Страница 7 из 9
– Это еще что значит?! – смеется он и поднимает руки, словно сдаваясь.
– Ты сказал, что зайдешь за мной в семь тридцать! Вот я и жду, пока ты за мной зайдешь!
Уилл с усмешкой садится в машину, сдает назад и въезжает в наш двор так, что пассажирская дверь оказывается прямо передо мной. Поспешно выскочив из машины, он обегает ее и распахивает передо мной дверцу. Прежде чем сесть, я украдкой бросаю на него взгляд: на нем широкие джинсы и черная рубашка с длинными рукавами, плотно обтягивающими бицепсы. И тут я вдруг вспоминаю, что надо отдать ему куртку.
– О, спасибо, – с улыбкой благодарит он, засовывая руки в рукава: она даже пахнет мной.
Уилл ждет, пока я пристегнусь, закрывает дверь и идет на свое место. В машине пахнет… сыром! Но не старым и затхлым, а свежим! Кажется, чеддером. У меня урчит в животе от голода. Интересно, где мы будем ужинать?
– Времени заезжать куда-нибудь поесть нет, поэтому я приготовил нам горячие сэндвичи с сыром, – объясняет Уилл, садясь в машину и доставая с заднего сиденья пакет, он протягивает мне сэндвич и бутылку лимонада.
– О, отлично! – радуюсь я и открываю лимонад. – А куда мы так торопимся? Судя по всему, не в ресторан.
– Сюрприз, – отвечает он, разворачивая свой сэндвич, и продолжает с набитым ртом, держа руль свободной рукой: – Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты обо мне, поэтому сегодня решил дать тебе возможность восполнить пробел.
– Что ж, я заинтригована, – честно отзываюсь я.
Мы доедаем сэндвичи, я убираю мусор в пакет и бросаю его на заднее сиденье. На какое-то время повисает неловкое молчание. Я лихорадочно пытаюсь придумать, о чем бы поговорить, чтобы его нарушить, и в конце концов решаю расспросить Уилла о его семье.
– А кто твои родители? Какие они?
Он делает глубокий вдох, медленно выдыхает, как будто мой вопрос показался ему неуместным, а потом подмигивает мне и усаживается поудобнее.
– Я не очень-то разговорчив, Лейк. Давай я расскажу тебе попозже, а пока придумаем что-нибудь поинтереснее.
Сосредоточиться на дороге, не разговаривать, придумать что-нибудь поинтереснее… Я мысленно прокручиваю все это в голове и надеюсь, что мои подозрения окажутся безосновательными. Уилл видит мою растерянность и понимает, о чем я думаю.
– Лейк, да нет же! – со смехом говорит он. – Я просто имел в виду, что лучше нам поговорить не о том, о чем принято говорить на первом свидании.
– Согласна. – Я облегченно вздыхаю. Зря я подумала о нем плохо.
– Я знаю одну классную игру, называется «Ты бы предпочел…». Знаешь правила?
– Нет, но я быпредпочла, чтобыты начал.
– Ладно, – соглашается он, откашливается и, немного помедлив, повторяет: – Ладно. Ну, например, ты предпочла бы провести остаток жизни без рук или с руками, которые тебе не подчиняются?
Какого черта?! Скажу честно, это свидание начинается совсем не так, как все, на которых я бывала до этого! Хотя, с другой стороны, неожиданности – это приятно.
– Ну-у-у… думаю, что я бы предпочла провести остаток жизни с руками, которые мне не подчиняются…
– Неужели? Серьезно?! Но ты же не сможешь их контролировать! – Уилл энергично взмахивает руками. – Они делают, что им вздумается, и, скажем, все время лупят тебя по лицу. Или, того хуже, хватают нож и втыкают его в тебя же.
– А что, в этой игре есть правильные и неправильные ответы?! – смеюсь я.
– Первое очко продула, – поддразнивает Уилл. – Теперь твоя очередь.
– Ладно, дай подумать…
– Надо сразу говорить.
– Господи, Уилл! Да я же узнала о существовании этой игры тридцать секунд назад! Погоди, сейчас придумаю…
– Да я шучу, – успокаивает он, слегка сжимая мою руку, а потом подсовывает свою ладонь под мою, и наши пальцы переплетаются.
Все происходит так легко и непринужденно, как будто мы держимся за руки уже не первый год. Пока что на этом свидании все вообще легко и непринужденно. Мне нравится его чувство юмора. Нравится, что мы много смеемся, – я не веселилась так уже несколько месяцев. Нравится, что мы держимся за руки. Очень нравится!
