Страница 40 из 58
Эти тоже все время кружили возле тоореданских полков, то срываясь на внезапные атаки, то лишь имитируя таковые. Но в любом случае, это заставляло войска останавливаться и готовиться к отражению, теряя время… Так что неудивительно, что за почти пять часов такого неторопливого движения, они не прошли и четырех верст.
— Гаарз, следи за ними. — Приказал Ренки, не спеша заряжая мушкет, и в который раз за сегодняшнее утро, прикидывая, надолго ли его хватит при стрельбе полуторными зарядами. — Что там с раненным? Почему до сих пор не перевязали?
— Без толку перевязывать. — Хмуро ответил Откар. — Рвануло главную жилу на ноге… Никакие жгуты не помогут — истечет кровью.
— Оружие, порох, воду и погон забрать! — Равнодушно скомандовал Ренки, кося одним глазом на застывшего в отдалении противника. — … Долго ему еще?
— Не очень… — Ответил Откар. — Так же равнодушно смотря на то как их товарищ истекает кровью… За это утро, они уже потеряли так четверых, и почти привыкли.
— Тогда подождем… — Приказал Ренки, и добавил, обращаясь уже к умирающему. — Родные есть? Хочешь чтобы им написали о твоей смерти?… Село Лысая сопка, под городом Даасковом… Дядюшке Ингиию-кузнецу… Отец? — … Я запомню… Не бойся — твою долю ему перешлют, вместе с погоном. Сам знаешь, за Бидом не заржавеет… На вот, глотни немного воды…
… Умирающий мужик был наверное раза в полтора старше Ренки, но тот сейчас ощущал себя чуть ли не отцом каждому солдату капральства Йоовика, который сейчас ехал на повозках с простреленным боком, почему командовать капральством и поручили капралу-порученцу Дарээка.
… Все? — Спросил он Откара, заметив как бессильно повисла голова у раненного.
— Еще жив… Но уже все, отмучился. — Ответил тот. — Пора идти дальше, а то отстанем.
— Положите его тут… и пошли… — Закидывая мушкет на плечо, приказал Ренки, и они двинулись за войском, торопясь занять свое место.
За последние трое суток, Ренки и его приятели спали часов восемь-девять, не более.
Еще вчера, от частой стрельбы на плече образовался огромный синяк, и сейчас каждый выстрел, особенно полуторным зарядом, отдавался болью по всему телу. Да плюс к этому, Ренки и сам не помнил когда, но ему здорово поцарапали штыком предплечье левой руки. Правда даже Готор, внимательно осмотрев и промыв рану вином, сказал что это нестрашно, и если быть аккуратным и держать руку в чистоте, проблем не будет. Но рука все равно противно ныла, стоили только неудачно задеть ее обо что-нибудь… Но самым отвратительным — был ушибленный палец на ноге… Причем самое смешное, — ушибленный ночью в лагере, во время «путешествия» в темноте, к отхожему месту. — Самая смешная и нелепая травма, такой даже не похвастаешься, рассказывая о «подвигах на Зарданском плоскогорье». — Однако каждый раз, шагая правой ногой, приходилось быть очень осторожным.
… Но хуже всего переносился лимит на воду. — Вот вроде она, плещется прямо на поясе, налитая в трофейную кредонскую флягу которую так удобно подвешивать на ремень. Но пить строго запрещено. И именно Ренки, как капрал, обязан следить за исполнением этого приказа… А так хочется смочить пересохшее небо, сполоснуть язык, и втянуть живительную влагу в горло… — Ренки был уверен, что когда он удерет с этого проклятого Зарданского плоскогорья — до конца жизни в кабаках он будет заказывать только холодную воду, и пить ее с наслаждением, абсолютно непонятным любому, кто тут никогда не был…
— Уланы… — Вдруг прохрипел пересохшей глоткой Гаарз. — Поспешно сдергивая с плеча мушкет.
— Стройся… — Рявкнул Ренки. — Штыки примкнуть. Подсыпать полки. Фитили раздуть…
… Опытные солдаты, и так все это сделали еще до того как их новый капрал успел договорить. Но все равно — это входило в круг обязанностей командира.
… Кредонцы, примерно в количестве двух десятков всадников неслись на крохотную горстку тооредаанцев, и кажется даже морды их лошадей скалились в зловещих ухмылках. А Ренки мучительно пытался сделать выбор. — Можно было пальнуть с дальней дистанции, надеясь что его опытные вояки успеют перезарядить мушкеты до того как кавалерийские пики и палаши обрушатся на их головы… Вот только примкнутый штык, не очень этому способствует. Да и заряды надо экономить, потому как осталось их всего ничего… Поздно — пронесшиеся заветную черту дальнего выстрела уланы, избавили его от мучительного выбора.
