Грех юности моей

Виктор явно занервничал. Он виновато отвёл взгляд.

– Может, тебе уже что-то о нём известно? – с подозрением посмотрела на него Анна. – Ведь не мог он просто так бесследно исчезнуть.

– К сожалению, мне ничего о нём неизвестно, – расстроено произнёс Виктор. – Но я готов помочь Екатерине, если она, конечно, захочет принять мою помощь.

– Да, конечно же, захочет, – обрадовано воскликнула Анна, – ей же больше не кому помочь. А у тебя такие возможности…

Виктор смущённо улыбнулся:

– Я сделаю всё, что в моих силах. Когда я могу с ней встретиться?

– Да когда тебе удобно.

– Ну, скажи ей тогда… – немного подумал Виктор, – давай я буду её ждать в кафе «Волна» сегодня в восемь часов вечера?

Анна согласно кивнула.

– Какой же ты молодец, Виктор. Молодец!

– Да что там, – Виктор грустно улыбнулся, – Алексей ведь был моим лучшим другом. И мой долг помочь матери его сына.

– Ну, тогда жди. Она непременно придёт.

– Хорошо, Анечка. Очень был тебе рад. До встречи, – протянул он ей руку.

Анна ответила на рукопожатие, отметив про себя, какой нежной и мягкой была рука Виктора.

– Я тоже очень рада. Екатерина будет тебя ждать.

– Я обязательно приду, – твёрдо произнёс он, и быстрым шагом спустился вниз по широким каменным ступеням.

Анна довольно посмотрела ему вслед. Она была уверена, что Виктор непременно сможет помочь Екатерине, и теперь у той всё будет хорошо.

И Коновалов действительно сделал всё возможное. Он позаботился о том, чтобы Екатерина получила отдельную комнату в общежитие, и чтобы в яслях нашлось местечко для маленького Вадима. Благодаря Виктору, Екатерина смогла окончить училище.Он же помог ей состояться как актрисе, употребив для этого все свои связи. Он всегда был рядом, когда Екатерина в нём нуждалась. И лишь одного он не смог сделать – найти её потерянного ребёнка. Екатерина так больше и не увидела Володю. Её сердце, порой, изнывало от боли и отчаянья, а осознание того, что она сама отдала своего ребёнка в чужие руки, делало эту боль невыносимой.

Глава 2

Калиновка, август 2005 года

Раннее летнее утро. Уже третий день беспрерывно лил дождь. Огромные капли настойчиво стучались в окно юной мечтательницы Веры Ким. Девушка сидела на широком подоконнике и задумчиво смотрела во двор. По её горделивой осанке, необычному сиянию в глазах и загадочной улыбке, застывшей на губах, можно было догадаться, что она вовсе не замечает слякоти, грязи и огромных луж во дворе, а видит что-то иное, чистое, далёкое…

И это было действительно так. Вера почти наяву перенеслась в далёкое романтическое прошлое, о котором она так много читала, и которое пленило её. В мечтах, она стояла посередине огромного зала, освещённая множеством ярких огней. Навстречу ей, с гордо приподнятой головой, шёл сам Лермонтов, и она застыла от страха. Голова кружилась от волнения, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Да ещё бы! Ведь к ней приближался её идеал, объект всех грёз. Он уверенно подходил всё ближе и ближе… Вера изо всех сил старалась справиться с волнением. Он был уже почти рядом. Одетый в гусарский мундир и держа руки за спиной, он, высокомерно приподняв подбородок, оценивающе смотрел на неё, отчего она совсем растерялась. Наконец-то он приблизился и подал ей руку, приглашая на танец. Вера застенчиво взглянула ему в глаза и удивилась. Вместо ожидаемой гордыни и уверенности в себе, она увидала в его глазах какую-то загнанность и ранимость. Ей показалось, что он страдает, что ему очень одиноко. И так вдруг захотелось прижать его к себе, пожалеть, сказать ему что-то доброе… Она уже было протянула ему руку, но тут её кто-то неожиданно толкнул в плечо, она повернулась, огни вмиг потухли, и всё исчезло…

Вера застонала от разочарования и с упрёком посмотрела на растерянную подругу, стоявшую рядом.

– И что тебе не спится? – с упрёком бросила ей Вера.

Лена невинно развела руками:

– Но откуда мне было знать, что ты уже с раннего утра предалась своим мечтаниям. – Я же не думала, что ты снова грезишь о своём Лермонтове.

