Опасный джентльмен

С ее смертью я навсегда потеряла Бенедикта. Отец выделил мне небольшой пенсион с условием, чтобы я оставалась здесь под чужим именем. У меня никого не было… Не знаю, как я прожила эти годы, но наконец встретила Уильяма. Я все ему, конечно, рассказала, но он любит меня такой, какая я есть. Клянусь тебе, я бы никогда даже не заикнулась об этом ни единому человеку, если бы леди Олбрайт не убедила меня, что это необходимо для твоего счастья и особенно для ребенка, которого она носит.

Эдриана будто ударили в живот, внутри у него что-то оборвалось, сердце подскочило к горлу. Для ребенка, которого она носит… Он потрясенно смотрел на Элисон, потом крепко зажмурился, пытаясь осознать услышанное. И тут перед его внутренним взором возник образ чудовища, принесшего всей его семье столько зла.

Арчи.

Отказавшись от чая, Эдриан поблагодарил тетю за ее честность, обещал вскоре приехать и вышел из коттеджа.

Он бешено гнал коня к Килинг-Парку, и его трясло от ненависти. Арчи украл у него все: его мать, его наследство, даже его прошлое. И отдал все Бенедикту, своему незаконнорожденному сыну. Плоду любви.

Сейчас не время думать о прошлом. Сначала он должен уладить кое-какие личные дела.

Эдриан смотрел на ярко освещенные окна Килинг-Парка и удивлялся, что желание иметь этот дом больше не терзает его. Нет, теперь он предпочитал Лонгбридж, где есть хотя бы какой-то покой. А в Килинг-Парке не было ни единого спокойного дня.

Он подошел к входной двери, взялся за молоток и громко стукнул. Через минуту ему открыл Питер, дворецкий, служивший их семье с тех пор, как Эдриан себя помнил.

— Где мой отец? — резко спросил он, входя в холл.

— Простите, милорд, но я получил строжайшие…

Граф не стал дожидаться окончания фразы и направился прямиком в Большую гостиную. Он полагал, что наверняка застанет там Арчи и Бенедикта, которые болтают за портвейном о том, какие замечательные преобразования они могут устроить в Килинг-Парке. В его законном наследстве.

Однако Арчи был один и, увидев нежданного гостя, вскочил с кресла. Книга, лежавшая у него на коленях, упала на пол.

— Что тебе здесь надо?

Эдриан многозначительно улыбнулся.

— Думаю, вы сами это прекрасно знаете, отец. Появились некоторые детали моего прошлого, которых раньше… недоставало.

— Значит, она тебе рассказала, — побледнел Арчи. — Эта твоя жена — крайне надменная мисс… вы стоите друг друга. Ладно, теперь ты все знаешь. Делай со мной что хочешь, но, умоляю, не губи Бенедикта.

— Не губить Бенедикта? — вскрикнул Эдриан. — После того, что вы мне сделали, вы просите, чтобы я его не губил?

Арчи тяжело опустился в кресло.

— Что бы ты мне ни говорил, Бенедикт — мой законный сын. Я люблю его и не вынесу его позора, — беспомощно пробормотал он.

Задохнувшись, Эдриан смотрел на отца, который всю жизнь внушал родному сыну, что он бастард.

— Я ваш сын! И ваш законный наследник!

— Ты ее сын, — покачал головой Арчи.

— Все эти годы вы позволяли мне думать, что я бастард. Как вы могли быть таким жестоким?

— Ты не представляешь всех страданий, которые я вынес из-за тебя! Я любил Элисон и должен был на ней жениться. Но Эвелин… девчонка соблазнила меня и принудила к браку. Она разбила мою жизнь! — крикнул Арчи. — Ты разбил мою жизнь!

Ошарашенный, граф не находил слов. Бог свидетель, он всегда презирал своего отца, но и подумать не мог, что тот настолько… жалок.

— Ей было всего шестнадцать, — услышал Эдриан свой голос. — А вам? Двадцать два? И вы хотите меня уверить, что шестнадцатилетняя невинная девочка одолела вас, принудив к внебрачной связи?

Покраснев, Арчи вскочил со стула и, шатаясь, подошел к камину.

— Она была распутницей, завлекала меня своим телом и своими глазами, — выпалил он.

— Вы нанесли мне ущерб, милорд. Я располагаю всеми доказательствами, что вы незаконно пытались меня разорить, и могу затаскать вас по судам. Полагаю, вы это сознаете?

