Страница 25 из 26
В последних четырех очерках цикла Успенский возвращается к теме жестокой борьбы, раздирающей пореформенную деревню, характеризуя рост богатства и влияния кулаков-мироедов, сопротивление им пролетаризирующихся элементов деревни. Особое значение имеет блестящая характеристика англо-египетской войны 1882 года, данная писателем в очерке "С человеком — тихо". Успенский показал здесь, что истинными хозяевами британской колониальной политики являются акционерные общества и банки по отношению к которым командующий английским флотом адмирал Сеймур играл роль "судебного пристава", исполняющего их волю.
В духе подлинного интернационализма Успевский заявил о своем глубоком сочувствии "мужикам Египетской губернии", порабощенным иностранным капиталом.
После получения рукописи второго очерка цикла "Опустошители" М. Е. Салтыков-Щедрин писал Успенскому 17 октября 1881 года: "Я получил начало Вашего рассказа, но из письма Вашего не вижу, скоро ли можно ожидать продолжения и в каком размере. Ваш последний рассказ <"Маленькие недостатки механизма"> произвел в цензуре целую бурю. Пропустить-то его пропустили, да потом и хватились. Судя по тому, как этот рассказ кончился, не чаю, чтобы и тот, который Вы посылаете теперь, был цензурен. Времена ноне тяжкие… Очень будет обидно, ежели Ваш новый рассказ придется отложить" (Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Полное собрание сочинений, т. XIX, М, 1939, стр. 234).
Очерк "Опустошители" был напечатан, но остался без "продолжения", которое намечалось заключительными фразами его журнального текста (впоследствии исключенными Успенским). В первоначальной редакции рассказчик не расставался с Лаптевым, а вместе с ним покидал пароход и оказывался "посреди пустынной улицы незнакомой деревни". Таким образом, Успенский предполагал в продолжении очерка вернуться к образу Лаптева, в лице которого изображен передовой общественный деятель — разночинец. Невозможностью провести через цензуру подобное окончание очерка (о чем предупреждал Успенского Салтыков) объясняется, очевидно, то, что очерк остался без продолжения, а следующие два очерка цикла были помещены в "Отечественных записках" лишь через год, в сентябре 1882 года.
Очерк "С человеком — тихо" в журнальном тексте не имел заглавия, которое появилось лишь в первом издании "Сочинений" Успенского (т. VI, СПБ., 1884). Перепечатывая цикл при своей жизни несколько раз — сначала в сборнике "Власть земли" (1882), а затем в трех изданиях "Сочинений", Успенский кроме указанных случаев ограничился лишь немногими стилистическими поправками.
Стр. 302. Трынка — азартная карточная игра.
Стр. 310….наскочил на бляху. — Низшие полицейские чины — городовые — носили металлическую бляху с номером.
Стр. 311. Рогожское кладбище — так назывался центр московской общины старообрядцев. В ограде его находились дома богатых членов Общины.
Стр. 322. …у нас купец тут один всю реку запрудил… — К рассказу о купце, запрудившем реку, Успенский в "Отечественных затесках" сделал примечание: "Подлинный факт". Факт, который имел в виду Успенский, был описан в газете "Новое время", 1880, № 1604 от 16 августа, в корреспонденции с Соснинской пристани на Волхове.
Стр. 323. Мы стали пить чай и разговаривать. — После этого в черновой рукописи следовала характеристика Лаптева, оставшаяся незаконченной и отброшенная в беловом тексте, — возможно, по цензурным соображениям, так как в ней содержались намеки на участие Лаптева в революционном движении: "Кстати сказать здесь, что разговоры наши имели несколько своеобразный характер. Лаптев принадлежал к числу тех в настоящее время довольно часто встречающихся молодых людей, у которого, кажется, решительно нет и признаков так называемой личной жизни, личных интересов, если понимать под этими выражениями ту более или менее "честную чичиковщину", которую влачили мы, большинство, примериваясь к будничной действительности и примеривая ее к себе из чувства самосохранения и личного удобства… Никакой так называемой "своей" заботы не слышалось решительно ни в одном слове Лаптева, но зато в разговоре его не было почти слова, которое не касалось бы общественных вопросов, общественных забот, общественных нужд. Мысль и забота "о чужом" до такой…" (на этом рукопись обрывается).
