Ледяное сердце

— Ну, спасибо тебе за такое выражение заботы обо мне и своем отце, — скривив рот, произнес Пол. — Какого черта ты молчала все это время?

— Я не знала, что Глория призналась моему отцу, — сказала Николь. У нее начала болеть голова. — Это не моя тайна и не мне ее раскрывать.

— Ну да, вместо этого ты позволила называть себя воровкой, — почти не разомкнув рта, сказал Пол, нервно потирая руки, чтобы унять их дрожь.

Николь поспешила объяснить, почему мачеха решилась на воровство. Глория задолжала по кредитной карточке. Стыдясь признаться мужу и понимая, что их скромный бюджет никогда не позволит расплатиться, как только этого потребуют, она с отчаяния прибегла к крайней мере. Все украденное сбыла за бесценок бесчестному торговцу. По чистой случайности Николь нашла украденный и спрятанный у мачехи миниатюрный портрет, заставила трясущуюся от страха пожилую женщину признаться во всем. Она оплатила остаток долга по карточке из своих сбережений, которые у нее имелись от кое-какой поденной работы.

— Жалованье твоего отца не менялось много лет, — без обиняков сказал Пол. — Он не просил прибавки, а дед не думал о положении своего верного служащего. Это в какой-то мере объясняет, почему мачеха попала в такой переплет. Когда я вступил в права владения, была проведена проверка бухгалтерии и рассмотрены вопросы оплаты обслуживающего имение персонала.

Он понял, прекрасно все понял. От всего пережитого Николь почувствовала такую слабость, что должна была сесть.

— Я никогда не сомневался в твоей виновности, — хрипло проговорил Пол. Его лицо окаменело от напряжения, когда он сделал это ужасное для Николь, но честное признание. — Когда я увидел квартиру твоего отца два года назад, я пришел в ужас. Мартин не был там ни разу за двадцать лет и никогда не интересовался, как они живут. Я понял твою привязанность к семье и поэтому решил, что ты действительно брала и продавала вещи.

— Прости, что не решилась рассказать тебе обо всем раньше.

— Но теперь я знаю все, правда? — сказал Пол с неожиданным и тем самым еще более тревожащим ее спокойствием. Его глаза не отрываясь смотрели на нее. — Дочь дворецкого не воровала, но нацелилась прямо и настырно на то, чтобы выйти замуж за самого богатого члена семьи?

— Я неважно себя чувствую, — пробормотала она, отбрасывая со лба прядь волос. От волнения и усталости у нее подкосились ноги.

Пол до сих пор не верит в ее всепоглощающее чувство к нему, подозревая в погоне за богатством!

— Потому что неправильно себя ведешь — от гриппа ты отнюдь не избавилась. — Подавшись вперед, Пол успел схватить ее падающее тело в свои руки. — Ты была совершенно больна вчера вечером. Так что же ты делаешь? Ты вскакиваешь к завтраку, гуляешь на холоде и в довершение ко всему не хочешь застегивать это чертово пальто. У тебя полный провал в том месте, где у других находится здравый смысл, и, что самое поразительное, именно от этого я чувствую себя великолепно!

— Из-за Джима, — потерянно проговорила она.

— Не хнычь, малыш, ты ведь поймала миллиардера.

— Я не хнычу.

— Наверное, мне послышалось. Отдохни. Мы отложим историческую рубку дерева до завтра. Даже Мартин поймет, что я не хочу брать в жены умирающую невесту. Сейчас ты поешь, ляжешь в постель и будешь спать.

Николь была слишком слаба, чтобы спорить. Это был самый эмоциональный изматывающий день в жизни, и сейчас, когда державший ее в напряжении стресс прошел, она с трудом размыкала закрывающиеся веки.

На следующее утро Николь завтракала в постели, чувствуя себя прекрасно. Она проспала двенадцать часов. Весь мир ей виделся в розовом свете, тем более что в ближайшие дни она собирается выйти замуж за человека, которого любит. Пол прав — хныкать тут неуместно.

Одевшись, Николь повела Джима в полуподвальное помещение, где жили ее отец и мачеха.

— Ты будешь удивлена, — предупредил отец, открывая входную дверь.

Она и впрямь удивилась. Промозглое, темное помещение, которое она помнила, исчезло. Они вошли в теплую комнату, обставленную удобной мебелью.