Арчи испуганно заморгал.

— Чего ты хочешь? Скажи — и я все тебе отдам, — взмолился он.

«Мою жизнь, — подумал Эдриан, — но это уже ни к чему». Его отчаянное желание заслужить одобрение этого человека теперь казалось ему смешным. Он испытал почти облегчение: все неразумные поступки, все ошибки прежних лет, включая смерть Филиппа, не шли ни в какое сравнение с трусостью и безответственностью человека, стоявшего перед ним. Пожалуй, единственное, чего он на самом деле, когда-то хотел, было внимание Арчи. Теперь даже это ему не нужно. Он вообще не хочет видеть его.

— Скажи, чего ты хочешь, и все будет твоим, — не выдержал молчания Арчи. — Только, умоляю, не позорь своего брата.

— Вы имеете в виду моего незаконнорожденного брата, — ухмыльнулся Эдриан, увидев посеревшее лицо отца. — Я скажу вам, чего хочу. Я хочу, чтобы мне вернули законное наследство. Я хочу, чтобы вы аннулировали бумаги, которые представляют меня бастардом. И естественно, я хочу, чтобы вы прекратили ваше смехотворное дело по опеке Лонгбриджа. В обмен я сохраню вашу маленькую скандальную тайну.

— Все, что пожелаешь, — быстро кивнул Арчи. — Я подготовлю документы и незамедлительно отправлю их в Лонгбридж.

Эдриан развернулся и пошел к двери. Но неожиданно повернулся и в последний раз взглянул на своего отца.

— Да, есть кое-что еще. Вы должны все рассказать Бенедикту.

— Что рассказать?

Отец и сын вздрогнули и повернулись к двери. В комнату неслышно вошел Бенедикт, и вид у него был как у испуганного мальчика.

— Что рассказать? — дрожащим голосом повторил он. Граф бросил взгляд на Арчи, который так побледнел, что, казалось, того и гляди упадет замертво.

— Расскажите ему о его матери, — посоветовал Эдриан и вышел, оставив Арчи наедине с сыном, взиравшим на него с мрачным любопытством.

Глава 24

Благодаря Господа за полную луну, Эдриан галопом скакал к Лонгбриджу. Он испытывал огромную вину и растерянность — ведь он обвинил единственного человека, который бросил ему спасательную веревку, когда он в этом отчаянно нуждался, а в благодарность за это изгнал его из своей жизни. Как поступил с ним Арчи. Он рухнул в бездонную пропасть и теперь не представлял, как оттуда выбраться. Но он любил ее… Так почему же он не может ей в этом признаться?

Во время своей безумной скачки под лунным светом он вдруг понял, что больше всего хочет стать таким же, как его маленькая принцесса. Озарять мир вокруг себя, как она, доверять, как она, верить, как она. Но ему не добиться этого в одиночку, и теперь он знает, что до смерти боится ее потерять. Довольно странно для человека, который никогда ни в ком не нуждался и не хотел иметь никаких привязанностей, убежденный, что они его погубят. Ну вот он и погиб.

Честно говоря, раньше он приписывал все потери в жизни своему потрясающему умению разрушать то, что любит. Но теперь он наконец осознал: это происходило не оттого, что он слишком любил, а оттого, что любил недостаточно.

Свою мать он потерял еще до того, как понял, что значит любить. Отец никогда не был для него потерей. А вот Филипп… ему не хватило любви, чтобы понять отчаянное положение кузена; он позволил себе думать, что Филипп — взрослый человек и способен позаботиться о себе сам. У Филиппа не было никого, к кому бы он мог обратиться, никого, кто бы по-настоящему его любил. И он позволил кузену умереть.

А Бенедикт? Его брат нанес большой вред их браку, лгал им обоим, вбивая между ними клин подозрения. Но, думая о своем вероломном брате, он теперь понимал, что все могло быть по-другому, если бы он показал Бенедикту, что до сих пор любит его. Ведь когда-то он действительно его любил. Его брат стал таким, каким его сделал Арчи. Если бы он больше им интересовался, если бы только попытался его любить! Ведь это именно то, что Бенедикту от него было нужно.

Он напишет обо всем Бену, пообещает ему ежегодную ренту, выразит надежду, что когда-нибудь их отношения снова наладятся.