Страница 5 из 52
- Странная какая-то ситуация: с одной стороны эта книга - мой путеводителем по вашему миру. С другой стороны - пока все, что в ней написано и то, что происходит в реальности похоже только схематично, весьма условно.
- А с большинством магических артефактов такая же история, - отозвалась вила, - метафоры такие метафоры. Зачастую только после применения и понимаешь, что именно имелось в виду в легенде по применению, и как именно артефакт должен был сработать.
- Кстати, для полной аутентичности мне не хватает говорящей собачки. Какая же я Элли, если Тотошки нет? - я притворно надула губки
Линарис неожиданно оживалась:
- Собаааааачка, говоришь? Тотошка? Да еще и говорить, чтоб могла? Пойдем! - и вила решительно вышла за дверь. Я бросилась за ней, на ходу пытаясь забросить на спину рюкзак и извиняясь перед шарахающейся от нас прислуги. Два лестничных пролета, несколько коридоров и поворотов, и мы очутились на заднем дворе. Лина, не сбавляя скорости, двинулась к хозяйственным постройкам и остановилась у высокого забора, по периметру которого тянулась колючая проволока.
Рядом с забором было неуютно, до озноба, и сразу испортилось настроение.
- Что там? - почему-то шепотом спросила я у вилы, кивая на массивную дверь в монолитном заборе.
- Зверинец. Ты же хотела собачку? Там есть одна...
- Неужели говорящая? - я подпустила в голос иронии
- В некотором роде. Впрочем - сама увидишь. Ну что стоишь - иди!
- А ты?
- А у меня есть другие дела, засиделась я тут с тобой. Ну, я пошла. Буду приглядывать за тобой, ты забавная. И будь осторожна. Гладкой дороги!
Хрупкая вила неожиданно стремительно покинула меня, привычно шагнув в ближайшую стену, впрочем, тут же из ближайшей массивной двери проявилось знакомое хрупкое личико в окружении серебристых локонов:
- Помни: ты должна отправиться в путь сегодня, это важно!
И Лина снова исчезла, не дав мне даже рта раскрыть.
Связка ключей привычно легла в руку, 'Французский' ключ в пальцах, щелчок, говорящий, что ключ встал туда, где не было никакой замочной скважины, два оборота против часовой, и, пыхтя от натуги, я смогла сдвинуть дверь настолько, чтобы образовалась щель, в которою я смогу пройти.
В том мире, где я жила, мы никогда не ходили в передвижные зверинцы и бродячие цирки, что приезжали время от времени в наш городок - мне до слез было жаль содержащихся там животных, я стыдилась их израненных шкур и замученных глаз, и мне не хотелось, чтобы это видели дети. Знакомое ощущение стыда и горечи только усиливалось с каждым шагом вдоль маленьких, грязных вольеров. Пленник нашелся, когда я уже поверила, что зверинец пуст, и вила, нахватавшись от меня иномирянской дури, 'просто пошутила'. Запах от клетки стоял одуряющий, и, казалось, что внутри, на прелой соломе лежит куча грязного тряпья. А потом куча зашевелилась, и на меня взглянули умные желтые глаза, в которых светилась безнадега.
Я рванулась к клетке, дрожащими руками нашаривая связку ключей, бормоча:
- Сейчас, сейчас, милый, хороший, ты только потерпи - я сейчас тебя отсюда вытащу, подожди немного.
Я говорила и говорила, стараясь не отводить взгляд, все время пока вскрывала огромный калач навесного замка, дергала застывшую дверцу, а потом, морщась от противного скрипа, старалась открыть ее как можно шире.
- Выходи, выходи, пожалуйста! - позвала я. - Выходи и ничего не бойся. Гемма Гинивер мертва, она больше не сможет тебе ничего сделать. Я сосчитаю до двадцати, если ты не сможешь выйти за это время - я тебя вынесу. Я начинаю: один, два...
'Песик' в клетке с трудом поднялся на лапы и, пошатываясь, двинулся к выходу. Выглядел он ужасно - впалые бока, выпирающие ребра, шерсть, свалявшаяся в колтуны, пролежни, слезящиеся глаза и запах, этот ужасный запах!
