Страница 10 из 104
Весна
Когда весной разбитый лед Рекой взволнованной идет, Когда среди полей местами Чернеет голая земля И мгла ложится облаками На полуюные поля, Мечтанье злое грусть лелеет В душе неопытной моей. Гляжу, природа молодеет, Но молодеть лишь только ей; Ланит спокойных пламень алый С собою время уведет, И тот, кто так страдал, бывало, Любви к ней в сердце не найдет.Ночь. I
Я зрел во сне, что будто умер я; Душа, не слыша на себе оков Телесных, рассмотреть могла б яснее Весь мир – но было ей не до того; Боязненное чувство занимало Ее; я мчался без дорог; пред мною Не серое, не голубое небо (И мнилося, не небо было то, А тусклое, бездушное пространство) Виднелось; и ничто вокруг меня Различных теней кинуть не могло, Которые по нем мелькали; И два противных диких звуков, Два отголоска целыя природы, Боролися – и ни один из них Не мог назваться побежденным. Страх Припомнить жизни гнусные деянья Иль о добре свершенном возгордиться Мешал мне мыслить; и летел, летел я Далеко без желания и цели – И встретился мне светозарный ангел; И так, сверкнувши взором, мне сказал: «Сын праха, ты грешил – и наказанье Должно тебя постигнуть, как других; Спустись на землю – где твой труп Зарыт; ступай и там живи, и жди, Пока придет Спаситель, – и молись… Молись – страдай… И выстрадай прощенье. И снова я увидел край земной; Досадой вид его меня наполнил, И боль душевных ран, на краткий миг Лишь заглушенная боязнью, с новой силой Огнем отчаянья возобновилась; И (странно мне), когда увидел ту, Которую любил так сильно прежде, Я чувствовал один холодный трепет Досады горькой – и толпа друзей Ликующих меня не удержала, С презрением на кубки я взглянул, Где грех с вином кипел, – воспоминанье В меня впилось когтями, – я вздохнул, Так глубоко, как только может мертвый, – И полетел к своей могиле. Ах! Как беден тот, кто видит наконец Свое ничтожество и в чьих глазах Всё, для чего трудился долго он, На воздух разлетелось… И я сошел в темницу, узкий гроб, Где гнил мой труп, – и там остался я; Здесь кость была уже видна – здесь мясо Кусками синее висело – жилы там Я примечал с засохшею в них кровью… С отчаяньем сидел я и взирал, Как быстро насекомые роились И поедали жадно свою пищу; Червяк то выползал из впадин глаз, То вновь скрывался в безобразный череп, И каждое его движенье Меня терзало судорожной болью. Я должен был смотреть на гибель друга, Так долго жившего с моей душою, Последнего, единственного друга, Делившего ее земные муки – И я помочь ему желал – но тщетно – Уничтоженья быстрые следы Текли по нем – и черви умножались; Они дрались за пищу остальную И смрадную сырую кожу грызли, Остались кости – и они исчезли; В гробу был прах… И больше ничего… Одною полон мрачною заботой, Я припадал на бренные останки, Стараясь их дыханием согреть… О сколько б я тогда отдал земных Блаженств, чтоб хоть одну – одну минуту Почувствовать в них теплоту. – Напрасно, Они остались хладны – хладны, как презренье!.. Тогда я бросил дикие проклятья На моего отца и мать, на всех людей, – И мне блеснула мысль (творенье ада): Что если время совершит свой круг И погрузится в вечность невозвратно, И ничего меня не успокоит, И не придут сюда простить меня?.. – И я хотел изречь хулы на небо – Хотел сказать: … Но голос замер мой – и я проснулся.Разлука
Я виноват перед тобою, Цены услуг твоих не знал. Слезами горькими, тоскою Я о прощенье умолял, Готов был, ставши на колени, Проступком называть мечты: Мои мучительные пени Бессмысленно отвергнул ты. Зачем так рано, так ужасно Я должен был узнать людей И счастьем жертвовать напрасно Холодной гордости твоей?.. Свершилось! Вечную разлуку Трепеща вижу пред собой… Ледяную встречаю руку Моей пылающей рукой. Желаю, чтоб воспоминанье В чужих людях, в чужой стране Не принесло тебе страданье При сожаленье обо мне…Ночь. II
Погаснул день! – и тьма ночная своды Небесные, как саваном, покрыла. Кой-где во тьме вертелись и мелькали Светящиеся точки, И между них земля вертелась наша; На ней, спокойствием объятой тихим, Уснуло всё – и я один лишь не спал. Один я не спал… Страшным полусветом, Меж радостью и горестью срединой, Мое теснилось сердце – и желал я Веселие или печаль умножить Воспоминаньем о убитой жизни: Последнее, однако, было легче!.. Вот с запада Скелет неизмеримый По мрачным водам начал подниматься И звезды заслонил собою… И целые миры пред ним уничтожались, И всё трещало под его шагами, – Ничтожество за ними оставалось! И вот приблизился к земному шару Гигант всесильный – всё на ней уснуло, Ничто встревожиться не мыслило – единый, Единый смертный видел, что не дай бог Созданию живому видеть… И вот он поднял костяные руки – И в каждой он держал по человеку, Дрожащему – и мне они знакомы были – И кинул взор на них я – и заплакал!.. И странный голос вдруг раздался: «Малодушный! Сын праха и забвения, не ты ли, Изнемогая в муках нестерпимых, Ко мне взывал – я здесь: я смерть!.. Мое владычество безбрежно!.. Вот двое. – Ты их знаешь – ты любил их… Один из них погибнет. – Позволяю Определить неизбежимый жребий… И ты умрешь, и в вечности погибнешь – И их нигде, нигде вторично не увидишь – Знай, как исчезнет время, так и люди, Его рожденье, – только бог лишь вечен… – Решись, несчастный!..» Тут невольный трепет По мне мгновенно начал разливаться, И зубы, крепко застучав, мешали Словам жестоким вырваться из груди; И наконец, преодолев свой ужас, К скелету я воскликнул: «Оба, оба!.. Я верю: нет свиданья – нет разлуки!.. Они довольно жили, чтобы вечно Продлилося их наказанье. Ах! – и меня возьми, земного червя, – И землю раздроби, гнездо разврата, Безумства и печали!.. Всё, всё берет она у нас обманом И не дарит нам ничего – кроме рожденья!.. Проклятье этому подарку!.. Мы без него тебя бы не знавали, Поэтому и тщетной, бедной жизни, Где нет надежд – и всюду опасенья. Да гибнут же друзья мои, да гибнут!.. Лишь об одном я буду плакать: Зачем они не дети!..» И видел я, как руки костяные Моих друзей сдавили, – их не стало – Не стало даже призраков и теней… Туманом облачился образ смерти, И – так пошел на север. Долго, долго, Ломая руки и глотая слезы, Я на творца роптал, страшась молиться!..