Казаки

' 1 Это известие находите я у Величка. Польские современные историки

передают этот рассказ еще в более резком виде. В «Истории Яна Казимира», неизвестного автора, говорится, будто Шереметев,. обращщь к иконе Спасителя, воскликнул: — Не буду тебя считать Богом Спасителем, если ты мне не дашь в руки польского короля, чтоб я мог отдать великому государЮ. — Кодца окружавшие заметили ему, чтоб он- не богохульствовал, Шереметев разгневался на них, а потом смеялся, <Окак будто что-нибудь доброе сделал». Сопоставив малорусское и польское .известие, окажется вероятным, что Шереметев чем-нибудь подал повод к составлению. о нем таких толков. (См. Hist. panow. Jana- Kaz., II, 86).

Все, что происходило в Украине, все это передано было польским военачальникам одним ловким шляхтичем. Коронный гетман не раз посылал в Украину лазутчиков, и они ворочались без успеха, но этот шляхтич отличился за всех. Он умел хорошо говорить по-украински и легко сошелся с русскими. Сперва он попробовал прикинуться «москалем», но это не удалось. — <<Москали — толкует современник — по своему варварству не допускали к себе в большую дружбу иноземцев, даже и украинцев». Удобнее он затесался между казаков, оделся бедно по-мужицки, выдавал себя за дейнека, пьянствовал, обращался с мужичьею грубостью и неловкостью, проклинал ляхов, славил козаков, пел казацкие песни, и казаки приняли его за своего брата. В продолжение нескольких дней он с своим балагурством, с своим знанием казацких обычаев дошел до того, что запанибратился с начальниками, пил с ними мед и пиво, и выв^ал; насколько нужно было, положение московских людей и казаков; узнал наверное и то, что козаки в данное время не терпят «москалей», и поляки могут воспользоваться этою неприязнью. Сделав свое дело, он исчез из казацкого лагеря, и может быть только тогда догадались казаки, кто был этот гость. Он-то принес польским военачальникам верные сведения о совете воевод, о их замыслах вдти на Польшу, о числе войска, о недовольстве Хмельницкого на Москву и на Шереметева, о неприязни между великорусскими служилыми и украинцами и, наконец, о медных копейках, которыми .платили тогда жалованье и московским ратным людям, и казакам. Надобно заметить, что даже безропотно покорных своих старых подданных Москва выводила тогда из терпения принуждением брать медную монету за серебряную, а украинцев тем более.

Польское войско было тогда под начальством коронного гетмана Станислава Потоцкого и польного гетмана Любо-мирского, прославившего себя в шведскую войну. Одна часть с коронным гетманом стояла близ Тарнополя, другая с Любомирским находилась еще в Пруссии. Но когда пришло известие, что дело с Москвою опять клонится к войне,

. Любомирекий прибыл к королю, перед ним и перед сенаторами требовал уплаты жалованья, и в трогательных выражениях описывал труды и нужды войска. • Король и сенаторы положили написать к сборщикам налогов приказание — поторопиться сбором недоимок на жалованье войску; само правительство, однако, сознавало тогда же, что это средство ненадежно. После продолжительных войн средства народа умалились, и нельзя было надеяться на

скорую уплату; притом самые сборщики в то время не отличались бескорыстием и часто не пропускали случая погреть руки на счет общественного интереса. Старались успокоить жолиеров и заставить их продолжать службу, не разбойничая и не буйствуя; но удержать жолиеров одними надеждами было трудно; тогда поддержали войско паны частными пожертвованиями. Сам Любомирский, в числе других, заплатил солдатам значительную часть из собственных доходов. Любомирский повел свое войско на соединение с войсками Потоцкого на Волынь, и тамошние владельцы, зная, что это войско идет для укрощения козаков, следовательно, для безопасности прилежащего козакам края, дали войску квартиры и безденежно снабжали его обильными запасами.

Все польское войско состояло тогда из двенадцати полков пехоты и более десяти конных полков, снаряженных на счет панов и находившихся под командою снарядителей; да . сверх того было два конные полка немецких и артиллерия из двенадцати орудий, под начальством динабургского старосты Вульфа. Кроме всей этой силы в войске было большое число служек, годных к бою и превосходивших число самых жолнеров.

