Страница 99 из 140
Порой на переправах вспыхивали короткие кровавые схватки. Стремительные «тридцатьчетверки» настигали отходящего противника прямо на понтонах и мостах. Иногда группы немецкой пехоты и танки выходили к переправам, уже занятым нашими войсками. Случалось, немцы взрывали мосты в тот момент, когда на них выскакивали русские танки и отрады преследования. Инженерные части, тоже продвигавшиеся вперёд, тут же приступали к разминированию местности и ремонту переправ.
Особенно отличились во время боёв за переправы и при захвате плацдармов на южном берегу реки танкисты 2-й танковой армии генерала Богданова[80].
На некоторых участках захваченные плацдармы были расширены и углублены до 10—12 километров.
Конев с оперативной группой передвигался вперёд вслед за войсками. На переправе близ станции Поташ штабной кортеж попал под авианалёт. Погода по-прежнему была нелётной, но ночные немецкие бомбардировщики летали. Один из таких ночных охотников и наткнулся на их колонну в нескольких километрах от переправы. Немец всё рассчитал. Переправу охраняли зенитки. А тут, на дороге, безраздельно царствовал он.
Конев вспоминает, что из-за того, что впереди ехавший «виллис» и замыкавший бронетранспортёр охраны двигались плотно, газуя в вязкой дорожной грязи, звука мотора самолёта никто не услышал. Вдруг всё вокруг озарилось яркой вспышкой. Машины осыпало осколками и кусками земли. Конев находился в «эмке» в середине колонны. Одна из бомб разорвалась совсем близко. Остановились. Заглушили моторы. Конев приказал водителю выключить свет. Но во время бомбёжки «эмка» наскочила на «виллис», фары повредило, провода замкнули, и свет не выключался. Шофёр накинул на фары свою куртку и какое-то тряпьё и возился с проводкой.
«Проходит минута, две, — вспоминал Конев. — Мы слышим второй заход самолёта, и новая серия бомб рассыпалась возле наших машин. Наконец свет фар погас. Все четыре машины остановились. Самолётов в ночном небе уже не было слышно. Осмотрев машины, мы увидели, что у моей “эмки” пробиты мелкими осколками оба ветровых стекла.
В крыше тоже несколько пробоин, одна значительных размеров. “На память” в кузове машины оказался большой осколок бомбы около 500 г, который ударился о подушку и одеяло и застрял. Подушка и одеяло спасли меня от осколка, который мог бы угодить в позвоночник. Все уцелели. Конечно, случайно. К рассвету мы приехали на новый командный пункт. Нас встретил начальник штаба генерал-полковник М.В. Захаров и удивился, что машины изрешечены, а мы живы. Всякое бывает на войне».
Темп наступления в эти дни составлял 15—25 километров в сутки.
17 марта авангарды вышли к Днестру
Тем временем левая группировка сломила сопротивление на своём участке фронта и начала такое же энергичное преследование врага. На её участке действовали танковые дивизия СС «Мёртвая голова», 10-я мотодивизия, дивизия «Великая Германия» и шесть пехотных дивизий. 5-я и 7-я гвардейские армии рассекли их оборону, расширив фронт до 120 километров и углубившись на 70 километров. Гвардейцы сообщали о 10 тысячах пленных, захваченных в ходе прорыва.
Пленные немцы всегда радовали Конева. В цифрах войны он понимал и то, что каждый пленный немец — это несколько сохранённых жизней своих родных славян. Уже слышался в ротных и батальонных колоннах, в батареях и экипажах этот внезапно родившийся в войсках клич: «Эй, славяне!»
Пахло весенним Днестром и победой. Но до великой Победы был ещё год и два месяца боёв. Десятки и сотни больших и малых рек. Потери, потери, потери…
Днестр войска перескочили с ходу. Начали обустраиваться на отбитых плацдармах. Ремонтировали взорванные, строили новые мосты и переправы.
Группа немецких армий «Юг» оказалась разрезанной на две части. Правый фланг 1-й танковой армии генерала танковых войск Ханса Хубе был раздроблен и отходил на северо-запад. Левый фланг 8-й армии генерала пехоты Отто Вёлера пятился к югу.
Днестр был захвачен на восьмидесятикилометровом участке. Велась переправа. Авангарды тем временем расширяли плацдармы. Действуя решительно и дерзко, на некоторых направлениях они углубились до 40 километров. На правом берегу Днестра был создан простор для дальнейшего оперативного манёвра.
Двадцать второго марта 1941 года Конев получил директиву Ставки: войска 3-го Украинского фронта отстают, скованы сильным сопротивлением противника в нижнем течении Южного Буга, в целях окружения вражеской группировки, действующей там, и недопущения отхода её за Днестр, войска левого крыла повернуть на юг по восточному берегу Днестра и овладеть районами Бендеры, Тирасполь. Расчёт Ставки был понятен: прижать 6-ю армию генерала артиллерии де Ангелиса к побережью и добить её изолированно между Днестровским лиманом и Чёрным морем.