– Ну вот, придумала! Ты предпочел бы пиґсать на себя один раз в день в непредсказуемый момент? Или пиґсать на кого-нибудь другого?
– Ну, смотря на кого… А можно пиґсать на людей, которые мне не нравятся? Или это тоже непредсказуемо?
– Непредсказуемо.
– Тогда на себя, – уверенно отвечает он. – Моя очередь. Ты предпочла бы быть ростом метр двадцать или два десять?
– Два десять.
– А почему?
– Спрашивать «почему?» – не по правилам! Ладно, давай дальше: ты предпочел бы каждый день выпивать пять литров свиного жира на завтрак или съедать два с половиной кило попкорна на ужин?
– Два с половиной кило попкорна.
Мне нравится эта игра! Нравится, что он не пытается произвести на меня впечатление ужином в дорогом ресторане. Нравится, что я понятия не имею, куда мы едем. Нравится даже то, что он не сказал, как мне идет этот свитер, – с этого обычно начинается любое свидание. Словом, пока что нравится все. Как по мне, если бы мы еще пару часов покатались, играя в эту игру, это все равно было бы самое классное свидание из всех, на которые я ходила.
Но нет, вскоре мы останавливаемся перед каким-то зданием, и я тут же напрягаюсь, увидев вывеску: «Клуб „ДЕВ9ТЬ“».
– Ммм… Я не танцую, – дрожащим голосом признаюсь я, надеясь, что он проявит ко мне сочувствие.
– Ммм… я тоже.
Мы выходим из машины. Не знаю, кто из нас первый протягивает руку, но под покровом темноты наши пальцы снова переплетаются. Уилл берет меня за руку и ведет ко входу. Подойдя поближе, я читаю висящее на двери объявление.
Закрыто на слэм
по четвергам
c 8:00 – до упора
Вход: Бесплатный
Плата за участие в слэме: $3
Уилл открывает дверь, не обращая внимания на объявление. Я хочу сказать ему, что клуб закрыт, но, похоже, он знает, что делает. Тишина сменяется шумом толпы. Мы проходим через холл и оказываемся в зале. Справа от нас пустая сцена, на танцполе расставлены столики и стулья, свободных мест практически нет. За одним из столиков у сцены сидят подростки, лет по четырнадцать. Уилл поворачивает налево, в сторону уютной кабинки в самом конце зала.
– Тут потише, – объясняет он.
– А у вас тут со скольки лет можно ходить по клубам? – спрашиваю я, недоуменно рассматривая компанию детишек, которым здесь явно не место.
– Ну, сегодня это не клуб, – объясняет он, пока мы усаживаемся за столик в полукруглой кабинке, лицом к сцене.
Я двигаюсь к самой середине дивана, чтобы было лучше видно. Уилл пристраивается рядом.
– Сегодня вечером будет слэм. По четвергам клуб закрыт, и сюда приходят те, кто хочет выступить.
– А что такое слэм? – спрашиваю я.
– Слэм – это поэзия, – с улыбкой отвечает он. – Это то, чем я увлекаюсь.
Неужели так бывает? Ужасно симпатичный парень, который умеет меня рассмешить, да еще и любит поэзию?! Ущипните меня, я сплю! Хотя нет, лучше не будите, я не хочу просыпаться!
– Поэзия, значит? А свои стихи читают или чужие?
– Люди поднимаются на сцену… – Уилл смотрит в ту сторону, и глаза его горят. – Словами и движениями они изливают душу. Это потрясающе! Стихи Дикинсон[5] или Фроста[6] ты здесь вряд ли услышишь.
– Это что-то вроде конкурса?
– Сложно сказать… В разных клубах по-разному. Обычно во время слэма жюри наугад выбирает нескольких человек из зала, и тот, кто набирает больше всего баллов к концу вечера, выигрывает. По крайней мере, здесь это происходит так.
– А ты участвуешь?
– Иногда. Бывает, сижу в жюри, в другие дни просто смотрю.
– А сегодня ты будешь выступать?
– Не-е-ет, сегодня я просто зритель. У меня пока нет ничего нового.
Я разочарована. Вот бы увидеть его на сцене! Понятия не имею, какие здесь читают стихи, но хотелось бы посмотреть, как Уилл выступает.
5
Эмили Элизабет Дикинсон (1830–1886) – американская поэтесса. Ее личность и судьба стали легендой, символом высокого духа и мудрой простоты.
6
Роберт Ли Фрост (1874–1963) – один из крупнейших поэтов в истории США, четырежды лауреат Пулицеровской премии (1924, 1931, 1937, 1943).