принц получил подробное сообщение, и мы его сравниваем с новостями, услышанными здесь, в резиденции, от испанского и французского послов. У принца имеются превосходные карты укреплений Гибралтара. Представьте, маркиз, в апреле и мае прошлого года испанцы и французы забросили в город около восьмидесяти тысяч ядер и бомб! Город давно в развалинах, но укрепления держатся великолепно; генерал Элиот во время своей ноябрьской вылазки сумел полностью уничтожить вражеские батареи. В этом месяце на помощь осаждающим прибыл герцог де Крийон — знаменитый инженер д'Аркон возводит для него плавучие батареи.
Поскольку вы не солдат, дорогой маркиз, я не уверен, заинтересуют ли вас подробные реляции, однако мы с принцем оба способны часами просиживать за нашими картами. Посмотрели бы вы на принца: глаза сияют, каждый жест выдает напряженное внимание! Если он станет правителем этой страны, могу поспорить, он совершит в южной Германии то, что потсдамский философ сумел сделать на севере.
Я видел армянина, или доктора Тойфельсдрока, или как его еще называть! Читал в своей комнате, выходящей в сад, и вдруг — странное беспокойство. Не мог толком сообразить причины. Закрыл глаза, пытался сосредоточиться, но единственно ощутил приближение. Я подошел к окну, открыл и разглядел в парке доктора, который направлялся к моему дому, одетый на сей раз в обычное гражданское платье. Он смотрел на мое окно, будто ожидая меня увидеть.
— Жаркий день, граф Остен, — крикнул он. — Жарковато для книжных занятий. Ну и каково ваше мнение о Гольбахе?
Похоже, маркиз, доктор повсюду имеет шпионов. Я и в самом деле читал Гольбаха, — прислали недавно из Парижа. Доктор не ждал приглашения, поднялся по лестнице и вошел в комнату не постучав. Взял книгу и тотчас принялся говорить о Гольбахе и других энциклопедистах. Соглашаясь с ними далеко не во всем, упрекал в недостаточном внимании к Спинозе. Хвалил, напротив, одного молодого франкфуртского поэта по имени Гете — друга веймарского герцога. Вы, может быть, помните, маркиз, это имя иногда упоминалось за нашим столом: он духовный сын шлифовщика линз из Гааги, он еще…
Простите, ради Бога, дорогой друг! Сей философический разговор столь же мало интересен для вас, как и военный о Гибралтаре. Короче говоря, мы беседовали три четверти часа о разных отвлеченных вещах. Когда он прощался, то, уже держась за дверную ручку, обернулся и заявил:
— Я дал принцу пилюль. Прошу вас ни при каких обстоятельствах не отговаривать их принимать.
И вышел, не ожидая ответа.
Он спустился не по лестнице, ведущей в парк, а по другой — на улицу. Я прошел в библиотеку и встал близ закрытого, тяжелого оконного занавеса, дабы подглядеть в щель. Улица была пуста. Услышал, как дверь внизу открывается; доктор пересек маленький палисадник. В тот же момент раздался стук копыт: стоило доктору выйти за ворота, — подскакал егерь, держа на поводу вторую лошадь. Доктор вскочил в седло, насмешливо помахал рукой в сторону окна, словно бы уверенный в моем местонахождении, и удалился легкой рысью.
Ничего экстраординарного, дорогой маркиз, но согласитесь: занимательные подробности.
Вечером разговаривал с бароном Фрайхартом — оказалось, принц несколько дней принимает пилюли. Речь идет о так называемом мекониуме — сухом дистиллате сока недозрелого мака. Ост-Индская компания с большой выгодой продает в Европе этот наркотик, повсюду распространенный на востоке. Я даже слышал, что злодей Дамьен, ранивший ножом французского короля, постоянно употреблял мекониум. Этому обстоятельству приписывают его неслыханную стойкость при самых страшных пытках, — он претерпел четвертование, если вы помните. Впрочем, доктор дал принцу не англо-индийский препарат, который курят наподобие табака, но малазийский — его глотают. Такой способ более по душе туркам, персам и грекам. По словам Фрайхарта, людей, приверженных этому наркотику, называют териакидами, хотя зелье и не имеет ничего общего с териаком. Не могли бы вы, маркиз, сообщить поподробней о данном препарате? Ведь, насколько мне известно, купцы вашей республики пребывают в постоянной связи с Турцией и особенно с городом Смирной.
Ходят слухи, что наследная принцесса снова в резиденции. Несколько лакеев и двое приближенных покойного принца утверждают, будто видели ее и прекрасно узнали. При дворе, естественно, переполох. Старый герцог вызвал этих людей и заставил поклясться на Библии. Властям отдан приказ ее задержать. Опасаясь вторичной попытки покушения, меры безопасности удесятерили. Обычную охрану заменили гренадерами гвардейского полка, в спальне юного наследника постоянно дежурят офицер и двое солдат, когда мальчика выводят на прогулку, его сопровождают гусары. Принц Александр хохочет над этим спектаклем, но старый герцог и горожане настроены весьма серьезно: создается впечатление, что любой горожанин или горожанка, входят в большой охранный корпус, — так важно и внимательно изучают они углы домов и перекрестки в поисках тайного врага.
Верховный суд решил рассмотреть по отдельности иск принца Александра о легитимности наследника и претензию наследной принцессы. Заседание по делу принца состоится на ближайшей неделе, — по общему мнению, иск принца будет отклонен окончательно.
Граф Остен — маркизу Чивителле
28 июля
Сейчас прибыло письмо юнкера принцу и Ваша короткая записка. Очень трогательно, дорогой друг, что Вы тотчас подумали о принце, когда Вам предложили эскиз сада Мурано. Принц Александр обрадовался необычайно. Он пытался, как я узнал от Фрайхарта, сам набросать этот вид. К тому же принц весьма ценит Каналетто: сразу после смерти художника он купил несколько его работ.
У нас, маркиз, целый ворох новостей. Гвардейские гренадеры могут вернуться в полк — так решила последняя инстанция. Короче говоря, юный принц Эберхард умер. От ангины — самой обычной, но весьма опасной для детей болезни. Учитывая малую сопротивляемость организма, он был обречен с первого дня. Сделали все, что в силах человеческих, — бесполезно. Теперь и грустно, и дико, и смешно представить, какая борьба разыгрывалась вокруг слабого, невинного ребенка, сколько сил и хитрости растрачено ради того, чтобы им завладеть.
Для старого герцога это тяжелый удар; во время болезни он требовал известий ежечасно. Дабы показать населению и особенно дипломатам свое отношение к юному наследнику, он приказал устроить похороны с большой помпой. Гроб — в дворцовой церкви, народу — видимо-невидимо, каждый с цветами — садовники раздают цветы даром; не церковь, а цветочная выставка. Сообщают о маленьком казусе: в кулачке ребенка нашли несколько цветиков с карточкой «От твоей матери». Никто из стражей не заметил, чтобы кто-нибудь так близко подходил к гробу, стоящему на возвышении: один лакей, правда, уверял, что видел у церковных дверей наследную принцессу, которую узнал, несмотря на густую вуаль. Памятуя о вознаграждении, он бросился было за ней, однако дама успела подняться в карету и уехать. Услышав об этом, старый герцог тотчас приказал оставить наследную принцессу в покое, — после кончины ее сына она, понятно, потеряла для него всякий интерес.