Страница 49 из 56
Кромвель сделал паузу.
– Неоспоримый факт – у противника колоссальный, неимоверный численный перевес. Если мы позволим Муад’Дибу пойти на юг и атаковать в лоб – все, нам крышка. Нас сметут, и никакая авиация нас не спасет. Выход только один – заставить его развернуть армию на запад, вот сюда, в Хорремшах. Увидев наши войска напротив Панджшерских ворот, Муад’Диб раздумывать не станет.
– Это самоубийство, – тихо сказал Феллах-эт-Дин. – Или, во всяком случае, сумасшедший риск.
– Это наша единственная надежда, – возразил Кромвель. – А рисковать нам придется в любом случае, так что лучше рискованная надежда, чем безнадежный риск. Здесь нет ничего нового. Этот фокус уже проделал в древности знаменитый полководец Кутузов и назвал его «Тарутинским маневром». При помощи этого маневра он разгромил величайшего завоевателя – Наполеона. Смотрите. Мы выводим седьмую, двенадцатую и шестнадцатую армии на запад – вот сюда. Императорские войска атакуют, они не сомневаются в своей мощи, их пятеро против одного. Но Муаддибова орда практически неуправляема, там нет опытных командиров, они понимают только одно слово – вперед. И помчатся вперед, как ненормальные. А мы начнем отступать на восток, обратно к Подкове.
Указка описала по карте пологую дугу.
– Они идут за нами, и к вечеру первого дня все должно переместиться к северным фортам. Муад’Диб будет в восторге – он загнал нас в угол. Чудесно. За ночь мы делаем второй переход – между фортами снова на запад.
Указка изобразила полукруг в противоположную сторону.
– Видите? Мы оказались у Муад’Диба на правом фланге. Его войска стоят в голой пустыне, у наших стен, и вместо ПВО – сито. Крупноячеистое. Раздолье для авиации! На второй день, утром, накрываем все северные тылы его армии бомбовым ковром и начинаем штурмовку в южном направлении. Одновременно силами шестой и одиннадцатой армий, – указка перескочила на восток, – атакуем их левый фланг. Джерулла, вот твои клещи! На третий день группировки востока и запада должны соединиться здесь, в центральном Хорремшахе. Муад’Диб в кольце и прижат к нашим фортам, которые он считает недостроенными…. нам придется его разочаровать. Гэйб, на твоих летчиков особая надежда. Я приказываю расстрелять весь боезапас, сжечь все наличное горючее. И избави бог, если на аэродромах останутся самолеты с ракетами, но без топлива, или в воздухе, но без патронов. Мы нуждаемся в дьявольском рационализме.
Кромвель положил указку и сел.
– Господа, у Кутузова во время его Тарутинского маневра была старинная ненадежная техника, допотопная ламповая связь и, насколько я могу судить, какая-то совершенно никудышняя авиация. Однако он победил. У нас первоклассная техника, великолепная связь и аваиация, которая не снилась ни Кутузову, ни Муад’Дибу. Мы побеждали семь лет. Победим и сейчас.
Кромвелевские рискованные надежды полностью оправдались. Муад’Диб, ослепленный яростью, не внимая добрым советам, вывел свои рати из-за спасительных неприступных стен. Обманутый маршалом, он действительно повел легионы на запад и в самом деле возликовал, завидев впереди отроги Подковы. Ему казалось, что вот, еще немного, еще один решающий удар – и война выиграна; даже исчезновение Стилгара, который согласно своей приватной сделке с маршалом увел гвардию в Хайдарабад, императора не смутило. Но дальше… Дальше небо смешалось с землей, и невольно шла на ум шекспировская фраза: «Ад опустел. Все черти здесь».
Единственным отклонением от сценария, не предусмотренным Кромвелем, оказалось то, что натиск «Муаддибовых орд» оказался и впрямь слишком силен, и группировка Фейда-Рауты на левом, самом западном фланге, была отрезана и отброшена, и даже не на юг, как можно было предположить, а в прямо противоположном направлении – на север, в предгорья Бааль-Бека.
