Страница 4 из 5
Тренировки по каратэ в Острове проходили в Доме офицеров, и зал был полон до отказа. Это было прекрасное время, все были молоды, кровь кипела – спорт, танцы, девушки, пикники на Гороховом озере по выходным и интенсивные полеты. С курсантских времен у ребят были прозвища, которые сохранились и по сей день: Алекс, Черный, Хунта, Хачик, Дубленый Загривок, Кирпич, Рабинович, Мамонт и др. У Тимура было прозвище Адмирал, а за однажды подбитый на тренировке глаз его стали называть Нельсоном и в дружеских шаржах рисовали его с повязкой на глазу и в адмиральской треуголке, как у адмирала Нельсона. Если присмотреться к подписи Тимура, то можно убедиться, что расшифровывается она не как «Апакидзе», а как «Адмирал».
В 1979 году Тимур приехал в отпуск ко мне в Москву, и я случайно увидела в его руках схемы упражнений и приемов по каратэ, которые он сосредоточенно изучал. Я полюбопытствовала: «Ты интересуешься каратэ?» «Откуда ты знаешь, что это схемы каратэ?» – удивился Тимур. «Я занимаюсь в спортивной секции в СТАНКИНе»[1]. Тимур был поражен! На тренировки мы стали ходить вместе.
Тимур старался всегда быть в хорошей физической форме. Утром – обязательная гимнастика, вечером – спортзал. Кимоно или спортивный костюм каждый раз были мокрыми от пота, и стирать их приходилось каждый день, поэтому я сшила для Тимура несколько кимоно – в магазинах они тогда еще не продавались.
С юности Тимур работал над собой, преодолевая физические недуги, недаром местом нашего знакомства стал детский санаторий. Не раз я слышала от него, что все в руках человека и можно всего добиться, если захотеть: «Несмотря на все запреты и медицинские противопоказания, я стал летчиком, и летчиком далеко не худшим». Хотя врачей он побаивался всегда и только по одной причине – вдруг спишут с летной работы! К полковым докторам он часто относился с юмором: «У них на все случаи два средства – витамины и клистир». Это, конечно, было шуткой, и по большому счету он уважал этих людей за их самоотверженный труд порой в очень сложных условиях и при отсутствии необходимых медикаментов.
К метеорологам Тимур тоже был «неравнодушен», так как из-за их неблагоприятных прогнозов приходилось отбивать (т.е. отменять) полеты, и горе синоптикам, если их прогноз не сбывался! В таких случаях лучше на глаза Тимуру им было не попадаться: «стер бы в порошок» – так он дорожил каждой летной сменой, ведь ей предшествовала трудная и кропотливая подготовка всех служб и, конечно же, самих летчиков.
Мне не страшно было с Тимуром ходить по ночному городу: я знала, что он всегда в «боевой готовности». Даже перед уходом в театр он повторял, стоя у зеркала, несколько ударов ногой – «йоко-гери» и «маваши-гери». К счастью, эти приемы ему ни разу не понадобились.
Был случай, когда я испугалась за него. В 1982 году мы ехали в азербайджанский санаторий на поезде через всю страну. Билеты достались в соседние вагоны, так как покупали их в разное время. Мы попросили проводника-азербайджанца разрешить мне перейти в купе к Тимуру – он ехал один. Тот согласился пустить меня только за деньги. Мы заплатили и трое суток ехали вдвоем в полупустом вагоне. Но Тимур был возмущен: «Я верну деньги, когда мы приедем в Баку. Только ты выйди из вагона и жди меня в стороне».
Я, стоя на перроне в Баку, не знала, что происходит в поезде, и мне было не по себе. Когда Тимур вышел, мы быстро ушли с платформы. Потом он рассказал мне: «Все жадные люди чаще всего и трусы. Я вызвал проводника, показал ему офицерское удостоверение. Тот побледнел, увидев красную «корочку», – больше он ничего не понял, но тут же вернул деньги. Все обошлось без мордобоя, хотя я был готов и к этому».
Только один раз Тимуру пришлось применить силу. Это было в Ленинграде в 1984 году. Тимур возвращался поздно вечером из академии после тренировки. Какой-то подвыпивший мужчина, увидев на нем черную морскую форму, стал оскорблять его и назвал фашистом. Вот этого Тимур стерпеть не смог! Короткий сильный удар – и обидчик оказался в сугробе.
