Страница 6 из 31
Он заставил ее подняться со скамьи и дойти до машины. Шофер предупредительно распахнул дверцу большого черного «мерседеса».
— К тебе домой? — безвольно повторила Мишел, и тут только смысл слов дошел до нее. — Я не могу!
Вместо ответа Клайв очень бережно, сложив чуть ли не пополам, засунул ее в машину, а затем усадил на мягкое, обитое дорогой кожей сиденье. Сам он опустился рядом, заставляя спутницу продвинуться в глубь салона. Через секунду дверца захлопнулась.
— Я никуда не еду! — запротестовала Мишел. — Мне надо вернуться в магазин…
— Уверен, за пару часов без тебя там ничего не случится.
— Я должна забрать Кэтрин из садика… То есть я совсем забыла, — лихорадочно начала придумывать она. — Они с группой уехали и не вернутся до…
— Расслабься, — небрежно бросил Клайв, предварительно окинув Мишел внимательным взглядом. — Все равно ты ее от меня не спрячешь. Если я захочу видеть дочь, я увижу. Только не сейчас, когда ты то и дело впадаешь в истерику.
— Никуда я не впадаю, — пробормотала она, в ужасе от того, как легко Клайв читает ее мысли. — Но дом не закрыт… Моя машина…
— Я захлопнул за нами дверь, — ответил он. — А теперь, если ты дашь мне ключи от машины, то ее отгонят к моему дому. Ты сейчас не в состоянии сесть за руль.
Молодая женщина посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами, но безропотно протянула ключи. Этот человек напоминал танк, который вминает ее в землю, смешивая с пылью и грязью. От него исходил такой холод, что кровь стыла в жилах. Он пытался успокоить ее, но она чувствовала, что внутри у него нет ни капли человеческого тепла, и боялась его. Синие глаза казались двумя льдинками.
У Кэтрин глаза такого же цвета, машинально подумала Мишел. Но кожа светлее. А вдруг этот Макферсон лжет и дочь вовсе не его? Но тут же Мишел поняла всю бессмысленность этой слабой надежды: разве стал бы такой человек гоняться за чужим ребенком?
Значит, она действительно спала с ним. Купалась в его ванне. Но какие отношения связывали их? Они провели вместе одну ночь? Или много месяцев? Если бы она хотела только денег, он не был бы так уверен, что ребенок его.
Конечно, ни о какой романтике не может идти и речи, так что остается предполагать худшее.
В полной тишине Клайв дотянулся до вмонтированного бара, налил в бокал виски и аккуратно поднес к ее полуоткрытым губам.
Неужели она пила раньше? Была настоящей пьяницей с деревянной головой? Обжигающая жидкость заструилась по пищеводу, даря ощущение тепла и легкого головокружения. Но сердце все равно сжималось от ужаса, и Мишел так и не рискнула спросить сидящего рядом мужчину, зачем он все это делает.
Она не заметила, как они въехали на территорию частного владения, и очнулась от своих мыслей, только когда «мерседес» остановился напротив большого белого особняка.
— Я не хочу туда, — слабо запротестовала она, впрочем не мешая Клайву вытаскивать ее из машины. — Отвези меня домой.
— Тебе сейчас лучше всего прилечь, — не обращая внимания на ее слова, произнес он. — Привести мысли в порядок.
— Ты меня совсем не слушаешь…
— Потому что ты не говоришь ничего, что я желал бы слышать.
Он что, издевается над ней?
Тем временем Клайв одной рукой открыл тяжелую деревянную дверь — другой он поддерживал обессилевшую женщину — и вошел в дом. Глазам Мишел открылся просторный, светлый холл, широкая лестница, ведущая на второй этаж, высокие потолки и мраморные колонны.
— Я не хочу туда, — повторила молодая женщина.
— Знаю, но я привык делать то, что хочу я, — невозмутимо ответил Клайв и, наклонившись, подхватил ее на руки. В ответ на протестующее мычание он сухо заметил: — Пожалуй, тебе не следовало пить второй бокал. Но все равно так лучше, чем раньше. Алкоголь всегда действовал на тебя успокаивающе.
Шаги его нисколько не замедлились, словно ноша ничего не весила, и уже через несколько секунд он распахнул ногой дверь в спальню. Клайв положил женщину на широкую кровать и направился к выходу.
