Страница 36 из 104
Волны и люди
Волны катятся одна за другою С плеском и шумом глухим; Люди проходят ничтожной толпою Также один за другим. Волнам их воля и холод дороже Знойных полудня лучей; Люди хотят иметь души… И что же? Души в них волн холодней!Звуки
Что за звуки! Неподвижен внемлю Сладким звукам я; Забываю вечность, небо, землю, Самого себя. Всемогущий! Что за звуки! Жадно Сердце ловит их, Как в пустыне путник безотрадной Каплю вод живых! И в душе опять они рождают Сны веселых лет И в одежду жизни одевают Всё, чего уж нет. Принимают образ эти звуки, Образ милый мне; Мнится, слышу тихий плач разлуки, И душа в огне. И опять безумно упиваюсь Ядом прежних дней, И опять я в мыслях полагаюсь На слова людей.11 июля
Между лиловых облаков Однажды вечера светило За снежной цепию холмов, Краснея ярко, заходило, И возле девы молодой, Последним блеском озаренной, Стоял я бледный, чуть живой, И с головы ее бесценной Моих очей я не сводил. Как долго это я мгновенье В туманной памяти хранил. Ужель всё было сновиденье: И ложе девы, и окно, И трепет милых уст, и взгляды, В которых мне запрещено Судьбой искать себе отрады? Нет, только счастье ослепить Умеет мысли и желанья, И сном никак не может быть Всё, в чем хоть искра есть страданья!Первая любовь
В ребячестве моем тоску любови знойной Уж стал я понимать душою беспокойной; На мягком ложе сна не раз во тьме ночной, При свете трепетном лампады образной, Воображением, предчувствием томимый, Я предавал свой ум мечте непобедимой. Я видел женский лик, он хладен был как лед, И очи – этот взор в груди моей живет; Как совесть, душу он хранит от преступлений; Он след единственный младенческих видений, И деву чудную любил я, как любить Не мог еще с тех пор, не стану, может быть. Когда же улетал мой призрак драгоценный, Я в одиночестве кидал свой взгляд смущенный На стены желтые, и мнилось, тени с них Сходили медленно до самых ног моих. И мрачно, как они, воспоминанье было О том, что лишь мечта и между тем так мило.Поле Бородина
1 Всю ночь у пушек пролежали Мы без палаток, без огней, Штыки вострили да шептали Молитву родины своей. Шумела буря до рассвета; Я, голову подняв с лафета, Товарищу сказал: «Брат, слушай песню непогоды: Она дика, как песнь свободы». Но, вспоминая прежни годы, Товарищ не слыхал. 2 Пробили зорю барабаны, Восток туманный побелел, И от врагов удар нежданый На батарею прилетел. И вождь сказал перед полками: «Ребята, не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой, Как наши братья умирали». И мы погибнуть обещали, И клятву верности сдержали Мы в бородинский бой. 3 Что Чесма, Рымник и Полтава? Я, вспомня, леденею весь, Там души волновала слава, Отчаяние было здесь. Безмолвно мы ряды сомкнули, Гром грянул, завизжали пули, Перекрестился я. Мой пал товарищ, кровь лилася, Душа от мщения тряслася, И пуля смерти понеслася Из моего ружья. 4 Марш, марш! Пошли вперед, и боле Уж я не помню ничего. Шесть раз мы уступали поле Врагу и брали у него. Носились знамена, как тени, Я спорил о могильной сени, В дыму огонь блестел, На пушки конница летала, Рука бойцов колоть устала, И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел. 5 Живые с мертвыми сравнялись; И ночь холодная пришла, И тех, которые остались, Густою тьмою развела. И батареи замолчали, И барабаны застучали, Противник отступил: Но день достался нам дороже! В душе сказав: помилуй боже! На труп застывший, как на ложе, Я голову склонил. 6 И крепко, крепко наши спали Отчизны в роковую ночь. Мои товарищи, вы пали! Но этим не могли помочь. Однако же в преданьях славы Всё громче Рымника, Полтавы Гремит Бородино. Скорей обманет глас пророчий, Скорей небес погаснут очи, Чем в памяти сынов полночи Изгладится оно.