Однако Харконнен, который при всей своей одержимости и жестокости отнюдь не был ни дураком, ни трусом, не растерялся, а даже обрадовался возможности избавиться от опеки и поиграть в великого стратега. В голове барона диким коктейлем перемешалась бешеная злоба на Атридеса, жажда славы, Кромвель и Тарутинский маневр. Отойдя в горы и на некоторое время оторвавшись от преследователей, он собрал командиров и обратился к ним с такими словами:
– Слушайте меня, волчьи дети, – сказал он, сжимая кулаки и озираясь воспаленным взглядом. – Этот дерьмовый ублюдок Атридес думает, что припер нас к горам, но мы впиндюрим ему Тарутинский маневр, о котором его вонючие козлы слыхом не слыхали. Этот маневр изобрел древнегреческий полководец Кутузов, и ни одна, вы слышите? – ни одна сволочь не могла его одолеть. Так же сделаем и мы, и свернем их поганые шеи. У Кутузова в его хреновой античности всего и было, что дюжина каких-то там расшлепанных грузовиков, а у нас в руках классное оружие, и ни один говнюк от нас не уйдет!
Оратор из Харконнена был хуже некуда, и кромвелевскую речь пересказал из рук вон плохо, но дело свое он знал. Отряд в основном состоял из бангалурских горцев, подданных его тестя шейха Бен-Ассадра, бойцов умелых и так же, как и их предводитель, ненавидящих северных язычников. Две дивизии арракинских наемников так навсегда и остались в баальбекских ущельях. Совершив по горам круг, и вновь увидев перед собой равнину – всю в черных дымах, но свободную от войск – Фейд зарычал, захохотал и потом приказал:
– А вот теперь соедините меня с Главным.
Итак, утром восемнадцатого августа армия Муад’Диба тремя колоннами вышла из Панджшерских ворот. Видеозаписи со спутников, дошедшие до нас в немалом количестве, позволяют ясно судить, что эти три колонны, распределяясь по нагорью, должны были образовать два фланга и центр – правое крыло уходило на запад, вдоль предгорий, вероятно, с целью обогнуть укрепления «линии Муад’Диба», центр двинулся прямо на форты Подковы, а левый фланг пошел вдоль Защитной Стены, поворачивая к югу – по всей видимости, с целью замкнуть кольцо окружения с востока, то есть со стороны Хайдарабада.
Можно лишь догадываться (никто из оставивших какие-либо воспоминания военачальников ни словом ни обмолвился об этом), какие же конкретно задачи ставил стратегический план Муад’Диба. Очевидно, что император рассчитывал лобовым ударом выбить противника из недостроенных, как полагал Атридес, северных фортов и охватить всю группировку конфедератов с запада и с востока.
Корпус Стилгара должен был пройти еще восточнее, на Бааль-Дахар, и отрезать войска Алии от Центрального Рифта, а также, видимо, в случае необходимости, поддержать ушедший в прорыв левый фланг.
Ничего, кроме сумбура и по-детски нетерпеливого стремления как можно быстрее напасть на ненавистного врага, в этом замысле найти невозможно. Вывести толпу людей, пусть даже и очень большую, на голый каменный стол Хорремшаха, где без взрывчатки нечего и думать о мало-мальски пригодном окопе, без должного прикрытия авиации и ПВО, с минимумом артиллерии и танков, со скверно налаженной связью и снабжением, практически без резервов – и все это под бомбы и ракеты куда более технически оснащенного неприятеля, имеющего поблизости хорошо укрепленные опорные базы – подобная тактика отдает чистым безумием.
До самого конца сражения император не знал об измене Стилгара, и на протяжении трех суток непрерывно пытался связаться с его группировкой. Между тем фрименский стратег еще пятнадцатого числа, выведя свои войска через Отмели на восток, обратился к солдатам с речью, объявив, что переходит на сторону Алии и Конфедерации, после чего затворился в Хайдарабаде, готовясь к возможной обороне. Готовя различные варианты, Стилгар проделал что-то наподобие инспекционного рейда по окрестным съетчам – впоследствии это небольшая поездка вошла в официальный миф как легенда об оппозиции старого военачальника и его скитаниям по заброшенным пещерам.
Несогласованность в командовании и плохая организация, помноженные на колоссальную численность наспех собранного имперского воинства, незамедлительно породили массу нестыковок и неурядиц в духе бессмертного Гашека. Например, на видеозаписи из космоса отлично видно, как легион Салема, составлявший едва ли не треть центральной колонны, едва успев отойти на десять миль от Панджшерских ворот, по каким-то загадочным причинам неожиданно вновь повернул на север и затем, ломая строй, взял курс на запад. Дальнейшая судьба этих частей не менее своеобразна – двигаясь вдоль предгорий Гиндукуша, они как раз и столкнулись с авангардом левого фланга конфедератов под командованием Фейда Харконнена, и в итоге завязавшегося боя оба соединения очутились глубоко в северных ущельях, так и не добравшись до поля генерального сражения.