Клад Царя Гороха

Кира знала, что Евгением Павловичем звали ректора, к которому она обращалась. Ректор и не скрывал своих дружеских отношений с нынешним владельцем усадьбы. И внезапно Кире стало интересно:

– Ребята, а ректор пообещал вам заплатить?

– Ага. Немного, конечно. Вызови он профессиональных мастеров, те бы ему раз в тридцать больше цену зарядили. Но мы пока что студенты, например, я вообще на третьем курсе.

И Гоша смущенно покосился в сторону Полины. Вдруг она начнет его презирать за это? Но Полина вновь потеряла нить повествования. Похоже, ей не давала покоя одна мысль.

– Гоша, а как получилось, что Ной пропал? – наконец не выдержала девушка. – Он что-нибудь говорил, куда собирается?

– Говорить-то говорил, только мы не очень ему поверили.

– Почему?

– Так ведь он дурь себе в голову вбил. Решил, что знает, где спрятан клад копкинский.

– Какой клад?

– Ну, Копкины эти, когда из своего имения в семнадцатом году драпали, они свои драгоценности в надежном месте схоронили. И не так, как прочие, только серебро и золото, а вообще все ценное, что в доме было, в специальные ящики заколотили и спрятали где-то неподалеку.

Полина к известию о существовании сокровища отнеслась прохладно. А вот Лисица с Эдиком неожиданно заинтересовались:

– Расскажи-ка поподробнее об этом, дружок.

– Да я не знаю ничего, – развел руками Гоша. – Это все Израк… Он искать начал.

– И что же, Ной решил, что он знает, где этот клад находится?

– Ну, не то чтобы он точно знал. Но говорил, что клад где-то неподалеку зарыт.

– А где именно?

– Они с Ваником в лес ходили, – нехотя признался Гоша.

– А Ваник тоже пропал?

– Нет, тут он. Работает.

– Ты с ним разговаривал?

– Бесполезно. Он только сказал, что Израк его в лес водил, в какую-то нору спускался.

– В нору?

– Ну, нору или берлогу. Я не знаю, как это правильно будет. Израк какую-то дыру в земле нашел, вбил себе в голову, что клад там. Подговорил Ваника, тот у нас самый сильный физически, чтобы он с ним пошел. Ну, Ваник вообще людям не умеет отказывать. Потом он нам рассказал, что они с Ноем с собой веревку брали, Израк внутрь один спустился, Ваник его страховал. А потом Ваник нашего Израка назад поднял, и тот ему сказал, что ничего там внизу нету. А следующей ночью исчез.

– И где? Где эта нора или берлога? – заволновался Лисица еще больше. – Этот Ваник помнит?

– Помнит-то он помнит, только показать не может.

– Почему?

– Дорогу забыл. Когда Израк пропал, мы первым делом подумали, что он один ночью за кладом решил сходить. Ну а впотьмах то ли заблудился, то ли из той норы выбраться не смог. Он ведь хилый, Ваника потому с собой и позвал, чтобы было кому помочь назад выбраться.

– И что дальше?

– Мы Ваника попросили, чтобы он нам дорогу показал. Мало ли что…

– А он?

– А он в лес пошел, да только не нашел дороги. То ли забыл, то ли еще что.

– Слушай, а мы можем поговорить с этим Ваником?

– Пожалуйста, – вежливо произнес Гоша. – Если вы сумеете его заставить сказать и показать, куда они с Израком ходили, то нам всем хорошо будет. А то на сердце у меня неспокойно. Израк один ушел, ни вещей теплых с собой не взял, ни еды, ни даже денег или документов! Все вместе с его вещами осталось.

– И даже документы?

– Ага. И студенческий, и проездной, и даже паспорт.

– Ну, если паспорт оставил, тогда дело серьезно, – сурово произнес Лисица.

– Вот и я о том же, – вздохнул Гоша.

– В полицию сообщили?

Почему-то Гоша покраснел.

– Ну, мы хотели пойти… Но потом я вспомнил, как у меня брат пропал. Тетя с дядей тоже в полицию ходили, так им сказали, что надо три дня ждать. Кстати, брат мой и правда через день нашелся. Оказывается, он с друзьями на даче затусил, а родителей предупредить забыл.

