Страница 44 из 181
Я остановился на некотором расстоянии от тротуара, не решаясь выйти из машины. Что-то шевельнулось за колонной. Я держал ногу на акселераторе, чтобы при необходимости рвануться с места. Из тумана вынырнула фигура. Женщина, слегка прихрамывающая. Не Беа, незнакомка была старой и приземистой.
Неужели ловушка? Не сымитировал ли кто-то голос Беа по телефону? Нет, ошибиться я не мог: в нем была ее итальянская округленность гласных, легкий нажим на двойных согласных. По крайней мере в том, что звонила именно она, сомнений не было.
Опустив стекло на несколько дюймов, я спросил:
— Где Беа?
— Я отведу вас к ней, — ответила женщина странным фальцетом.
Я еще больше насторожился. Но беспокойство за Беа заставило меня открыть дверцу. От женщины пахло мокрыми тряпками.
— Может, вы все-таки скажете мне…
— Сначала уберемся отсюда, — раздался мужской голос.
Я онемел.
— Не пугайся, Мартин, — сказал незнакомец. — Все в порядке.
Я отказывался верить своим ушам. В такое время, в таком месте можно ожидать чего угодно, хоть колдовства.
— Ты что, и вправду не узнал меня?
Мы уже проехали несколько кварталов, женщина сняла шляпу, а потом и парик.
— Бернард!
Его смех я не спутаю ни с чьим.
— Сначала выедем за город.
Ничего не понимая, я проезжал улицу за улицей, пока не пришел немного в себя. Мы ехали по старой заброшенной дороге к шахте. По обеим сторонам стояли деревья, потрепанные и жалкие в ночном тумане. Дворники ходили туда-сюда, размеренно и монотонно. Наконец мы остановились. Капли дождя, стекавшие по стеклам, отделяли нас от внешнего мира, словно рыб в аквариуме.
— Откуда ты, Бернард? Где ты был все это время? Где Беа?
— Беа у себя дома. Она не хотела объяснять тебе все по телефону. Ее телефон может прослушиваться. Ты должен мне помочь.
— Как? Чем?
— Для начала дай-ка сигарету.
— Ты раньше не курил.
— Дурные привычки приходят с годами.
Он взял сигарету, я щелкнул зажигалкой и подождал, пока он прикурит.
— А теперь рассказывай все по порядку.
— Ну, не все. — Он подержал дым во рту и, не затягиваясь, выпустил его.
— Почему ты бежал из тюрьмы?
— У меня не было выхода. Надо было закончить то, что начал.
— А что ты начал?
— Так, одно дело. — В темноте мне показалось, что он улыбнулся. — Не задавай ненужных вопросов, Мартин. Лучше просто выслушай меня. Я не хочу лишать тебя сна на всю ночь.
— Ну ладно, давай о деле.
— Ты должен помочь мне скрыться на некоторое время. Они за мной гонятся.
— Не понимаю.
— Тайная полиция внедрила своего человека в нашу организацию.
— Значит, организация все-таки существует?
— Разумеется. — Он снова сунул в рот сигарету. — Я никогда не доверял этому подлецу, но придраться было не к чему. А в прошлом месяце мы получили неопровержимые доказательства, что он агент. Но я сделал вид, что ничего не подозреваю. Понимаешь? Он считал, что мы работаем в определенном направлении, а мы работали в прямо противоположном. Но это война нервов. И теперь, мне кажется, он все понял. Они взяли на заметку нашу явку в Претории. Я и близко не могу туда подойти. Но если я исчезну на неделю-другую, я собью их со следа. Жизненно важно запутать их.
— Но как я…
— Тебе не надо ничего знать. Я не хочу втягивать тебя в это дело. Ты просто дашь мне ключ от своей квартиры, и я поживу там две недели. После этого, обещаю, я исчезну с лица земли.
— Но почему ты просишь меня?
— А кого же еще?
— Господи, Бернард! — Я не знал, что сказать.
— Помнишь тот вечер, три года назад, во время суда над «террористами»? — неожиданно спросил он. — Когда мы начали разговор у тебя на квартире, а потом ты уехал на вечеринку к тетушке Ринни?
— Да, и что же?
— Что-то было в нашей беседе в тот вечер, может, я и ошибался, но мне хотелось поговорить с тобой. Я хотел рассказать тебе все начистоту, чтобы ты помог мне. У меня тогда возникли сомнения. Казалось, все пошло псу под хвост. Я боялся, не совершил ли я ошибку. — Он запнулся. — Впрочем, это не важно. К чему обременять тебя ненужными воспоминаниями.
— Потому ты так и просил меня поскорее вернуться с вечеринки?
— Да.
Я сразу все вспомнил. Мне стало тошно.
— Ладно, забудь, столько времени прошло. Тот факт, что мы оказались не в состоянии поговорить откровенно, помог мне собраться с мыслями. На счастье или на горе. В конце концов, той ночью у меня хватило времени, чтобы разобраться во всем самому.
— А теперь ты просишь…
— Ключ, и ничего более. Тебе даже не нужно там появляться. Если что, я просто взломал дверь.
— Почему же ты не сделал этого?
— Кажется, это слишком опасно. А кроме того, — из темноты на меня снова смотрела незнакомая старуха, — кроме того, я хочу быть честным с тобой. Ты сам должен принять решение, я не хочу морочить тебе голову.
— Лучше бы ты мне ничего не говорил.
— Я сказал тебе не более, чем нужно для того, чтобы принять решение.
— А если я откажусь?
Он пожал плечами.
— Бернард, ты не представляешь, на какой риск я пойду, если…
— У каждого в жизни бывает момент, когда нужно решать все самому и с открытыми глазами. А потом наступает день или ночь, когда уже поздно. — В своем прежнем задиристом тоне он спросил: — Ну, так как?
— Бернард, если бы я был свободен, как ты…
— Разве каждый не сам отмеряет меру своей свободы?
— Я женат. У меня дети. У меня ответственная работа. Неужели ты не понимаешь…
Он ничего не ответил.
— Господи, дружище, ты же знаешь, если я действительно могу для тебя что-то сделать…
— Ты можешь дать мне ключ и забыть об этом. Больше я ничего не прошу.
— А если они тебя выследят?
— Ты будешь отрицать свою причастность к этому. Всю ответственность я беру на себя.
— Ввязываясь в такое дело, ты должен был предполагать, что рано или поздно тебя поймают.
— Не читай мне мораль. Я пришел сюда не для того, чтобы на коленях просить у тебя прощения.
— Зато я на коленях прошу тебя. Ну подумай, Бернард, почему бы тебе не бросить всю эту дурацкую затею?
— Не будь наивным.
— Если ты сдашься сам, ты сможешь уломать присяжных, я уверен.
— Хорошего же ты обо мне мнения, Мартин. И это после всего, что мы вместе пережили.
— Ну, если такова твоя позиция, ты не вправе требовать, чтобы и я тоже…
— Больше я от тебя ничего не требую. — Он опустил стекло, в машине стало прохладнее. Выбросив окурок, он снова закрыл окно. — Поехали.
— Я не могу просто отвезти тебя обратно.
— Тогда я выйду здесь.
— Не будь идиотом, я не это имел в виду.
— Мне плевать, что ты имел в виду. Поехали.
Никогда в жизни я не испытывал столь настоятельного желания говорить и говорить, но сказать было нечего.
На подъезде к городу он сказал, чтобы я остановился.
— Я могу еще тебя подвезти.
— Нет, не хочу, чтобы ты рисковал.
Я не понял, издевается он или говорит серьезно. Я остановился и помимо воли сунул руку в карман, где тотчас же нащупал холодный металл ключей. Но он уже хлопнул дверцей и вышел, не сказав ни слова. В зеркале заднего обзора я увидел его в последний раз: усталая старая женщина с понурыми плечами, в широкополой шляпе, идущая под изморосью, падающей на гнусный мир.
Два дня спустя его арестовали.
Во всяком случае, я ни на кого не сержусь и никого не обвиняю: ни друга, ни полицейского. Каждый из них поступил так, как подсказало ему его чувство долга. Это его собственные слова. Так почему же я продолжаю думать об этом? Все уже позади. Никто не вправе был ожидать, что я позволю втянуть себя в такое. У меня своя жизнь и свои обязательства. Смешно даже предполагать, что я хоть в малейшей степени ответствен за то, что произошло. Когда-то давно он сам сделал свой выбор. Меня он тогда не спрашивал.