Страница 7 из 11
Сон рассыпался сотней глиняных черепков, болезненно громыхнувших в тяжелой голове.
Мужчина подскочил в поисках врага - но тут же вновь припал к мешкам на телеге, глубоко вжался в плотную шерсть, неподвижно застыл, накрывшись плащом да проверяя торопливо крепость мысленной защиты. Знакомое присутствие захлестнуло его.
Телеги спешно сбивались к обочине, стремясь убраться с дороги, - а навстречу им, припадая к спинам лошадей, летела пятерка черных всадников...
Вдруг задний резко осадил коня, развернулся к испуганно сгрудившимся торговцам, знакомо прищурился в прорези маски, повел носом, словно вынюхивая...
Ну конечно, кого еще могло сюда принести! - ругнулся про себя Эдан. Всю ночь, наверное, мчалась - стоило только Ночеборову голубю весть доставить!.. И от ЭТОЙ ведь никакая защита не поможет: ее чутье против других почти бесполезно, зато на него раз и навсегда заточено!
"Что ж тебе, Слава, опять в столице не сидится!" - с досадой выдохнул он, отчаянно пытаясь придумать способ укрыться от черной всадницы.
"Давай, так попробуем!" - обозвалась Лая, и растеклась по его сознанию, проникла в каждую клеточку, будто накрыв собой.
Женщина в маске встряхнула головой, сбившись со следа. Другие всадники, не радуясь задержке, беспокойно ерзали в седлах, недоуменно всматривались в лица торговцев и охранников, вполголоса что-то шипели Славе.
- А чего это ты там прячешься, юродивый? - вдруг дернули дьяволы за язык Юлию. - Эй, я тебе говорю! - зашумела недовольно, не замечая, как обратилось к ней сразу несколько лишних глаз.
Эдану безумно захотелось любопытную барышню прибить.
Или хотя бы выпороть.
Ну, отругать, как минимум.
Он уже и рот открыл, чтоб велеть ей заткнуться - рискуя, впрочем, вызвать на свою голову еще большие вопли, - когда вдруг молчаливая Алим ловко опрокинула свою хозяйку на шерстяной тюк, придавила сверху, зажала ей рот рукой.
Черные, не заметив ничего особенного, наконец, сдвинулись с места, направили лошадей в сторону Крама. За ними, беспрестанно оглядываясь, поспешила хмурая Слава.
- Ты что это себе позволяешь?! - вскоре разнесся над повозками крик вырвавшейся из хватки Юлии.
- Прошу прощения, госпожа, - невозмутимо, ничуть не виновато прокаркала женщина. - Но это ведь темные мастера были! Глупо лезть им на глаза!
- Эт-точно! - поддержал ее спереди возница. - Не попадайся черным дьяволам, барышня! Целее будешь!
- Да ну вас! - обиженно запыхтела девушка, с опаской посмотрев вслед давно скрывшимся из виду всадникам. - Могли бы просто сказать... И ты еще!.. - сердито пнула по ноге вылезшего из-под своего плаща Эдана.
Тот, впрочем, удара даже не заметил: совсем другие вещи заботили его сейчас.
"Думаешь, правильно я поступил, взяв с собой Юлию? - хмуро спрашивал он Лаю. - Сложно было пройти мимо такого удивительного совпадения! Но раньше-то она уйти могла в любое время, теперь же... ее видели со мной рядом. В Краме Слава поймет, что не ошиблась насчет каравана, да и Ночебор подтвердит. Из корабельной команды, стоит тем к Амарешу сунуться, тоже все, что можно, вытянут...".
И, значит, опять начнется игра.
Большая игра, в которой через жизнь глупой девчонки, будь она хоть трижды высокородной леди, переступят, ни на миг не запнувшись...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, В КОТОРОЙ СОБИРАЕТСЯ СОВСЕМ УЖ СТРАННАЯ КОМПАНИЯ.
Его Божественность Император Астриоцеулинус VIII почил на двадцать третий день первого осеннего месяца, и на год не пережив покойного Гильдмастера. Наследника его, высокого лорда Шаруса, поименованного отныне Астриоцеулинусом IХ, верные советники уже пару часов спустя вытащили из какого-то модного столичного наркопритона, обмыли, приодели в парчу и бархат - да выставили на всеобщее обозрение пред собранием городского люда, заполонившего Дворцовую площадь.