Дома Тимур не мог успокоиться, что ударил человека, переоделся и пошел проверить, в каком тот состоянии. Пьяный уже очухался, но, что самое невероятное, стал трясти перед носом Тимура депутатским удостоверением! Тимур еле отвязался от этого «депутата».
Каратэ Тимур занимался всю жизнь и, несмотря на свою загруженность, находил время для спорта даже в самых немыслимых ситуациях. Подполковник Сергей Степанов, инженер полка, вспоминал: «Перелет трех спарок Иркутск – Саки. В воздухе у одного из летчиков отказал двигатель, и вся группа совершила вынужденную посадку в аэропорту Абакана. И в тот же вечер Тимур уже тренировался в местной секции каратэ. И так было каждый день, пока из Иркутска не прилетела бригада, которая заменила неисправный двигатель. Заводские летчики выполнили облет самолета, после чего перелет был продолжен. А у Тимура и познакомившихся с ним сибиряков остались самые дружественные отношения».
А вот не лишенное, как всегда, юмора письмо Тимура из санатория «Аврора»:
«После обеда занимался каратэ прямо в комнате отдыха (моей временной палате, ибо пока свободных мест нет), запугал обслуживающий персонал (и отдыхающих тоже), и с сегодняшнего дня бабули в белых халатах при моем появлении принимают стойку «смирно» и лишь после моей команды «вольно» начинают дышать полной грудью».
Тимур, где бы ни служил, везде организовывал спортивные секции: в Острове, в Калининграде, в Саках, в Североморске. Учась в Военно-морской академии в Ленинграде, он тренировался в секции ФСБ и сам вел спортивные занятия со слушателями академии.
В гарнизонах Тимур создавал секции для летчиков и для детей и находил время лично тренировать всех. Детей поначалу приходило более 200 человек, потом часть отсеивалась. Ребята брали в спортзал дневники, и Тимур контролировал их успеваемость и поведение в школе, так как двоечники и лоботрясы на тренировки не допускались. Некоторые, боясь показать свои «двойки» и «тройки», приносили чужие дневники, но Тимур по почерку определял подлог – так хорошо он знал своих подопечных.
Я поражалась, как Тимур находил время на эти дневники, экзамены, родительские собрания, ведь он был командиром полка.
На Севере, командуя дивизией и уже будучи генералом, он тоже сам тренировал детей; в маленьком заполярном гарнизоне Североморск-3 у ребят каратэ стало единственным серьезным занятием.
Сколько родителей сегодня с благодарностью вспоминают человека, ставшего для их детей вторым отцом, сформировавшего их личности и характеры! Многие из воспитанников Тимура занимали призовые места на соревнованиях по каратэ в России и за границей, некоторые шли по стопам Тимура дальше – становились летчиками.
Качинское летное училище закончили Сергей Лучников и Сергей Серегин, вертолетчиком стал Алексей Лукьянов; в Академии им. Жуковского учились по 3-4 человека на каждом курсе из сакской секции каратэ, среди них Денис Александров и Сергей Купцов; офицерами стали многие ребята из североморской секции.
Тренировки всегда были бесплатными; трудно даже представить, чтобы Тимур брал деньги за занятия с детьми! Он был убежден, что физическое и нравственное воспитание подростков – это основа будущего нашей страны, поэтому он не только тренировал ребят, но растил их патриотами и сам был для них образцом настоящего мужчины, рыцаря, гражданина.
Тимур говорил, что с Запада идет целенаправленное растление нашей молодежи через средства массовой информации. «Я могу противопоставить этому только свой труд. В детей, которые вырастают на твоих глазах, 5–7 лет общаются с тобой, входит твое мировоззрение, твоя идеология. В них появляется стержень, который позволяет им потом не сломаться, не согнуться ни при каких жизненных потрясениях. Это и есть те люди, которые станут основой обновленного государства!»
Сейчас, при встречах с бывшими учениками Тимура, уже взрослыми мужчинами, я убеждаюсь в том, как он был прав. Все они стали достойными людьми, и каждый признавался, что всю жизнь равнялся на Тимура.
1
СТАНКИН – Московский станко-инструментальный институт.