Крепы

Только увидев перед собою щель в бетонной стене, я остановился и перевел дыхание.

«Если я не вижу мертвых, значит, ракету выпустил кто-то из живых, — подумал я. — Неужели я стану драться с живыми? Погони нет! — сказал я себе. — Меня просто упустили из виду, решили, что я задохнулся. Если бы они действительно преследовали меня, им не составило бы труда меня, слепого, остановить».

Громко стукнуло рядом, еще один щелчок. Черная крупная птица сидела на земле и била клювом в бетонную стену. Она делала это с таким видом, будто хотела мне что-то сказать.

— Кыш!

Я махнул рукой. Крылья птицы дрогнули, но она сдержалась, не поднялась в воздух.

— Ладно, — сказал я. — В конце концов, ты мне ничем не мешаешь. Я не знаю, что тебе нужно, но ты мне не мешаешь.

Птица снова ударила клювом, поскребла лапами, и что-то выкатилось из-под ее распахнутых черных крыльев. Сверкнуло под луной что-то круглое. Я наклонился и поднял фонарик. Без сомнения, тот же самый, немецкий, или точно такой же.

— Ты подумала, что мне пригодится фонарик? — спросил я и указал на темноту в бетонном разрезе. Птица снова дернула крыльями и стукнула клювом в стену. — Спасибо за заботу!

Я ошибся дважды: первый раз, когда полез через дыру на самолетное кладбище, второй — не послушав голоса и не поднявшись на второй этаж. Фонарик, который я теперь держал в руке, со всею ясностью доказывал это.

Направленный луч рассеял темноту внутри бункера — здесь было совсем неглубоко. Вниз вели от силы двадцать ступенек. Ступеньки прогнили и осыпались. Приходилось, прежде чем перенести вес на ногу, сначала потопать. Внизу была дверь. Переложив фонарик в левую руку, я нажал — дверь подалась. Что бы я делал здесь без фонаря?

Вдоль стены стояли роботы. Девять штук. Если бы не одинаковый их рост и полная неподвижность, я бы не сказал даже, что это машины — так хорош был дизайн. Осветив лицо одного из них, я долго рассматривал щеки, открытые глаза, нос. Я просто не мог поверить, что все это можно заставить двигаться естественно. Ведь машина должна, ко всему прочему, имитировать и дыхание, и речь. Я участвовал в разработках человекоподобного робота, но даже мой шедевр — вахтер Ипполит Карпович — уступал этим. Эти были — новое поколение.

Несколько минут я медлил, просто стоял перед ними, не мог ни на что решиться. Потом, расстегнув на роботе пиджак и рубашку, вскрыл белый пластиковый корпус. Робот был совершенно доступен, внутренности распахнулись перед моими глазами при первом нажатии. До этой секунды, рассчитывая на чудо, я все-таки надеялся на какую-то мистику, на работу древних мастеров, а теперь сразу понял — чистая электроника.

«Включить его? Посмотреть, как это функционирует? Почему я не могу запустить хотя бы одну их этих машин? Я же потом всю оставшуюся жизнь буду жалеть. Все равно не разобраться, — убеждал я себя, ощупывая пальцами стык за стыком. — Все равно я ничего не пойму. Я не верю, что оно может работать. Я хочу посмотреть, как оно функционирует. Эх, сейчас бы всю эту механику в мою лабораторию, разобрать по винтику ее всю, проверить. Переписать программу. Как он вообще включается? Может быть, кодовым сигналом, просто с голоса?»

— Внимание! — громко сказал я и провел ладонью перед стеклянными глазами. — Внимание, приказываю: активизировать все системы!

Глаза моргнули и удвоили отраженный свет моего фонаря, щеки натянулись, робот показал белоснежные ровные зубы.

— Система активизирована! — прозвучал мягкий баритон. Артикуляция была не идеальна. На меня смотрели прищуренные живые глаза. — Вы не имеете права находиться здесь, — сказал он.

— Проверка! — сказал я пересохшим ртом и вдруг понял, что отключить его мне так же легко не удастся. — Проверка всех систем, пофазное выключение.

Но, конечно, никакого пофазного отключения не последовало. Робот шагнул к стене, протянул руку и дернул рубильник. Вспыхнул свет. Рука, лежащая на деревянной рукоятке рубильника, была одета в белую перчатку.

— Встаньте в угол! — Со всею ясностью я увидел имитацию ласковой улыбки.