— Без приказа не стрелять… — На всякий случай, больше для того чтобы успокоить собственные нервы, приказал Ренки. — Только в упор, наверняка… а потом…
… Он замолчал чтобы не позориться, рассказывая бывалым ветеранам банальные истинны.
… Однако, миновав черту дальнего выстрела, уланы вдруг придержали своих коней и начали разворачиваться… То ли с самого начала лишь испытывали нервы тоорендаанцев, то ли поняв что дальнего залпа не будет — не стали испытывать свою удачу при залпе в упор.
— Не стрелять… — Продублировал свой приказ Ренки и быстро наведя мушкет на пару пальцев выше характерной шапки уланского офицера, спустил курок… — На сей раз удача была на его стороне, — тот картинно выгнувшись, (оказалось что не все в книжках про войну было неправдой — некоторые гравюры были очень реалистичны), вылетел из седла.
— Егеря! — Опять рявкнул Гаарз, отлично исполняющий обязанности наблюдателя.
— На колено! Мушкет к груди. — Приказал Ренки, видя что выехавшие из-за завесы поднятой уланами пыли, кредонские егеря, приготовились стрелять.
… И к бесу в пасть, все представления о встрече вражеского залпа грудью. — Сегодня, Ренки убедился в правильности позиции Готора, — нехрен подставлять головы под пули, когда этого можно не делать. Так что он сам, и все его солдаты скрючились, стоя на одном колене, и словно пытаясь спрятаться за своими мушкетами… Конечно, — мушкет не прикрывает и десятой доли площади тела… Но когда в тебя палят из длинноствольных мушкетов с полутора сотен шагов — спрячешься и за травинку.
Залп… Одна пуля царапнула плечо Ренки, вторая сбила с головы его высокую гренадерскую шапку. А рядом истошно заорал Гаарз, и начал валиться, судорожно хватаясь за правую половину груди.
Ренки бросился к нему, выхватил из пыли выроненный мушкет, и быстро проверил содержимое полки и фитиль.
— Готовься… Ждем… Пли! — Рявкнул он, и вслед рявкнуло с десяток мушкетов его солдат…
Не меньше восьми уланов, попробовавших было атаковать капральство под прикрытием залпа егерей, вылетели из седел. А свалившаяся посреди строя лошадь, помешала другим ударить с разбега.
И тем не менее, — даже с учетом понесенных потерь, улан все равно было больше… Отбив в землю устремленную на него пику, Ренки в длинном выпаде ткнул штыком в морду ближайшего коня… Нет, ни в коем случае чтобы не убить или ранить. — напугать.
Убитая лошадь еще по инерции проскочит вперед прямо по строю, а раненная может начать биться и прыгать, нанося не меньше ущерба чем взбесившееся ядро… А вот если коня просто напугать — он шарахнется назад, скидывая всадника и нанося сумятицу в строй кавалерии… — Так, когда-то учил Ренки его отец…
Видать правильно учил — получивший тычок в морду конь скакнул на всех четырех ногах куда-то в сторону, и его всадник, хоть и удержался в седле, тем не менее выронил из рук пику.
Однако сосед Ренки был не столь удачлив. — Уланская пика ткнула его куда-то возле глаза, и тот начал заваливаться назад, выронив мушкет… Улан немедленно воспользовался этим, попытавшись втиснуться в образовавшуюся брешь между штыками, и стоптать конем кого-нибудь из тоореданских гренадер.
Выхватив кинжал, Ренки воткнул его в бедро проезжающего мимо всадника, успев только заметить как над головой взметнулся клинок… Потом наступила тьма.
Часть II
Глава 1
Привычное зыбкое покачивание палубы, характерные скрипы и запахи… Ренки проснулся от собственного вопля, и еще долго сидел в гамаке, бессмысленно уставившись в полутемную пустоту, оглушенный истеричным биением собственного сердца и чувствуя как капли ледяного пота скатываются по спине. — В который раз за последнее время, ему приснился тот же жуткий кошмар — словно бы он снова плывет на каторжном корабле отбывать наказание. А возвращение знамени, перевод в гренадеры, походы в разведку, сражения, и как итог — награды и возвышение до сержанта… — все это было лишь насланным демонами сном-обманкой, и впереди у него лишь кандалы, тюремная баланда, долгий путь по Зараданскому плоскогорью под плетями охранников, копание выгребных ям на целую армию, и прочая тяжкая и грязная работа…