Ох уж эти детки! Вот уж верно говорят: маленькие детки – маленькие бедки, подросли детки, подросли и бедки.

– Все равно нужно было сходить. Попытаться!

– И чего? Ну, велели бы и нам ждать. Я тут проходил мимо их отделения, видел здешнего начальника. Харя у него… Во!

И Ваник широко расставил руки, показывая размер физиономии местного полицейского начальства. Размер, прямо сказать, впечатлял. Чтобы отъесть такую ряху, нужны долгие годы безупречной службы.

– Такой кабан, что ваще! В приемной полно народу к нему сидит, а он и в ус не дует. Сидит, важный такой, бутерброд с салом наворачивает. Мне бы того бутерброда на пять завтраков хватило! Нет, к такому нечего и соваться.

– Родителям надо было сообщить!

– Так мы не знаем, где их искать-то! Евгению Павловичу сообщили, а больше у нас никаких координат для связи с родными Израка нету. Все, что могли, мы уже сделали. Даже Ваника несколько раз в лес таскали, все надеялись, что вспомнит. Нет, память ему как отшибло.

– Ну, молодцы, молодцы, – рассеянно похвалил юношу Лисица. – Веди нас к этому Ванику, будем ему память освежать!

Ваник оказался пухлым розовощеким мальчиком с ярко выраженной грузинской внешностью. Он стоял на деревянных козлах и водил кистью по стене – расписывал плащ на средневековом витязе, гарцевавшем посредине поля в компании своих коллег-воинов.

– В этой комнате хозяин планировал хранить свою коллекцию оружия и вообще хотел сделать себе кабинет. Поэтому мы решили, что тематику лучше выбрать древнеславянскую. Композицию сам Евгений Павлович привез. Сказал, что жена заказчика нашла где-то фотографии росписи, бывшей прежде в усадьбе, и желает, чтобы ее повторили в точности как было.

Что-то подобное господин Ратковский говорил и Кире.

– Ну, заказчик пожелал, а мы осуществили.

На картине был изображен отряд русских воинов, собирающихся на битву.

– Кони до чего хороши! – прошептала Леся. – Просто как живые.

– Животных у нас Гриша Зверев рисует. По части лошадей у него большие успехи. Мы его даже Клодтом дразним. Тот тоже как руку на лошадях набил, так и штамповал их до самой смерти.

Но что ни говори, а кони впечатляли. Они были горячими, из ноздрей у них валил пар. Казалось, так и полетят сейчас птицами по полю, назло темной басурманской силе, которая уже появлялась из-за леса в виде сплошной черной массы.

За спинами витязей в алых плащах шли ополченцы с хоругвями в руках, а на самом переднем плане на белом коне был князь Александр Невский, что следовало из надписи над его головой. Во избежание ошибки надпись была сделана хоть и стилизованными под старину, но вполне читаемыми буквами по белой ткани. И ее держали в клювиках два упитанных белых голубя, размерами больше напоминающие грифов.

– А что? Мне нравится.

– Впечатляет.

Вот только картина была еще не закончена. И лица у всех людей были либо намечены, либо вообще зияли пустыми местами. Только у одного крайнего витязя имелись глаза и рот. И суть проблемы встала перед друзьями со всей своей очевидностью. Именно Израку предстояло закончить ту работу, которую начали его друзья.

Ваник был явно рад возможности оторваться от наскучившей ему работы. Он быстро спрыгнул с козел и принялся болтать о том о сем.

– Надоело тут, домой уже хочу. Мама хачапури испечет, папа пива купит. Родные придут, посидим, попьем, хорошо время проведем.

– Много у тебя родни?

– Мама у меня грузинка, а отец русский, из Рязани, – пояснил Ваник. – С обеих сторон родни полно. Кого в гости пригласить, всегда найдется.

– И братья-сестры у тебя тоже есть?

– Нет. Я у родителей один. Только папа всегда смеялся, что мамина кровь во мне над его кровью верх взяла. Все папу за эти слова укоряют, а мне кажется, что только настоящий мужчина может признать, что женщина, пусть даже такая замечательная, как моя мама, могла его хоть в чем-то превзойти.

– Ладно, давай ближе к сути дела, – прервал разболтавшегося полугрузина Лисица. – Ты ходил с Израком в лес?

– Ходил, да. Он сказал, чтобы я ему помогал.