Город праха

— Что, если ненормальная жизнь тебя вполне устраивает, пока в ней есть Джейс? — негромко произнес Саймон.

Люк кашлянул.

— Обычно нефилим получает знак, лишь пройдя определенное обучение. Поэтому я бы не советовал тебе торопить события. Захочешь ты учиться или нет — решай сама. Но тебе определенно понадобится то, что должно быть у каждого Охотника.

— Высокомерие и чувство превосходства? — съязвил Саймон.

— Стило, — сказал Люк. — У каждого Охотника есть стило.

— И что, у тебя оно тоже есть? — удивленно спросила Клэри.

Ничего не ответив, Люк вышел из кухни и вернулся с небольшим свертком. Под темной тканью обнаружился поблескивающий жезл, выточенный из матового хрусталя.

— Красиво… — выдохнула Клэри.

— Рад, что тебе нравится, — сказал Люк. — Забирай.

— Но это же твое стило…

Люк покачал головой:

— Оно принадлежало твоей матери. Она отдала его мне на хранение, чтобы ты случайно его нашла.

Клэри взяла стило и взвесила на ладони. Сейчас оно было прохладным на ощупь, но Клэри знала, что этот жезл может раскалиться добела. Странный предмет — слишком короткий, чтобы служить оружием, слишком длинный, чтобы им было удобно чертить.

— Конечно, модель старовата, уже лет двадцать как вышла из обращения, — пожал плечами Люк. — Наверняка не будет блистать изяществом рядом с современными изделиями. Но вещь вполне надежная.

Саймон мрачно наблюдал, как Клэри выписывает жезлом в воздухе замысловатые фигуры, и наконец произнес:

— Отчего-то вспомнилось, как дедушка торжественно презентовал мне свои старые клюшки для гольфа.

Клэри рассмеялась:

— Да, только ты ими ни разу не воспользовался.

— Я очень надеюсь, что вот этим ты пользоваться тоже не будешь, — сказал Саймон и быстро отвел глаза, прежде чем Клэри успела ему ответить.

Дым курился над знаками черной спиралью, в воздухе стоял удушливый запах паленой кожи. Собственной кожи. В руке отца поблескивало стило с алым огоньком на конце — как вытащенный из костра тлеющий прут.

— Закрой глаза, Джонатан. Боль будет ровно такой, какой ты позволишь ей быть.

Но вопреки своей воле Джейс отпрянул, словно рука сама пыталась убраться подальше. С треском в предплечье сломалась кость, затем вторая…

Джейс открыл глаза и, моргая, уставился в темноту. Голос отца растаял, как дым на ветру. Во рту чувствовался металлический вкус крови — от прикушенной губы.

Треск раздался вновь, и Джейс невольно покосился на руку — разумеется, кости были целы. Окончательно проснувшись, он сообразил, что треск — не что иное, как стук в дверь. Он посмотрел на свою мятую рубашку и скривился, осознав, что уснул прямо в одежде и наверняка до сих пор воняет псиной.

Стук повторился. Зябко ежась, Джейс прошел босиком по холодному полу и открыл дверь. На пороге, сунув руки в карманы, стоял Алек.

— Извини, что бужу среди ночи, — смущенно пробормотал он. — Мама просила привести тебя в библиотеку.

— Который час?

— Пять утра.

— А ты сам-то что не спишь?

— Я не ложился, — сказал Алек, и, судя по темным кругам под глазами, это так и было.

Джейс пригладил взъерошенные волосы:

— Ладно, только рубашку сменю.

Он порылся в шкафу и вытащил аккуратно сложенную синюю футболку с длинными рукавами. Грязную рубашку пришлось снимать очень осторожно — в некоторых местах она присохла к ободранной коже.

— Что с тобой случилось? — спросил Алек, отводя взгляд.

— Вышла размолвка со стаей оборотней, — сказам Джейс, натянул футболку и вышел из комнаты.

Следуя по коридору за Алеком, он заметил у брата над воротником какое-то пятно:

— У тебя что-то на шее…

Ладонь Алека метнулась к горлу.

— Что?

— Как будто след от укуса. Почему, говоришь, ты не ложился?

— Просто так. — Алек ускорил шаг. — Вышел в парк прогуляться. Голову остудить…

— И нарвался на вампира?

— Что?! Нет, конечно! Я упал.