Стр. 325. Дело идет об убийстве одного больного… — Убийство душевнобольного Орлова в Мышкинской земской больнице рассматривалось в Рыбинском окружном суде 8 сентября 1881 года. Организатором истязания Орлова был смотритель больницы Приоров, исполнявший одновременно должность секретаря земской управы.
Стр. 330. Гоголевские аршинники, архиплуты и протобестии… — намек на слова городничего в "Ревизоре", обращенные к купцам (д. V, явл. II): "Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские!"
Стр. 331….благодаря какому-нибудь прискорбному событию… — По случаю покушений на Александра II в 1879 и 1880 годах в ряде городов местные власти и купечество спешили выразить свои "верноподданнические" чувства, жертвуя деньги на открытие училищ и благотворительных учреждений.
Стр. 332. …в бытность учителя Николаевского… — В первоначальном рукописном тексте Лаптев носил фамилию Николаевский. Заменив фамилию учителя в других местах, Успенский сохранил здесь его прежнее имя.
Стр. 341. Вот, например, одно из этих рукописаний… — История преследования учителя Лаптева, возможно, основана на судебном деле, рассматривавшемся в Луге в 1879 году. Здесь почетный смотритель училища купец Кирпичников в борьбе с учителем Храмовым также воспользовался анонимным письмом и обвинением в распространении антирелигиозных идей ("Голос", 1879, № 79 от 20 марта).
Стр. 346. "О погоде". — Успенский ошибся. Приведенная им цитата заимствована не из стихотворения "О погоде", а из первого стихотворения цикла "Песни о свободном слове" — "Рассыльный" (1865).
Стр. 350. Гутенберг Иоганн (1400–1468) — изобретатель книгопечатания в Европе.
Стр. 353. Башкирские земли не расхищаются… — Расхищение башкирских земель, поощряемое царским правительством, началось еще в первой половине XIX века и особенно усилилось после реформы 1861 года. Пользуясь поддержкой и помощью правительственных учреждений, многочисленные хищники, среди которых было немало высших сановников, захватывали и с помощью обмана скупали за ничтожные цены леса и земли, принадлежавшие башкирам, обезземеливая население. В. И. Ленин писал о действиях царского правительства в Башкирии: "Это — такой кусочек колониальной политики, который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке" (Сочинения, т. 3, стр. 218, примечание). Разграбление башкироиих земель вызвало в 70-х — 80-х годах ряд восстаний крестьянского населения Башкирии. Успенский писал о расхищении башкирских земель также в пятом и седьмом очерках данного цикла — см. стр. 389 и 401 настоящего тома и в позднейших очерках — "От Оренбурга до Уфы" и "О Святом ключе" (1889).
Стр. 362. Темное царство. — Опираясь на статьи Н. А. Добролюбова, Успенский здесь и далее пользуется добролюбовским термином "темное царство" для обозначения дореформенно-крепостнического общества.
Стр. 386. …Россия, точно гоголевская лошадь, стоит в этом центре… — Успенский имеет в виду известную сцену с дядей Миняем в I томе "Мертвых душ" (глава V). Изображая газетное "галдение" о благе России, Успенский выводит среди участников его дядю Михайлу, требующего, чтобы лошадь били "с обех концов", и дядю Ивана, то призывающего оставить "дубье" и покормить лошадь сеном, то вырывающего это же сено у нее изо рта. Возможно, что Успенский имел в виду в первом из этих сатирических образов реакционера М. Н. Каткова, а во втором — славянофила И. С. Аксакова