— Куда?

Только теперь сообразив, какую ошибку совершил, увлекшись чудом техники, я сосредоточился на все еще раскрытой пластиковой его груди. Конечно, если ударить по скуле, я ничего не добьюсь. Я вообще не смогу его ударить — у него должна быть идеальная реакция. Но если что-нибудь кинуть, если попасть прямо внутрь, в дверцу?..

— К стене! — повторил робот, и рука в белой перчатке показала мне, куда именно я должен встать.

В бетоне слева раскрылась небольшая квадратная ниша, в нише стоял черный телефонный аппарат. Рука в белой перчатке сняла трубку, а другая рука уже протянулась к металлическому диску. Я швырнул фонарик. Удачно. Фонарик попал прямо в нутро робота. Рука уронила трубку и задергалась в воздухе.

— Вы нанесли мне повреждение… Вы нанесли мне повреждение… — Теперь это был уже механический голос машины, лишь срывающийся на мягкий баритон. — Параметры повреждения…

Фонарик застрял, и по серебристому корпусу побежали коротенькие искорки. В сыром воздухе возник легкий запах горелой изоляции. Глаза робота, моргая, некоторое время смотрели на меня, потом погасли. Я озирался, как дурак. Теперь в ярком электрическом свете можно было как следует все осмотреть, но осматривать было нечего — только бетонные стены, низкий потолок, и роботы в черных костюмах, выстроенные в ряд слева от двери.

Телефонная трубка повисла на растянувшемся черной спиралью шнуре. Раздался гудок, потом неприятный голос:

— Кто вызывает штаб? Какого черта? Штаб слушает!

«В деревне нет телефона! — подумал я. — Наверное, какой-то внутренний телефон, да, просто полевой телефон! Если они сюда провели электричество, значит, у них достаточно средств».

— А-л-ло!

Мой кулак рефлекторно рванулся к улыбающемуся лицу, к раскрывшимся губам и налетел, естественно, на скрытый под искусственной кожей металл. Я потер ушибленный кулак о ладонь. Рука в белой перчатке поднесла трубку к уху, рука робота даже не дрогнула.

Я повернулся и увидел, что все оставшиеся восемь роботов активизированы. Все они теперь смотрели на меня. Улыбаясь.

— Полевой штаб, — сказали в трубке. — Что у вас там случилось?

— Неприятности у нас. — Свободной рукой робот указал на открытую дверь. — Одна из машин повреждена.

«Кто их включил? — мелькнуло у меня. — Бежать?»

Но еще один черный костюм уже загородил выход. Он продолжал улыбаться. Пиджак чуть топорщился на узкой груди. Он не вошел еще до конца в рабочий режим; движения показались мне несколько замедленными, но прорываться сквозь этот улыбающийся костюм было все равно, что прорываться сквозь стальной лист. Первый робот так и стоял с телефонной трубкой в руке. Я попятился. Слева от меня оставались другие семеро, а справа из стены двумя толстыми медными концами торчал оголенный кабель. Кабель наверняка был под напряжением.

VI

За неприятной тишиной со всею отчетливостью можно было уловить звук мотоциклетного движка. Мотоцикл подкатил к бункеру и остановился. Скрипнули чьи-то шаги. Один человек? Судя по шагам, один… Наверное, живой. Если бы это был мертвый, я бы его не услышал.

«Все-таки глаза неважно у них смотрятся, — думал я, вглядываясь в девять пар горящих искр. — Обойдется без рукоприкладства. Сейчас дотронусь до кабеля и сгорю. Один уголь останется. Интересно, какое здесь напряжение?»

— Какое здесь напряжение, ребята? — спросил я как мог бодро.

— Убейте его! — сказал тот же голос в трубке.

— Он живой! — возразил робот.

— Пусть будет мертвый. С мертвым мы справимся. Мы выслали патруль на мотоцикле.

— Патруль?

— Вы убейте этого парня, а они его тогда арестуют. — В трубке отчетливо захихикали. — В плен его возьмем.

Блестящие лакированные ботинки роботов, медленно переступали по бетонному полу, оттесняя меня, и, чтобы не дотронуться до кабеля, я уже выгибался весь, когда вдруг зашуршали крылья и черная птица ворвалась в бункер. На полной скорости она атаковала лампочку. Лампа погасла. Какого черта?! Роботы, уж наверное, видят в инфракрасном, а я как раз нет.