Страница 36 из 66
Увидев, что британцы прекратили огонь, их корабль быстро кренится, а моряки пытаются спастись, "Полтава" перенесла огонь на отчаянно сопротивляющийся "Венженс", и это спасло жизни многим английским морякам с "Глори". Во всяком случае, когда их корабль лег на борт и быстро затонул, большинство из них уже успели убраться от него на безопасное расстояние, да и взрыва котлов тоже не последовало.
Пока "Глори" покидал театр военных действий, следуя наикратчайшим курсом к ближайшей земле, его товарищи продолжали драться. "Альбион" по-прежнему с переменным успехом боксировал с "Ретвизаном", но это уже ничего не значило, потому что по "Венженсу" работали уже три русских броненосца. "Пересвет" все еще возился с пробоинами, а сзади, отчаянно дымя, к месту боя торопился "Севастополь", но было ясно – ни тот, ни другой к месту побоища не успевают. На "Венженсе" замолчала кормовая башня главного калибра, потом снаряд, разорвавшись в бортовом каземате, вызвал цепь детонаций. Казематы были отделены друг от друга, но взрывы были такой силы, что ударная волна, выбивая переборки, не только поставила жирный крест на всей артиллерии левого борта, но и вырвала кусок этого самого борта. Пробоина получилась огромная и, хотя она и не угрожала плавучести, находясь слишком высоко над ватерлинией, но стрелять "Венженсу" моментально стало нечем. Еще ухала некоторое время носовая башня, но потом десятидюймовый снаряд, врезавшись в нее, прервал нехорошую тенденцию к разбазариванию снарядов. Пробить он броню не смог, но башню заклинило. Конечно, можно было бы попытаться привести ее в чувство, но вот вылезать из под брони, когда в корабль каждую минуту попадают два-три снаряда… В общем, заниматься этим неблагодарным делом, вдобавок, без малейшей гарантии успеха, было слишком рискованно. Словом, через пятнадцать минут после гибели "Глори" "Венженс" по независящим от него причинам прекратил огонь.
Теперь пришел черед кавалерии. Из-за строя русских броненосцев, распарывая невысокие волны, стремительно, как выхваченные из ножен самурайские мечи, вырвались находившиеся там с начала боя в резерве миноносцы. До сих пор дела для них не находилось, но сейчас, когда английский броненосец уже не мог защищаться, пришел и их черед. Одним из назначений миноносцев является добивание поврежденных кораблей противника, и сейчас четыре русских корабля готовились выполнить то, ради чего, собственно, их и построили.
Дневная атака броненосца, сохранившего хотя бы часть артиллерии среднего калибра, была бы для этих стремительных, быстроходных, но практически незащищенных хищников одним из способов самоубийства, но сейчас им никто не пытался помешать. На "Венженсе" не осталось ни из чего стрелять, ни кому управлять кораблем, он даже не пытался уклоняться и в результате из четырех выпущенных торпед в цель попали две. Очень хороший процент попаданий, особенно учитывая достаточно посредственные характеристики русских пятнадцатидюймовых торпед. Противоторпедная защита на "Канопусах" отсутствовала, поэтому взрывы проломили ему борт на обширном пространстве. Корабль начал быстро крениться, хотя, возможно, у него и были еще шансы остаться на плаву. Увы, в такой ситуации надводные пробоины одна за другой превращались в подводные, поток воды усиливался, и в конце концов произошло то, чего и следовало ожидать. Броненосец потерял остойчивость, лег на борт и начал быстро тонуть. С палубы в воду посыпались моряки, в машинном отделении срывались с фундаментов, а вскоре начали взрываться котлы. Но воде "Венженс" продержался не более десяти минут, после чего затонул с большей частью экипажа.