Но силы Польши против Руси не ограничивались собственным войском. На стороне ее была еще крымская орда, которую тогда привлекал более всех Выговский, находясь в звании киевского воеводы. Уже давно крымский хан сердился на Польшу за то, что она медлила и не действовала решительно против козаков и Москвы. В письмах, писанных к Выговскому ханом и разными сановниками его, выражались о поляках в таком смысле: — «Уже нам слов недостает: несколько лет через частые писанья и разных посланцев сообщали мы вам, чтобы вы как можно скорее соединили войска свои с нашими войсками и наступали на неприятеля. Вы же в письмах своих постоянно говорите о великих усилиях своих, а на самом деле ничего не делаете. Наши войска несколько месяцев в сборе ожидают в Белгороде от вас известия, и стоят без дела. Еще не слыхано, чтобы орда столько времени напрасно стояла; з има прошла, уже и весна минула, лето пройдет, наступит осень, пора| дождливая». Когда, наконец, собрались поляки и дали знать в Крым о своем походе, шестьдесят тысяч крымск^' и ногайских орд с прибавкою янычар выступили в Украину. Августа 26 Потоцкий двинулся с своим войском из-под Тарнополя на Подоле и дошел до Ожеховцев.

Когда таким образом поляки собирались громить Украину, Шереметев выступил из Киева по 'направлению на Волынь, и думал войти в Польшу прежде, чем поляки узнают о его движении. Хмельницкий шел за ним другою дорогою шляхом Гончарихою. Когда московское войско дошло до Могилы Перепетихи, Хмельницкий прибыл к боярину. Шереметев принял его, как прежде принимал, сухо и неуважительно, показывая вид, что он мало нуждается в его помощи. По известию летописи Величка, когда Юрий ушел из московского лагеря, ему передали, что Шереметев, проводив его, при многих сказал, указывая на гетмана: «Этому гетманишке приличнее бы еще гусей пасти, чем гетмановать».- Так, при поджигательстве недоброжелательных к Москве старшин Шереметев этою выходкою не только охладил Хмельницкого к усердию, но еще сам содействовал к готовности отпасть от Москвы, когда придет случай. • _

Московское войско прошло местечко Хвастов и двинулось на Котельню. Хмельницкий все продолжал идти боковым путем — шляхом Гончарихою. Когда московские люди доходили до Котельни, отправленный на подъезд из польского войска Кречинский схватил нескольких козаков и привел в польский лагерь. Они рассказывали, что Шереметев идет с войском в 80000; и думает он с Цыцурою, что Потоцкий все еще стоит под Тарнополем, и что у Потоцкого всего на все каких-нибудь тысяч шесть, а о пане Лю-бомирском все думают, что он далеко где-то за Вислой. Такое неведение неприятеля о польских силах было очень приятно полякам. Куда же направляются москали? — спрашивали поляки козаков. Те отвечали, что на Чудново. 9-го сентября военачальники составили военный совет, и на этом совете порешено было немедленно идти на встречу неприятелю. Войска двинулись по шляху Гончарихе, по которой шел с козаками Хмельницкий. Правою стороною командовал Потоцкий, левою Любомирский, артиллерия занимала середину; по сторонам их шли татары. Они дошли до Гончарского поля. Московское войско тем временем доходило до Любара, первого волынского города на границе козацкой Украины. — «Когда, — говорит современный дневник, — польские войска проминули место, означаемое тою приметою, что там прежде стояла корчма в поле, оба - предводителя поехали вместе и въехали на высокую могилу (насыпь). Оттуда они увидали вдали людей, которые дви-

гались между кустарником близь Любара. Гетманы послали подъезд вперед проведать, что это такое. Отправленный подъезд воротился скоро и донес, что это неприятельское войско. Тогда Потоцкий послал известить Нуреддина и приглашал его поатать передовой отряд против московской рати, а сам выслал против неприятеля два драгунских полка, два полка Выговского и польского коронного писаря. Несколько полков, кроме того, отправилось еще и охотою. Те, которым принадлежали эти полки, были тогда с ними. Выговскому пришлось идти против русских. Он вступил в битву с передовыми из московского войска. Московские люди сначала было погнали татар, а потом отступили от польского войска. Поляки поймали какого-то раненого московского начального человека и нашли у него план расположения войска. Это очень помогло полякам. Они узнали, что московские люди стали обозом и окапываются.