— Врач придет через пару минут и осмотрит тебя.
— Мне не нужен врач…
Он ничего не ответил, даже не удостоил ее взглядом, а просто вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
Врач действительно не заставил себя ждать. Впрочем, Мишел уже не особенно понимала, что с ней происходит, и с трудом отвечала на вопросы. Голова отяжелела, веки слипались. Бог мой, как я устала, невероятно устала, мелькнула мысль.
Клайв не мог оторвать глаз от спящей Эрики. Она казалась такой хрупкой, словно сделанной из хрусталя. И если он не будет вести себя предельно осторожно, она просто расколется, и тогда ее уже не склеить. А Кэтрин нужна мама — нужна здоровой и нормальной, а не истеричкой, в которую Эрика рано или поздно превратится.
— Проклятье, — пробормотал Клайв Ему все больше хотелось хорошенько поколотить Хьюго и Монику Андерс за то, что они сделали с Эрикой. Она перестала быть собой и теперь едва напоминала тень прежней рыжеволосой красавицы. Беспокойная, напуганная, все время напряженная. При этом доверчивая и наивная, как не очень умный ребенок: разрешила привезти себя в дом к совершенно незнакомому человеку и теперь преспокойно спит у него в спальне.
Впрочем, Клайв не мог относиться к ней, как к ребенку. Ему хотелось стащить надетые на нее уродливые тряпки, освободить прекрасные медные волосы и затащить в постель хотя бы на сутки, а там…
Он надеялся, что эта женщина рано или поздно оставит его равнодушным, как и любая другая, однажды прискучит. Только почему-то до сих пор этого не произошло. Если бы он не застал ее с Тимоти, она бы сейчас уже была его женой. Узнав, что любовница беременна, Клайв немедленно почувствовал, что должен узаконить их связь. Воображение рисовало чудесную идиллию: дом, семья, дети… А эта маленькая хрупкая женщина, которая с легкостью сворачивалась клубком у него на коленях, не только обратила в прах все мечты, но и разрушила отношения с братом.
И до сих пор ему хотелось отомстить. Губы Клайва скривились в горькой усмешке: он ненавидит ее, но не способен жить без ее восхитительного тела. Он не может причинить ей зла, но ситуация сложилась так, что он просто обязан вмешаться в ее тихую и спокойную жизнь, развалить уютный мирок. Ей придется вернуться к прежней жизни, а значит, и к нему.
Синие глаза загорелись каким-то странным светом. Эрика и так принадлежит ему. С момента встречи в аэропорту Клайва сжигало желание, и только железная воля и холодный рассудок помогали ему сдерживать порывы страсти. Он ждал ее три года, и больше не намерен. Следовательно, жених должен быть устранен. Интересно, как Перси Хилдингу понравится известие, что его невеста на самом деле вовсе не дочь шефа?
Эрика вздохнула во сне и перевернулась на другой бок. Не совсем понимая, что делает, Клайв протянул руку и расстегнул уродливую заколку. Тяжелые медные кудри рассыпались по подушке. Пальцы его запутались в шелковистых прядях, и он с тихим проклятием отдернул руку.
Когда она все вспомнит, он немного развлечется с ней, а потом бросит. Но сохранит право приезжать в любой момент, когда захочет. Конечно, только ради дочери. Клайв взглянул на гриву рыжих волос. Пожалуй, пройдет немало времени, прежде чем он отпустит ее. У желания ведь нет срока годности.
Но как сказать ей правду и при этом не обидеть? Чем приукрасить тот факт, что Эрика оказалась расчетливой и лживой стервой? И едва только память вернется, она немедленно вспомнит, что вила из него веревки с того самого момента, как выпрыгнула из торта. Эта женщина была его единственной слабостью, и Клайв хотел снова почувствовать ее вкус, даже отлично зная теперь, кто она на самом деле…
— Ангел…
Кто-то слегка встряхнул ее, и Мишел с трудом разлепила веки. Через мгновение сон как рукой сняло. Над ней возвышался Клайв Макферсон.
— Как ты меня назвал? — Она чувствовала, что память возвращается, но не была готова встретиться лицом к лицу с прошлой жизнью прямо сейчас.
— Эрика… Я назвал тебя Эрика. — На его смуглых щеках загорелся темный румянец.