– Почему сразу о Лермонтове? – смущённо потупила свой взгляд Вера.

– Да о ком же ещё? – словно на провинившегося ребёнка посмотрела на неё Лена. – Ты взгляни на свою тумбочку, – демонстративно махнула она рукой, – там ведь только одни его книжки лежат. Мечтательница ты моя! – Лена озабоченно вздохнула: – Я не знаю, как ты одна в детдоме держишься? Я за каникулы так привыкаю, что ты всегда со мной рядом. Всегда под моим присмотром. Пропадёшь же ты там без меня.

– Ничего подобного. До сих пор же не пропала, – соскочила с подоконника Вера и подошла к зеркалу. Взяв расчёску, она стала осторожно причесывать свои светлые пышные волосы. – Я за себя постоять могу!

– Ага, – недоверчиво покачала головой Лена, – так я тебе и поверила. Да на тебя, такую хрупкую и нежную, только посмотришь, и уже плакать от жалости хочется. Только городские, они-то не сильно жалостливые. Они такую деревенщину, как ты, с аппетитом съедят. Тем более сироту.

– Подавятся! Вон, уже целых четыре года едят, а я до сих пор живая, – горделиво вскинула голову Вера. – Я только кажусь такой слабенькой, а на самом деле, я и сама кого хочешь съесть смогу.

– Да кому ты это рассказываешь? – скривилась Лена. – Уж я-то тебя знаю. – Она тоже подошла к зеркалу и самодовольно взглянула на своё отражение: – Вот меня точно бы побоялись затронуть, – провела она руками по своей плотной фигуре, – у меня и рост в порядке, и округлости ничего!.. – Она покрутилась, осмотрев себя со всех сторон: – И вообще, я, по-моему, вся ничего. Почему хорошие парни таких как ты выбирают? Куда смотрят? – Она разочаровано вздохнула: – Сколько я за твоим Андреем Серовым бегала… Один настоящий парень на всю деревню, и тот лучшей подруге достался. И что он в тебе нашёл? Никак не пойму.

– Наверное, то, что я не так много разговариваю, – усмехнулась Вера.

Лена сделала обиженное лицо:

– Хочешь сказать, что я болтливая?

Тут раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошла мать Лены, Лидия Андреевна.

– Девчонки, пойдёмте чай пить! – довольно улыбаясь, предложила она. – Я свежий хлеб принесла и клубничное варенье открыла. Пойдёмте?!

– Конечно же, пойдёмте, – обрадовалась Лена. – Я что-то так проголодалась. – Она забрала из рук Веры расчёску, небрежно бросила её на трельяж и потянула Веру за руку: – Хватит тебе тут красоваться. Пойдём чай пить. Я так люблю эти варенья, – улыбнулась она матери, продолжая тянуть Веру.

Та недовольно скривилась:

– Перестань ты мне так руку давить. Я и сама без твоей помощи дойду. Что так тянуть, словно на пожар спешишь, – сердито пробурчала она. – Знаешь же, что силы у тебя, как у хорошего мужика…

– Смотри, какая нежная, – с обидой отпустила руку подруги Лена.

– Перестаньте ссориться, девчонки, – добродушно попросила Лидия Андреевна, направляясь на кухню.

– Да ну, её, неженку, – недовольно отмахнулась Лена и поспешила за матерью.

Вера пошла за ними. Она привыкла не обижаться на острый язычок подруги и хорошо знала, что надо замолчать первой, иначе перепалке не будет конца, так как в обычность Ленки не входило уступать, и последнее слово должно было всегда быть за нею.

Беседа за чаем прошла в весьма мирной обстановке. Лена была занята аппетитным клубничным вареньем, которое она весьма щедро намазывала на толсто нарезанный мягкий хлеб, так что ей почти некогда было разговаривать. Управившись с третьим кусочком, она довольно погладила свой плотный животик и разочарованно произнесла:

– Я бы ещё съела, но боюсь, что я потом лопну.

Лидия Андреевна улыбнулась:

– У нас варенья много. Не спеши съесть всё сразу. Мы и на обед, и вечерком ещё чайком побалуемся. Правда, ведь, Вера? Тебе завтра уже уезжать, так что, посидим вместе, поболтаем.

– Ей вечером будет не до нас, – не без ехидства ухмыльнулась Лена. – Она уйдет со своим Андреем прощаться.