— Мистер Джиротти распорядился это сделать специально для нас, — объяснил Николас Бартон. — И зарплату мне повысил тоже… он очень великодушный хозяин.

— Вчерашняя хворь совсем прошла? — спросила Глория, улыбаясь Николь.

— Я чувствую себя настолько хорошо, что уже забыла о ней, — ответила та.

— Как ты относишься к тому, что я выхожу за Пола? — спросила Николь напрямик.

— Я рад за тебя, конечно… но к этому не сразу привыкнешь, — сказал отец с печальной улыбкой.

Николь пошла наверх взять пальто Джима. Когда она спускалась вниз в приподнятом настроении, то натолкнулась на Пола, ждавшего ее в большом зале. Высокий, смуглый, импозантный. Жестом, каким матадор распахивает красную материю перед быком, он выбросил вперед на протянутых руках незнакомое пальто.

— Что это и откуда? — спросила Николь, но быстро надела его и с интересом стала рассматривать себя в зеркале.

Ей понравилось, что пальто такое длинное, черное и теплое. Подняв роскошный меховой воротник, она не поверила отражению в зеркале.

— Это была импульсивная покупка.

Николь погладила мягкий кашемир непослушными от волнения и радости руками и закружилась в танце. Глаза ее сияли.

— Дух захватывает, — призналась она, не сумев припомнить, когда в последний раз надевала на себя вещь, которая ей действительно так нравилась.

— Меняешь отношение к итальянцам, дары приносящим?

— Зависит от того, чего ты хочешь взамен, — дерзко подначила Николь, когда они выходили на улицу.

— Тебя… сегодня вечером, — коротко сказал Пол.

Николь покраснела и бросила на него взгляд, полный восторга и смущения.

— Мое богатство в обмен на твое тело, — напомнил Пол совершенно серьезно. Его черные глаза, мерцая, смотрели на нее. — Это действительно не очень равный обмен, но я не жалуюсь. В конце концов, если бы ты была влюблена в меня, великих подвигов романтического свойства можно было бы ждать и от меня.

— Я думаю, тебе придется столкнуться с большими испытаниями, — ответила Николь. Губы ее сжались, глаза потухли.

Пол еще раз подчеркнул, что не верит в ее любовь к нему…

9

— Ты неверно понимаешь, почему я выхожу за тебя, — робко сказала Николь, расхаживая взад и вперед по жухлой траве. — Да перестань хоть на минуту стучать по этому проклятому дереву!

Пол выпрямился. Мышцы играли под тонким свитером. Николь была настолько поглощена его величественной статью, что чуть не споткнулась о бревно. Разгоряченный, вспотевший, он выглядел невероятно сексуальным.

— Я слушаю, — подбодрил он. — Ты сказала, что я неправильно представляю…

Джим тем временем вскакивал и спрыгивал с бревна.

— Как я уже сказала, я выхожу за тебя по некоторым очень важным причинам.

— Назови их. — Пол взмахнул топором и еще раз ударил по шестиметровой ели.

— Во-первых, Джиму нужен отец, во-вторых, я хочу, чтобы у него было все самое лучшее, в-третьих… — Николь потеряла мысль, потому что никак не могла оторвать восхищенного взгляда от могучих мускулов Пола.

— В-третьих? — переспросил он.

— Ты такой сильный… Я имею в виду, — бросив на него взволнованный взгляд, Николь снова принялась расхаживать взад-вперед, — такой крепкий, а это тоже плюс. Наверное, я не смогла бы выйти за того, кто может умереть на женщине во время любви.

— Не волнуйся, я не умру на тебе сегодня ночью, и, думаю, что как раз тогда у тебя будет шанс полностью обдумать и понять все. — С этими словами Пол нанес мощный, сокрушительный удар топором, и красавица ель с шумом повалилась.

Джим в восторге от зрелища побежал к поваленной ели с возбужденным криком. Николь спрятала дрожащие руки в карманы, пытаясь сделать вид, что не слышала последнего заверения Пола.

— Я просто не хотела, чтобы ты думал, что… — неуклюже начала она снова.

— Да нет проблем, Николь. Третью причину я знаю. Сильвия тоже вышла за меня из-за денег.