Перегруппировку пришлось делать на марше.
Вечером позвонил Сталин:
— Каковы ваши дальнейшие планы, товарищ Конев? — спросил Верховный, выслушав доклад о положении фронта,
— Согласно директивам, товарищ Сталин, основной удар планируем нанести на Бельцы и Яссы, а затем две общевойсковые и две танковые армии из центра фронта резко повернём вдоль обоих берегов Днестра. Считаю, необходимо поддержать войска 3-го Украинского фронта.
— Да, Малиновский, к сожалению, значительно отстаёт. А что вы думаете относительно Одессы? Ваше положение очень выгодное. Может быть, вы сумеете, по крайней мере, с захватом станции Раздельная, часть сил повернуть прямо на юг, на Одессу?
— Товарищ Сталин, перегруппировать часть подвижных войск на левый фланг не смогу. К тому же из-за тяжёлых условий местности и непролазной грязи из строя выбыло много танков. Командующему 7-й гвардейской армией генералу Шумилову мною уже даны указания как можно быстрее форсировать Южный Буг, овладеть районом станции Раздельная и узлом железных дорог. Сделать ему это будет трудно, так как, кроме пехоты, никаких манёвренных средств у него нет.
Верховный проверял возможности фронта. Конев это понял и потому настаивал на продолжении операции на Днестре и за Днестром. Именно здесь создалась благоприятная обстановка с перспективой нанесения удара по южной группировке Манштейна, который, искусно маневрируя и нанося короткие контрудары на флангах, постоянно уклонялся от решающего сражения. Конев же понимал, что схватиться с немецкой группировкой нужно как можно раньше, скорее, сейчас, пока наступательный ресурс армий ещё позволяет навязывать противнику свою игру и драться с самыми сильными его группировками не просто на равных, а с уверенностью, имея явное превосходство.
Двадцать пятого марта, на двадцатые сутки наступления на Уманском направлении, передовые отряды 40-й, 27-й и 52-й армий вышли к реке Прут, на государственную границу СССР, и с ходу форсировали её. За Прутом начиналась Румыния.
Здесь произошёл курьёзный случай с капитаном Андреем Жариковым из 52-й армии, будущим детским писателем и литературным консультантом второй книги мемуаров Конева. Историю эту рассказывали потом до самого Берлина. Она обросла домыслами и красочными деталями, на которые не скупится устное народное творчество, и превратилась в армейский анекдот.
А случилось вот что.
52-я армия генерала Коротеева[81] шла в первом эшелоне, в составе авангарда 2-го Украинского фронта, с ходу перемахнула Прут и вела бои на западном берегу. Артиллеристам на плацдарме нужны были огнеприпасы. Их доставляли из тыловых складов грузовики. На одном из «студебеккеров» вёз снаряды своим артиллеристам капитан Жариков. Спешил. Ночь застала его в пути, при подъезде к Пруту. Похоже, заблудился. Вдруг водитель увидел впереди паром, на который грузились солдаты. Посигналил, чтобы подождали, поддал газку. Машина сильная — вездеход. Водитель тоже хороший — ловко зарулил на паром, когда солдаты по приказу капитана Жарикова положили сходни. Паром отчалил. И уже на середине реки капитан и водитель обратили внимание на то, что солдаты как-то странно себя ведут. Сгрудились, молчат. Присмотрелся: мать честная! Румыны! С винтовками, с подсумками. Около сорока человек. Делать нечего, надо и дальше держать взятый тон. Вышел из машины и спросил:
80
Богданов Семён Ильич (1894—1960) — маршал бронетанковых войск (1945). Дважды Герой Советского Союза. В Красной армии с 1918 года. Участник Первой мировой и Гражданской войн. В 1938 году был арестован, до октября 1939-го находился под следствием, был осуждён на два года, но вскоре амнистирован. Во время Великой Отечественной войны командовал танковой дивизией, был заместителем командующего армией, командиром танкового корпуса, командующим 2-й гвардейской танковой армией. Отличился во время Курской битвы и в контрнаступлении на Орёл. Награждён двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й и 2-й степени, медалями.
81
Коротеев Константин Аполлонович (1901 — 1953) — генерал-полковник. Герой Советского Союза (1945). На военной службе с 1916 года, в Красной армии с 1918-го. Участник Гражданской войны. Участвовал в походе в Западную Белоруссию (1939), в Советско-финляндской войне 1939—1940 годов. В Великую Отечественную войну командовал 55-м стрелковым корпусом, затем 12-й армией, был помощником командующего Южным фронтом, командиром 11-го гвардейского стрелкового корпуса, командующим 9-й, 18-й, 37-й и 52-й армиями. Награждён тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 1-й степени, тремя орденами Кутузова 1-й степени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени и медалями.