Право по рождению

В конце концов прогремевший гром вернув его к реальности. Вспомнив о Мендельне, Ульдиссиан встал, чтобы лучше видеть. Парочка уже точно должна была быть недалеко от Серама.

Что-то зелёное привлекло его внимание, но это был не тот зелёный, каким отличался лесной наряд охотника. Нет, это был изумрудный цвет, который мгновенно поглотил внимание Ульдиссиана, заставив его полностью забыть о его брате и друге.

Лилия медленно брела по направлению к лесу, оставляя позади безопасность деревни. По безразличию, написанному у неё на лице, было видно, что она, вероятно, даже не заметила возможной угрозы со стороны небес. В этом регионе бури бывали такой яростной силы, что без труда вырывали деревья с корнями.

Спрыгнув, Ульдиссиан подпёр повозку и направился к ней. Хотя фермер чуть ли не бежал к Лилии из чувства тревоги, трепетание переполняло его. Он не питал пустых надежд сойтись с женщиной столь благородной крови, но в то же время сердце его громко стучало при одной мысли, что он сможет снова с ней поговорить.

Ульдиссиан снова увидел её, когда ветер задул с удвоенной силой. Несмотря на ухудшающиеся погодные условия, Лилия всё ещё не замечала опасности. Её губы были плотно сжаты, а взгляд устремлён вниз, на землю.

Несмотря на быстрый шаг, Ульдиссиану удалось настигнуть её, только когда она уже подобралась к лесу. Громадный фермер хотел было схватить её за мягкую руку, но потом передумал. Он не собирался пугать её больше, чем требовалось. Что бы ни было у неё на уме, сидело оно там прочно.

Не придумав ничего другого, Ульдиссиан кашлянул.

Лилия резко выпрямилась и оглянулась.

— О! Это вы!

— Простите меня, моя леди…

Застенчивая улыбка немедленно коснулась её губ.

— Я же сказала вам. Для вас я — Лилия. Кем я являлась когда-то, мне никогда не быть снова, — потом на её лице отразилось замешательство, и она спросила. — Но как мне следует звать вас, сударь фермер?

Тут он осознал, что сам так и не представился.

— Я Ульдиссиан, сын Диомеда, — громовой раскат напомнил ему об их теперешнем положении. — Моя… Лилия, вам не следует здесь находиться. Похоже, надвигается страшная буря! Лучше бы вам найти убежище, таверна бы сгодилась. Это одна из самых крепких построек в Сераме.

— Буря? — Она взглянула на небо и точно в первый раз заметила перемену. Тучи сгустились до такой степени, что стало темно, почти как ночью.

Он осмелился взять Лилию за запястье.

— Должна нагрянуть совсем скоро!

Но Лилия обратила взгляд в другом направлении… И короткий вздох вырвался у неё из груди.

Ульдиссиан тоже посмотрел туда, но ничего не увидел. Однако благородная дева стояла, замерев, будто то, что привлекло её внимание, обрубило её чувства.

— Лилия… Лилия, что такое?

— Мне показалось, я увидела… Мне показалось… Но нет…

Даже стоя рядом с ней, фермер не видел причины её тревоги.

— Где это? Где вы увидели?

— Здесь! — она указала на особенно густые заросли. — Я… Думаю…

У него было искушение забрать её в Серам и вернуться после бури, но сила её реакции заставила его забеспокоиться. Внезапно на ум пришёл Мендельн. Мендельн, которого всё ещё не было.

— Стойте здесь. — Ульдиссиан пошёл вперёд, доставая нож.

Заросли сгустились, временами трава была по пояс. Как Лилия могла разглядеть здесь хоть что-нибудь, было ему неведомо, но он сомневался, что это были дикие гуси.

Когда Ульдиссиан приблизился к отмеченной области, волосы поднялись у него на затылке. Ужас обуял его и чуть не заставил стойкого фермера вернуться назад.

Слабый, но тошнотворный запах коснулся его носа. Он освежил в памяти воспоминания об эпидемии, о его семье.

Ульдиссиану не хотелось этого делать, но он сделал ещё один шаг.

То, что он увидел перед собой, заставило фермера припасть на одно колено. Лишь это он и мог сделать, чтобы удержать свой обед в желудке. Нож выпал из его руки — он совсем забыл про него перед лицом приводящего в ужас открытия.

