Страница 108 из 140
Утро 12-го января, вопреки прогнозам метеорологов, выдалось ясным. Взлетела штурмовая и бомбардировочная авиация и нанесла серию точечных ударов по командным пунктам 4-й танковой армии противника.
Под огнём артиллерии и авиации оказались и оперативные резервы немцев, в том числе «Группа Неринг», которой так опасался Конев. В состав этой группы, которой командовал генерал танковых войск Неринг, входили 24-й танковый корпус, остатки 32-го армейского корпуса и элитный танковый корпус «Великая Германия».
Ещё шла артподготовка, когда разведка донесла: противник, оказавшись под огнём артиллерии и авиации, несёт большие потери и начал отходить на вторую линию обороны.
«Часа через два после окончания артиллерийской подготовки, когда пехота вместе с танками сопровождения рванулась вперёд, — вспоминал Конев, — я объехал участок прорыва. Всё кругом было буквально перепахано, особенно на направлении главного удара армий Жадова, Коротеева и Пухова. Всё завалено, засыпано, перевёрнуто. Шутка сказать, здесь на один километр фронта, не считая пушек и миномётов мелких калибров, по противнику били двести пятьдесят—двести восемьдесят, а кое-где и триста орудий. “Моща!” — как говорят солдаты».
Армии генералов Пухова, Коротеева и Жадова в первый же день наступления продвинулись на 20 километров и успешно свёртывали фланги противника, обеспечив к исходу дня коридор шириной до 60 километров. В образовавшуюся брешь тут же хлынули танковые армии генералов Рыбалко и Лелюшенко.
В этой операции Конев предусмотрел всё. Противник располагал крупными танковыми и моторизованными резервами. Конев понимал, что в создавшихся обстоятельствах они попытаются остановить наступление. Для этого ударят по первому эшелону в момент развития наступления пехотных частей и танков сопровождения. Чтобы этого не произошло, он ввёл в дело танковые армии.
Танки Рыбалко и Лелюшенко появились на флангах и перед позициями моторизованных частей 4-й танковой армии генерала Грезера в тот момент, когда те только выходили на исходные. Их судьба была уже предрешена.
Примерно так летом 1941-го в приграничных сражениях гибли наши механизированные корпуса и танковые дивизии. Маятник войны качнулся в другую сторону…
Немецкий генерал и историк Второй мировой войны Курт Типпельскирх о прорыве на Висле в январе 1945-го впоследствии написал: «Удар был столь сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту. Последние понесли потери уже от артиллерийской подготовки русских, а в дальнейшем в результате общего отступления их вообще не удалось использовать согласно плану. Глубокие вклинения в немецкий фронт были столь многочисленны, что ликвидировать их или хотя бы ограничить оказалось невозможным. Фронт 4-й танковой армии был разорван на части, и уже не оставалось никакой возможности сдержать наступление русских войск. Последние немедленно ввели в пробитые бреши свои танковые соединения, которые главными силами начали продвигаться к реке Нида, предприняв в то же время северным крылом охватывающий манёвр на Кельце».
Глава тридцатая.
СПАСЁННЫЙ КРАКОВ
Висло-Одерская операция ураганом неслась в центр Польши.
Левое крыло 1-го Украинского фронта — 59-я и 60-я армии генералов Коровникова и Курочкина приближались к Кракову. Этот древний польский город, прославившийся историческими и архитектурными памятниками, этот поистине город-шедевр, оказался ключевым пунктом немецкой обороны на пути к Берлину. Ключом к Силезскому промышленному району.
Армии правого крыла, действовавшие в районе Ченстохова, уже нависали над краковской группировкой противника. Левее соседи из 4-го Украинского фронта начали охват 17-й немецкой армии с юга. Однако Краков и прилегающий район немцы сдавать не собирались. Заводы Силезии, без которых трудно продолжать войну, нужны были вермахту как порох. Тем более, что вторую кузницу оружия — Рур — в это время атаковали союзники.
Краковский крепостной район. Здесь войска 1-го Украинского фронта натолкнулись на жесточайшее сопротивление. Похоже, немецкие войска готовы были на второй Сталинград. Но ни шагу назад.