Новоиспеченный "Его Божественность" пошатывался на балконе Дворца, позорно всхлипывал от истерического хохота, пока кто-то из советников не догадался больно пнуть его по лодыжке. Тогда уж надежда Империи взвыл и залился слезами вполне искренне, безмерно растрогав своей скорбью пялящуюся снизу толпу...
Эдана вести об этих событиях настигли в маленькой деревеньке к западу от столицы, где он вместе с Юлией уже четвертый день ждал посланца из своего имения. Без взбалмошной леди на его попечении светловолосый уже давно спешил бы домой, наплевав на возможные опасности, - однако чужой жизнью рисковать не хотелось. Да и барышня полезнее была невредимой...
Не то чтобы Эдан всерьез собирался использовать дочь Амареша в какой-либо хитроумной интриге - он все еще пытался убедить себя, что полностью отошел от политики, - но... Не в правилах темного мастера, пусть даже бывшего, упускать такую возможность.
"Ты просто боишься признать, насколько хочешь вернуться в игру", - ехидничала Лая.
"Ерунда! - злился он на ее правоту. - Освободиться от Гильдии было самым большим моим желанием лет с семнадцати!"
"Но сейчас-то тебе не семнадцать! Да и отсиживаться в стороне не в твоем характере..."
- Только не говори, что лучше знаешь! - ворчал Эдан вслух, пугая детишек и настораживая местных мужиков. - Я и так в последнее время слышу это чаще, чем нужно!
"Конечно! - смеялась она. - Не понимаю, почему ты все еще споришь? Я ведь, как-никак, намертво застряла в твоей голове!"
- Это не смешно. Напомни мне убить негодяя-жреца за такой подарок!..
Но, в конце концов, его тоже разбирало веселье.
И Эдан уже не мог себе представить, как бы жил без призрачной болтовни нахалки-супруги.
Скорей всего, свихнулся бы еще зимой. От новых, бесконтрольных способностей, от горя и глубокого потрясения, от невозможности понять, кто он есть и что ему дальше делать.
Те дни помнились сейчас лишь урывками. Короткими моментами ясности меж бесконечным холодом и слепой яростью. Маленькими проблесками равновесия, каждый из которых упругой ниточкой тянулся к его Снежинке.
К ее испуганному, тихому плачу - когда Лая впервые осознала себя, и Эдан всю ночь провел, рассказывая глупые истории, чтоб хоть немного ее успокоить.
К ее отчаянному крику об опасности, когда он, изнуренный и безразличный, чуть было не попался в пасть зимнего барса.
К ее первым попыткам заговорить, почти стоившим ему остатков рассудка.
К ее постоянному, успокаивающему присутствию...
Наверное, когда-нибудь, они научатся скрываться друг от друга - ведь нелегко быть все время вот так нараспашку, хочется хоть какой-то кусочек души сохранить в тайне, только для себя. Но пока что он с радостью принимал ее любопытство, мирился с навязчивой заботой, а неуместные, подчас, шуточки даже находил по-своему милыми.
Впрочем, сильно подозревал Эдан себя в пристрастности, ибо те же вещи в других женщинах - в Славе, например, или (что далеко ходить?) в леди Юлии - его неимоверно раздражали.
"А, кстати, куда все подевались?" - отвлекся светловолосый от раздумий, ступив в непривычно тихую горницу приютившей их избы.
Ну хозяева, ясное дело, люди работящие, дома без дела сидеть не будут.
Алим, наверное, все же согласилась на уговоры местной повитухи, да помчалась принимать роды у мельниковой жены. Значит, до вечера не вернется.
А вот где Юлию носит? Он же просил ее в одиночку не высовываться!..
"И что думаешь, Снежинка? Где нам пропажу искать?"
"Пропажа", однако, очень скоро сама нашлась - влетела в сени: запыхавшаяся, растрепанная, глаза красные, слезы по щекам в три ручья льются...
- ТАМ... ТАМ!.. - крикнула, задыхаясь от бега и давясь рыданиями.
Эдан выскочил во двор, ожидая лихого разбойничьего нашествия, - если не лорда Амареша со всей золотой сотней в придачу... Но на улице было по-полуденному тихо.