То, что когда-то было человеком — по крайней мере, так решил Ульдиссиан, судя по размерам, — лежало распростёртым на земле у стволов первых деревьев. Весь его торс был порезан на куски, примерно так делал фермер, когда забивал корову. Кровь окропила всё вокруг и местами превратила грязь в алую слякоть. Часть желудка жертвы была извлечена из разреза, и мухи уже собирались над жутким источающим зловоние щедрым подарком.

Словно порезать тело было недостаточно, сбоку на горле проходил разрез, в который можно было просунуть кулак. Лицо было покрыто кровью из ран, листья и прочий сор служили как бы отделкой для причудливого ярморочного экспоната. После длительного изучения Ульдиссиан наконец определил, что не знает человека, который был примерно его возраста и чьи чёрные волосы были теперь в запёкшейся крови.

Определить личность несчастного сыну Диомеда помогла искромсанная одежда. Одного цвета мантии уже было достаточно, а символ ордена проповедника не оставлял и тени сомнений.

Ульдиссиан нашёл брата Калиджио, пропавшего прислужника Триединого.

Вздох позади напугал его. Повернувшись, он увидел Лилию, которая с широко открытыми глазами смотрела на страшное зрелище.

Внезапно она побледнела. Её глаза закатились, оставляя видимыми только белки… А потом она начала падать.

Вскочив на ноги, Ульдиссиан сумел поймать её, прежде чем она успела упасть на землю. Он держал её безжизненное тело, раздумывая, что делать. Нужно рассказать кому-то об убийстве, например капитану Тиберию, начальнику стражи Серама. Дорий, глава деревни, тоже должен знать.

Благородная дева застонала у него на руках. Ульдиссиан решил, что прежде всего он должен позаботиться о Лилии.

К счастью, громадному фермеру не составило усилий нести её. Ульдиссиан шёл так быстро, как было возможно без угрозы для его драгоценной ноши. Он должен был всё время смотреть на землю: боялся, что один неосторожный шаг приведёт к тому, что рухнут они оба.

С огромным облегчением Ульдиссиан достиг края деревни. Небо продолжало громыхать, но буря задерживалась.

— Ульдиссиан!

Он запнулся при звуке своего имени, чуть не выронив Лилию. Убедившись, что ему удалось сохранить равновесие, он повернулся на зов.

Волна страха сошла с Ульдиссиана, когда Мендельн и Ахилий торопливо приблизились к нему. Было ясно, что они сами только что прибыли. Мендельн немного запыхался, а лицо Ахилия было бледным, отражая, показалось старшему сыну Диомеда, его собственное выражение… Хотя Ахилий ещё и не мог знать о скверной находке.

Когда пара подошла к нему, он не мешкая прорычал:

— В лесу за моей спиной лежит тело! Там, где лес начинает сгущаться.

Глядя на ношу фермера, охотник пробормотал:

— Несчастный случай?

— Нет.

Ахилий мрачно кивнул. Он достал стрелу из колчана, приложил её к тетиве лука и без колебаний пошёл в направлении, которое указал Ульдиссиан.

— А с ней что? — спросил Мендельн. — Кто она? С ней что-нибудь случилось?

— Она потеряла сознание, — Ульдиссиан был необычайно обеспокоен. Он всё ещё надеялся, что Лилия очнётся, но она продолжала лежать безвольным грузом в его руках. — Она тоже увидела тело.

— Стоит ли нам отнести её к Йорилии? — Йорилия была почтенным лекарем Серама, некоторые считали её наполовину ведьмой, но её уважали за мастерство. Именно она дала братьям травяные настойки, которые, по крайней мере, облегчили агонию заболевших членов их семьи. Она сделала для Ульдиссиана и Мендельна гораздо больше, чем все молитвы вместе взятые.

Ульдиссиан покачал головой.

— Ей просто нужен покой. Должно быть, она занимает комнату в «Кабаньей голове», — он колебался. — Но мы не можем пронести её так через парадный вход.

— Там есть чёрный ход рядом с лестницей на верхние комнаты, — сказал Мендельн с гораздо большим хладнокровием, чем сумело бы сохранить большинство людей в подобной ситуации. — Ты можешь пронести её там, а я пока схожу и тихо переговорю с Тибионом, чтобы узнать, какую комнату она занимает.