Страница 7 из 8
— Он будет здесь.
— Ага.
— Если он сказал, что придет, значит, придет. Он появляется вовремя, не выступает передо мной и не грабит меня.
Однажды Сойер действительно украл у отца несколько вещей. Господи, тогда он был двенадцатилетним идиотом. Однако отец помнил до сих пор.
Да, Сойер был испорченным до мозга костей ребенком и еще худшим подростком. Боже, сколько ему потребовалось усилий, чтобы избавиться от своей глупости и стать человеком, который может чего-то стоить.
Однако для Нолана время остановилось.
— Дверь гаража починена, так что можешь опять там парковаться. И нужно полить траву.
Очередной рык был, видимо, знаком одобрения, хотя вряд ли относящимся к Сойеру. Тот заглянул в дом. Никого. Похоже, нанятая им домработница не вынесла дурной характер Нолана. Кроме того, женщина покупала еще и продукты, а отец наверняка ел всякую гадость, не подходящую для прописанной ему диеты.
— Салли не приходила на этой неделе?
— Ее нет в городе.
Проклятие! Сойер прошел мимо отца в дом, чтобы проверить холодильник. Почти пусто. Достав из бумажника несколько купюр, он положил их на кухонный стол и хотел выйти. Отец преградил ему дорогу. В глазах у него был гнев и что-то еще.
Стыд.
— Я вернусь завтра с продуктами, а также привезу кого-нибудь для уборки.
— Не стоит беспокоиться. У меня есть парень.
— Отлично.
— Отлично, — процедил Нолан, потом неловко умолк. — В общем, я… меня ждет вторая операция на сосудах.
— Когда? — У Сойера замерло сердце.
— В пятницу.
— Я буду там.
— Это же плевое дело. Ничего страшного.
— Я там буду, черт возьми.
Сойер уехал с отвратительным чувством. Как всегда. Теперь, чтобы взбодриться, ему требовался кофеин. Припарковавшись у магазина, он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.
Нет, сейчас ему требовалось нечто другое, а не кофеин. Горячий душ и страстная женщина могли…
Выстрел прервал его размышления. Стекло, разбившееся вдребезги, затем топот убежавшего человека не сулили ничего хорошего. Сойер уже выпрямился, когда из магазина выскочил парень, крепко прижимавший свитер к телу, словно что-то защищая.
Когда он пробегал мимо, из-под свитера вылетел кусок бумаги.
Именно такой встряски ему и не хватало, подумал Сойер, увидев ее цвет. Деньги.
Парень тем временем прыгнул в разбитую машину и рванул с места.
Проклятие! Сойер включил газ, уже на ходу сообщив по телефону, что преследует грабителя. Паршивый седан перед ним свернул в конце города направо, очевидно, направляясь к открытому шоссе. У въезда на скоростную автостраду с транспортными развязками подозреваемый обогнал два медлительных фургона и помчался дальше. Значит, его целью был маленький спокойный округ с домами среднего размера, трудолюбивыми жителями и детьми. Множеством детей.
Сойер опять выругался и, следуя за седаном, одновременно сообщал по телефону свои координаты. К счастью, в середине рабочего и учебного дня улицы были относительно пустыми.
Резко свернув за угол, седан подлетел на бордюрном камне и едва не опрокинулся, правые покрышки лопнули, он потерял скорость, а потом вообще заглох.
— Стоять! — приказал Сойер, остановившись позади седана.
Он ненавидел пешие погони. Но подозреваемый, естественно, бросил свою машину и побежал.
Черт! Схватив запасную пару наручников и сунув их в задний карман джинсов, Сойер выскочил на тротуар.
— Стоять! — крикнул он снова. — Полиция.
Подозреваемый не остановился. Сойер последовал за ним с легкостью, которую приобрел на ежедневных пятимильных пробежках. Он бегал в любую погоду не ради удовольствия, а чтобы не упускать придурков вроде этого. Он гнался за ним через двор, прыгал через изгородь, мчался по улице, крича любопытным «прочь с дороги», затем продирался сквозь какие-то заросли. Сократив расстояние, он схватил парня за свитер, и оба рухнули на землю.
Приземление получилось жестким, подозреваемый лежал на спине, безвольный как тряпичная кукла. Прекрасно, нечего сказать. Он убил его.
Однако парень застонал, и Сойер обрадовался. Меньше бумажной работы, если нарушитель жив. Придавив его коленом, он потянулся за наручниками.