Когда в штаб фронта приводили очередного «языка», командующий пристально всматривался в черты лица пленного, внимательно следил за его жестами и интонацией голоса. Нет, ничего не менялось, немецкий солдат был по-прежнему самоуверен и храбр, а своё плачевное положение — пленение — воспринимал как нелепую случайность, о которой искренне сожалел. Наступление в Арденнах, о котором знал каждый немецкий солдат, воспринимая его как перелом в войне, окрыляло, поднимало дух.
«Закат третьей империи ещё далеко не все немцы видели, — писал Конев, — и тяжёлая обстановка пока не вносила почти никаких поправок в характер действий гитлеровского солдата на поле боя: он продолжал драться так же, как дрался раньше, отличаясь, особенно в обороне, стойкостью, порой доходившей до фанатизма. Организация армии оставалась на высоте, дивизии были укомплектованы, вооружены и снабжены всем или почти всем, что им полагалось по штату.
Говорить о моральной сломленности гитлеровской армии пока тоже не приходилось. Можно добавить к этому и такие немаловажные факторы: с одной стороны, геббельсовская пропаганда пугала солдат, уверяя их, что русские не оставят от Германии камня на камне и угонят в Сибирь всё немецкое население, а с другой стороны, на тех же солдат обрушились жестокие репрессии, усилившиеся к концу войны».
Тем временем севернее войска 1-го Белорусского фронта нанесли мощные удары с Магнушевского плацдарма на Познань и одновременно с Пулавского плацдарма на Радом. 18 января 1945 года крупная группировка противника была окружена западнее Варшавы. 19-го очистили от немцев промышленный центр город Лодзь. Жуков торопил свои войска к Одеру.
Конев следил за продвижением соседей и особенно за тем, как действуют армии ближайшего соседа справа.
Девятнадцатого января он выехал в 59-ю армию генерала Коровникова[89]. Армия уже заняла исходные позиции, готовилась к штурму Кракова.
С наблюдательного пункта командарма 59-й хорошо были видны окраины старинного города, полосы немецких окопов, проволочных заграждений.
Коровников доложил обстановку, и Конев предложил неожиданный вариант: направить приданный армии танковый корпус генерала Полубоярова в обход Кракова с запада.
Задумались. 60-я армия в это время подступала к юго-восточным и южным окраинам города. Кольцо замыкалось.
— Только наша стремительность, Иван Терентьевич, может спасти город от излишних разрушений. Сбережём и солдат, — сказал Конев. — Напомни своим — меньше разрушений.
Он наставлял своего подчинённого, который всё прекрасно понимал и без его слов. А сам думал вот о чём: ведь ещё вчера настаивал совершенно на другом — перед тем как пустить вперёд танки и пехоту, хорошенько обработать рубеж тяжёлой артиллерией, подавить все огневые точки с дистанции пушечного огня. Убеждал: каждый удачно выпущенный снаряд по заранее разведанным целям — сбережённая человеческая жизнь. Теперь в военное дело вмешивалась политика. Как непросто сопрягать эти две категории на поле боя…
Артиллерия в тот день всё же вела огонь, и довольно сильный. Обстрелу подверглись окраины Кракова и районы, прилегающие к окраинам, где немцы разместили свои оборонительные линии.
После артподготовки Конев и Коровников выехали в корпус Полубоярова. Позже Конев рассказывал Константину Симонову, что сразу было заметно: противник сломлен, танки Полубоярова и пехота передовых частей 59-й армии ворвались в город и быстро продвигались вперёд.
А дальше произошло вот что. Корпус Полубоярова вышел к шоссе, которое уходило из Кракова на запад, и остановился. Теперь по этому поводу историки спорят: что это было? Неуверенность Конева в том, что окружённый краковский гарнизон они смогут быстро придушить? Или всё-таки то, о чём говорил сам маршал?
89
Коровников Иван Терентьевич (1902—1976) — генерал-полковник (1955). В Красной армии с 1919 года. Участник Гражданской войны. Во время Великой Отечественной войны — заместитель командира 2-й танковой дивизии, командир оперативной группы 2-й ударной армии, командующий 59-й армией. Награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды.