Страница 29 из 36
Шейн обошел заросли цветущих кустарников. Он увидел Верблюда в гостиной, а через секунду заметил другого человека, очевидно, Слейтера. Таким образом он не нашел еще двоих: брата Жозе Педро и сторожа, о котором упомянул Альварец.
Слейтер о чем-то сердито говорил. Он был красив, но в изгибе его губ чувствовалась слабость и нерешительность, а толстоватая шея и безвольный подбородок портили общее впечатление.
Шейн находился слишком далеко, чтобы расслышать отдельные слова. Он изучал ситуацию.
Верблюд находился по одну сторону большого камина, Слейтер — по другую. По-видимому, они разговаривали уже давно. Внезапно Слейтер подошел к большому окну. Верблюд не спускал с него глаз. Теперь они оба стояли боком к Шейну. Детектив быстро перемахнул через балюстраду, беззвучно опустившись на мраморные плиты. Слейтер понизил голос, Альварец ответил. Они оба никого и ничего не замечали, целиком поглощенные разговором. Шейн прокрался вдоль здания ниже уровня окон к главной террасе. Здесь уже можно было услышать голоса.
За спиной Шейна послышалось какое-то царапанье, из-за угла вынырнул Повис. Он торжественно подмигнул и показал знаками, что все три машины выведены из строя.
— Если вы не тот мерзавец, который ударил меня по голове, дорогой Пол,— раздался бесстрастный голос Верблюда,— я ставлю условием, чтобы вы сказали, кто это сделал.
Повис беззвучно спросил губами:
— Альварец?
Шейн утвердительно кивнул.
— Я не принимаю такого условия,— ответил Слейтер,— потому что оно как раз неразумно. Я не ваш телохранитель. Неужели вы предполагаете, что мне известны имена всех тех людей, которым хотелось бы раскроить вам череп? Их полно здесь, вы это знаете не хуже меня.
— Возможно,— согласился Верблюд,— но все дело в том, что свидание было назначено необычным способом.
— По радио? — уточнил Слейтер.
— Именно. Письмо принесли с дневной почтой. Кружочком было обведено одиннадцать часов.
Шейну очень хотелось бы видеть лицо Слейтера, но подымать голову было слишком рискованно.
— Клянусь перед богом, Луис,— с жаром заговорил Слейтер,-я не знаю, как это могло случиться. Никто, кроме меня, не знал про этот трюк. Но вы сами неосторожны. Один из ваших подручных мог видеть это у вас на столе, ну и сделать соответствующие выводы. Я понимаю, как вы рассудили, но вы ошиблись. Черт возьми, я этого не делал!
И добавил значительно тише:
— Но если хотите услышать что-то забавное, я почти хочу это сделать!
— Разве это забавно? — сухо осведомился Верблюд.— Ваше чувство юмора извращено. Давайте перейдем к делу. Где вы были в это время? Меня это интересует, потому что я опоздал на встречу на двадцать минут. Назовите мне имена двух свидетелей, которые смогут убедить меня, что вы не были в гараже в то время. Посмотрим, может, вам удастся убедить меня.
Слейтер не сразу ответил, потом с неохотой заговорил:
— Наверное, вы посмеетесь надо мной. В это время я делал кое-что довольно глупое. Из отеля я уехал в половине одиннадцатого, в аэропорт же отправился лишь в четверть двенадцатого. Полагаю, что такси я нашел в половине двенадцатого, но до этого я принял все меры для того, чтобы меня никто не видел. Вот по какой причине. Я незаметно пробрался к почтовому ящику мистера Воттса и положил в него часть тех денег, которые я заработал за последнюю поездку.
Наступила весьма красноречивая тишина.
— Я знаю, что это глупо,— с несчастным видом произнес Слейтер.— Можете мне не говорить.
— Глупо? Это поступок ненормального. Что, если вас кто-то видел? Вы об этом подумали?
— Меня никто не видел. На это ушло порядочно времени, я действовал очень осторожно.
— Ну а что вас толкнуло на такой бессмысленный поступок? Вы больны, друг мой. Ведь это же равносильно подписанному вами признанию.
— Ах, Луис, я чувствовал себя подонком. Она такая жалкая. Я тут как-то случайно увидел ее на улице и с тех пор не находил себе покоя. Не ее вина, что Воттс задумал легко заработать, выдав меня таможенникам. Я мог бы отправить ей деньги по почте, но вот тогда меня могли бы разыскать. Так надежнее и безопаснее.