— Так что это было?
Подозреваемый тряхнул головой.
— No comprendo ingles[1].
No problem[2]. Сойер кое-что знал по-испански. Он мог сказать «дай мне пиво», «брось оружие, придурок» и, к счастью для этого идиота, мог также зачитать ему права.
Потребовалось еще два часа и уйма писанины, прежде чем Сойер наконец освободился. Но всплеск адреналина все еще требовал выхода, поэтому за неимением лучшего способа успокоиться Сойер направился в гимнастический зал.
Несколько раз в неделю он встречался там со своим другом Мэттом Бауэром — окружным лесничим и своим спарринг-партнером.
— Ты мог бы попытаться сделать это с кем-нибудь, кто даст тебе отпор, — заметил Сойер, наблюдая, как Мэтт бьет кулаками по боксерской груше.
Тот повернулся и окинул его взглядом.
— Мне больше подходит груша. Ты выглядишь слабым, Томпсон.
Сойер улыбнулся. Оба знали, что он всегда в отличной боевой форме. Мэтт ответил ему улыбкой. Он был одним из немногих в Лаки-Харборе, кого не пугали габариты шерифа. И не без оснований, поскольку Мэтт — бывший коп из Чикаго, а такого парня ничем не прошибешь.
— Неудачный день?
— Да. Я сломал ноготь.
Мэтт ухмыльнулся:
— Баба!
Следующие тридцать минут они безжалостно выбивали друг у друга победу, но в конце концов растянулись на мате, ловя воздух.
— Хочешь рассказать мне о своем геморрое? — спросил Мэтт, когда немного оправился.
— Не хочу, — прохрипел Сойер, изучая потолок и дожидаясь, пока стихнет шум в ушах.
— Я уверен, это не женщина. У тебя ее нет. Ты всех распугал.
— Отстань от меня.
— Ты не в моем вкусе, приятель, — хихикнул Мэтт. — Я люблю отзывчивых и красивых. Значит, работа?
Это его жизнь, подумал Сойер.
— Я бы выбил из тебя больше, только уже не чувствую ног.
— Ну и кто из нас баба?
Фыркнув, Мэтт сумел встать.
— Пойду-ка я в душ.
Сойер лежал еще пару минут. Избыток адреналина и энергии он израсходовал, тело расслабилось. Теперь бы найти силы, чтобы встать. Сжимая болевшие ребра, он с трудом поднялся и увидел перед собой Хлою.
Она была одета для тренировки; в черные короткие штаны и желтое спортивное бра, — но Сойера остановило не это.
— Тебе дали пинка под зад, шериф.
— Черта с два.
— Не знаю. — Хлоя подняла голову, чтобы взглянуть на него. — По крайней мере твой разгоряченный друг встал на ноги с большей легкостью, чем ты.
— Разгоряченный?
— Хм… У тебя кровоточит губа.
— Я в порядке, — ответил Сойер, вытирая кровь.
— Хорошо, — с сомнением произнесла Хлоя. — Если ты уверен…
Боже. Минуту назад он не представлял, как отволочь себя в душ, а теперь сел на скамью для жима и потянулся за гирями. Хлоя подняла бровь, но, молча вставив наушники, села на другую скамью к нему спиной.
— А твоя астма?
— Это же не сердце. Все нормально, когда я двигаюсь медленно.
Она начала работать предплечьями — движение, придававшее ее упругому, изогнутому телу какой-то непостижимый ритм. Конский хвост великолепных рыжих волос раскачивался туда-сюда, но плечи оставались прямыми, а мускулы спины — гладкими и женственными, у нее был самый красивый зад, какие Сойер видел. Наверняка в этом зале имелись и другие привлекательные попки, но Хлоина была перед ним, притягивая его взгляд. Он пытался увидеть как можно больше, и она застала его врасплох, когда повернула голову.
Сойер моментально поднял гири. К счастью, руки подчинились ему, и он избежал полного унижения.
Хлоя внимательно смотрела на него, и в ее взгляде было что-то новое, что-то опасное, роковое, темное. Молчаливый призыв, разбудивший такую же опасную, роковую часть его, которую он давно обменял на другой образ жизни. Сойер опять поднял гири. Он бы наверняка размозжил себе голову, если б его не остановили две больших руки.
1
Не понимаю по-английски (исп.).
2
Не проблема (англ.).