Наступал черед "Альбиона". Его командир, оставшись один против четверых, понимал, что корабль обречен, русская эскадра просто раздавит его, как перед этим по очереди раздавила остальных. Сейчас надо было уходить – никто ни словом не смог бы обвинить его в том, что он бросил товарищей и не выполнил свой долг, вот только уходить было уже поздно. "Альбион" не имел пока подводных пробоин, но развороченные трубы и покореженные вентиляторы тоже не способствуют скорости. Противникам его тоже досталось, вряд ли хоть один из русских кораблей мог бы развить сейчас ход больше двенадцати-тринадцати узлов, но беда была в том, что и "Альбион" не мог дать больше. В результате дальше встреча продолжалась в формате один к четырем, и британский корабль засыпало снарядами.
Правда, командир "Альбиона" был не дурак и, прекрасно понимая, что уже не успеет ничего изменить, постарался хотя бы подороже продать свою жизнь. Характеристики русских кораблей не были для него секретом, и, видя, что уже ни при каких раскладах не успеет нанести серьезного вреда "Ретвизану", который терпел его огонь с начала боя и, несомненно, потерпит еще пять минут (на большее рассчитывать не приходилось – русские броненосцы раздавят его очень быстро), он приказал перенести весь огонь на "Победу". Здесь был шанс нанести русскому кораблю серьезные повреждения и, при удаче, влепить в этого слабобронированного монстра "золотой" снаряд. Первое ему удалось, второе – нет. Тем не менее, четыре двенадцатидюймовых и десяток шестидюймовых снарядов "Победа" словила, и выкатилась из строя, даже не спрашивая разрешения у Макарова – носовая башня была выведена из строя, имелось две подводные пробоины, а командир корабля и все, кто был с ним в боевой рубке, погибли. Сноп осколков, отраженных грибовидной крышей точно в смотровую щель, превратил их всех в мелконамолотый фарш. Английские моряки стреляли так быстро, как наверное никогда в жизни, однако это уже не могло им помочь.
На каждый английский снаряд в ответ прилетало три-четыре русских. Могло быть и больше, но, несмотря на довольно малую дистанцию, русским артиллеристам мешали, сбивая прицел, всплески от выстрелов орудий других кораблей. Однако статистика все равно была на их стороне, и огонь англичан быстро ослабевал. Замолчала носовая башня, насквозь прошитая неразорвавшимся двенадцатидюймовым снарядом – привод ее был заклинен намертво. У кормовой башни начисто, как будто бритвой срезало, оторвало ствол левого орудия, и теперь она работала вполсилы. Из казематов гулко ухала последняя шестидюймовка. Словом, корабль практически потерял боеспособность, однако подводных пробоин не было, тонуть он не собирался его командир пока что и не думал сдаваться.
Его маневра русские не ожидали, поэтому не успели отреагировать. Положив руль вправо до упора, и дав полный вперед левой машиной, одновременно снижая обороты правой, "Альбион" круто развернулся на сто восемьдесят градусов, одновременно разрывая дистанцию, сбивая русским наводку и вводя в действие шестидюймовки своего правого, до сих пор не стрелявшего борта. Разумеется, развернуть броненосец дело не трех секунд, это корыто тяжелое и неповоротливое, и Макаров успел вовремя отреагировать, но в том-то и фокус, что один-единственный корабль по маневренности всегда превосходит эскадру. План британского офицера был прост – пока русские разворачиваются, пройти на контркурсах, пускай даже и получая поочередно удары со всех их броненосцев, и прорваться к японской базе. Шанс у него был… Вот только отставший "Севастополь", спешивший к месту боя и скрытый густыми клубами дыма он не то чтобы не заметил, а просто не смог верно оценить его скорость. В результате, когда он уже почти прорвался, на его пути встал вынырнувший из дыма, как чертик из табакерки, русский броненосец, встретивший его сокрушительным продольным огнем. В считанные минуты "Альбион" получил столько снарядов, сколько, наверное, в него попало с начала боя, не имея даже возможности ответить. Командир броненосца еще попытался пойти на таран, но это было бесполезно – даже со своими неважными машинами "Севастополь" без усилий уклонился от быстро теряющей ход и на глазах уходящей под воду развалины. Непобежденный, с развевающимся флагом, прибитым по приказу командира к мачте, "Альбион" ушел в вечность, оставив на воде лишь гигантское масляное пятно да головы спасающихся вплавь моряков.