— Это никуда не годится. Если уж вы решились на убийство, то самое малое, что от вас требуется впоследствии, это быть тихим, как мышь.
— Я его не убивал,— устало произнес Слейтер.— Я последний человек, перед которым вам стоит разыгрывать невинность, Луис. Но он был убит потому, что я кое-что сделал ради денег, и совершенно неожиданно заработанные мною при этом деньги потеряли для меня всякий смысл.
— Сколько же вы ей дали? — насмешливо фыркнул Верблюд.— Половину?
— Мне хотелось отдать все целиком, но часть была уже потрачена. Я не считал, просто сунул в ящик. Возможно, там нет и половины.
— Но это слабо, Пол. Очень-очень слабо. Ох, я совершенно уверен, что вы это сделали. Это слишком абсурдно, чтобы быть ложью. Но я сомневаюсь, что требуется целый час, чтобы сунуть деньги в почтовый ящик какой-то толстухи. Нет, я полагаю, что вы почувствовали себя щедрым по отношению к ней потому, что намеревались ограбить меня на сто двадцать тысяч долларов!
Повис вздрогнул. Было ясно, что названная сумма произвела на него впечатление.
Верблюд продолжал:
— Мы медленно продвигаемся вперед. Теперь эта неожиданная попытка бегства на ночном самолете. Ваша мать больна?
В его голосе звучал неприкрытый сарказм, и Слейтер ответил с вызовом:
— Возможно, и не настолько больна, чтобы я не мог выехать утром обычным рейсом. Но тут на меня надавила жена с целью наставить меня на путь истинный. Вы настаивали, чтобы я согласился еще на одну поездку. В то же самое время на меня давили еще и с другой стороны, возможно, вы не знаете, кто именно. Последнее время я почти не спал. Не то, чтоб это было важно, но вы представьте мое состояние. Марта хорошо разбирается в моем характере. Она не обманывалась, что, если такое отрицательное давление на меня хоть немного усилится, я не выдержу. Уступлю. Она меня предупредила, что, если я соглашусь хотя бы еще раз на такую авантюру, она уйдет от меня. Каюсь, я тут немного порезвился с другой, но вообще-то я боготворю Марту, Луис.
— Настоящая любовь,— произнес Альварец.— Я уважаю такое чувство. Но, пожалуйста, продолжайте. Вы ожидали, что я наведаюсь к вам, стану уговаривать не валять дурака и заработать хорошие деньги, которые не будут лишними. И вы боялись, что согласитесь?
— Ну, черт возьми,— смущенно ответил Слейтер,— я-то знаю собственные недостатки. Вот я и подумал, что телеграмма о маминой болезни — возможность, ниспосланная богом.
— Ниспосланная богом! — фыркнул Альварец.— Но, возможно, организованная кем-то на земле? Вот что я скажу вам, Пол. Для меня не новость, что вы стали колебаться и дрожать. Небольшое давление, оказанное на вас полицией, привело к тому, что вы буквально развалились на части. Когда вы нервничаете, я тоже начинаю нервничать. Правильно, я хочу, чтобы вы поехали еще раз. Я долго готовился. И этот удар по голове, на мой взгляд, вполне укладывается в ситуацию. Вы колебались и, приняв наконец решение, избрали очень глупый и бесчестный путь. Почему? Вы были злы на меня за это так называемое давление?
— Страшно дешевые рассуждения. И неверные.
— Это мы узнаем. Потому что в одном я уверен. Сегодня вы узнаете, что такое настоящее давление, и мне кажется, вы правы, вы не из стойких парней.
— Нет, нет! Не применяйте ко мне физической силы, Луис. Ни ко мне, ни к моей жене. Я не герой. Но я и не баран. Когда вы вытащили меня из самолета и сказали, что у вас Марта, вы меня действительно напугали. Я был готов выполнить все, что вы мне приказали. Но потом я стал размышлять. Рассмотрите такую возможность, Луис, что, если не я украл ваши ценности? Только допустите, что это сделал кто-то другой. Каким образом я смогу вас разубедить? Единственное, что я мог бы сделать, это найти украденное и вернуть вам, но я не могу этого сделать, потому что не знаю, где искать. Мне известно, что вы делаете с предавшими вас людьми. Бррр…