— Упал на шею? — недоверчиво спросил Джейс и прикусил язык. По лицу Алека было ясно, что эту тему лучше замять. — А чего тебе вдруг понадобилось остудить голову?

— Мама объяснила, почему так на тебя разозлилась. Рассказала про Ходжа. Кстати, ты от меня все скрыл…

— Извини. — Теперь пришла очередь Джейса краснеть. — Язык не поворачивался рассказать.

— Очень плохо, — укоризненно произнес Алек. — Очень плохо, что ты не говорил нам всей правды. Особенно о Валентине.

Джейс резко остановился:

— Ты считаешь, что я вам врал? Думаешь, я с самого начала знал, что Валентин мой отец?

— Нет, конечно! — воскликнул Алек в изумлении то ли от вопроса, то ли от того, каким тоном он был задан. — Да плевать мне, кто твой отец. Все равно ты — это ты.

— Я — это я. Вопрос в том: кто я? — холодно отчеканил Джейс, сам того не желая.

— Просто в последнее время ты стал очень несдержан, — примирительным тоном сказал Алек. — В любой момент готов вспылить. Сначала думай, а потом говори — вот и все. Мы тебе не враги, Джейс.

— Спасибо за совет. Кстати, до библиотеки я вполне способен дойти самостоятельно. — Джейс быстро зашагал по коридору, оставив Алека в недоумении смотреть вслед.

Джейс терпеть не мог, когда за него волнуются. От этого немедленно появлялись мысли, что и правда есть причина волноваться.

Дверь в библиотеку была приоткрыта, и, не утруждая себя стуком, Джейс вошел. Он всегда любил библиотеку больше прочих уголков Института. В окружении старого дерева и меди его ожидали старые друзья: любимые книги в кожаных и бархатных переплетах. Осенью и зимой в огромном камине горел жаркий огонь. Но сейчас в лицо Джейсу ударил холодный воздух. За каминной решеткой виднелась лишь куча пепла, скудный свет лился из узких окон под самым сводом крыши.

Сам того не желая, Джейс подумал о Ходже — будь здесь учитель, огонь в камине никогда бы не угас и газ в лампах ярко горел бы, проливая золотистый свет на паркетный пол. Ходж сидел бы в кресле у огня с ручным вороном на плече и с книгой на коленях…

Однако в кресле Ходжа и в самом деле кто-то сидел. Навстречу Джейсу, словно змея из кувшина, быстро поднялась тощая серая фигура — женщина в длинном старомодном плаще почти до пола. Из-под плаща виднелся приталенный грифельно-серый костюм с воротником-стойкой, врезавшимся в шею. Бесцветные волосы были туго стянуты назад и закреплены гребнями. Холодно улыбаясь, женщина смерила Джейса серыми пронзительными глазами. Он почти физически ощущал прикосновение ее взгляда, как поток ледяной воды, пока незнакомка изучала его заляпанные грязью джинсы, синяки и ссадины. Наконец она уставилась на него в упор, и в глубине холодных бусинок на мгновение что-то вспыхнуло, как отблеск пламени в толще льда.

— Ты и есть тот самый мальчик?

Ответить Джейс не успел, потому что за его спиной раздался голос Маризы:

— Да, Инквизитор, это Джонатан Моргенштерн.

Джейс сперва удивился, что не услышал, как она пошла вслед за ним, потом заметил, что вместо туфель на каблуках Мариза надела мягкие тапочки, а вместо костюма — домашний халат из расписного шелка. Губы у нее были поджаты.

Инквизитор подплыла к Джейсу, будто волна серого дыма, и протянула к его лицу тощую длиннопалую руку, похожую на белого паука.

— Смотри сюда, мальчик, — сказала она, с неожиданной силой вцепившись в его подбородок и развернув его лицо к себе. — Будешь называть меня Инквизитором и никак иначе. Ты понял?

От ее глаз во все стороны разбегались тонкие лучики морщин, две глубокие складки шли от углов рта к подбородку. Инквизитор до сих пор представлялась Джейсу почти мистическим существом. То есть он знал, что она существует, но все ее действия Конклав держал в строжайшем секрете. Инквизитор представлялась кем-то вроде Безмолвных братьев — отстраненной фигурой, хранящей скрытую силу и скрытые тайны. Джейс никак не ожидал увидеть кого-то столь напористого и враждебного. От взгляда этой женщины не спасала привычная броня — самоуверенность и насмешливая ухмылка.