- Ты большой молодец, - сообщила я 'песику'. Почему-то я была твердо уверена, что он прекрасно меня понимает. - Я могу сбегать тебе за едой и водой, но мне бы хотелось выйти отсюда. Это место ... оно ужасно! Мне здесь жутко, и я боюсь.
Мне показалось, что 'песик' кивнул в ответ, но это было настолько скупой жест, что уверенности в том, был ли это кивок, или просто 'песик' дернул головой, у меня не было. Однако не зависимо от того, согласился ли со мной зверь или просто хотел убраться отсюда подальше - он тронулся к выходу, с трудом переставляя лапы. Я брела рядом, пытаясь придумать хоть что-то, чтобы помочь бедному животному передвигаться. В голову, как назло, не приходило ничего. Это был очень долгий путь в тридцать моих обычных шагов, 'песик' упрямо переставлял лапы, я плелась рядом и старалась не зареветь.
Слуги столпились за воротами, я слышала их торопливые переговоры, но, когда мы с 'песиком' вышли из зверинца - нас встретила мертвая тишина.
- Зверинец - снести! - пролаяла я, чувствуя, как во мне вскипает гнев - разобрать до основания, землю снять и вывезти туда, где никто не ходит, на этом месте разбить цветник. Чтобы к следующему разу ничего не напоминало о том, что здесь было!
Слуги смотрели на меня с испугом и удивлением, я и сама не понимала, что на меня нашло. Окончательно же добил меня удивленный взгляд 'песика', он же и вывел из ступора, заставляя пристальней всмотреться в пленника зверинца. Теперь даже такой плохой зоолог, как я, понял бы, что это был большой волк, чья холка по высоте приходилась мне на середину бедра, а кое-где оставшаяся нетронутой шерсть была серой.
- Воды принесите нашему гостю, - я махнула рукой в сторону волка, - и еды.
Волк отрицательно качнул головой, я решила уточнить для чистоты эксперимента:
- Ты сейчас не будешь есть, только пить?
Волк в ответ опять кивнул, но утвердительно.
- Значит, только воды, - подытожила я, поворачиваясь к слугам.
На их лицах проступил ужас, никто не стронулся с места.
Я досадливо махнула рукой и сама двинулась на поиски воды. Челядь отмерла и бросилась следом, вскоре мне уже вручили ведро, наполовину наполненное водой из колодца, и глиняную миску.
Волк терпеливо лежал у входа в зверинец.
- Ты как, - спросила я его, ставя ведро и миску у своих ног, - прямо из ведра будешь или в миску налить?
Серый с трудом поднялся, подошел к ведру и сунул туда морду. Послышался шумный плеск.
Я села на землю, только тут обнаружив, что так и пробегала все это время с рюкзаком, отчего спина уже начала ныть.
- Все-таки гадина эта Лина, - я адресовала свою речь волку, сосредотачиваясь на том, чтобы просеивать песок двора сквозь пальцами. Краем уха я уловила, что плеск воды прекратился. - Понимаешь, она мне сказала, что в зверинце говорящий песик, ну, Тотошка... Ох, сложно тебе объяснить - но мне по канону надо, чтобы со мной шло преданное говорящее существо. А тут ты... Ну как, скажи мне, можно обозвать волка - песиком? И, самое главное, почему она мне вчера ничего про тебя не сказала? Я бы еще вчера тебя выпустила - а так лишний день в хлеву просидел. Да еще, судя по виду, без еды и воды?
Я повернулась в сторону волка, и увидела, что он смотрит на меня со странным выражением морды.
- Да ты пей, пей... Я пока с тобой посижу, только недолго. Мне сегодня обязательно на желтую дорогу ступить надо, у меня ж инициация началась, моя надежда на билет домой. Давай я слугам скажу, чтоб тебя в порядок привели? Отоспишься тут, отъешься, помоют тебя?
И тут волк закашлялся и прохрипел:
- Пойду. С тобой.
Каюсь, я даже не удивилась тому, что волк заговорил, только кивнула:
- Допьешь и пойдем, раз ты уверен в своих силах.
Волк наклонил голову и снова прохрипел:
- Дойду.