Страница 15 из 16
Нет, нет и нет! Никогда! Никто не видел, как я усаживала труп в машину и тем более сталкивала ее с обрыва. Это недоказуемо! Без этой уверенности вся будущая жизнь моя превратится в настоящий ад. Поэтому мне предстояло поработать над собой, над своим сознанием и убедить себя, что я, по большому счету, не сделала ничего особенного по сравнению с тем, что, в свою очередь, совершил настоящий убийца этой несчастной девчонки…
Несколько раз я испытывала сильные сомнения — а стоит ли мне возвращаться в Кранево, не опасно ли это? Ведь все-таки именно там, в том так понравившемся мне доме, я обнаружила труп! А это означало, что туда может наведаться и убийца, который, возможно, захочет перепрятать тело — с той целью, чтобы его поскорее обнаружили. Или же близкие девушки примутся искать ее именно там! Ведь не случайно же убийца оставил ее труп на вилле. Возможно, он сделал это как раз в расчете, что там его и будут разыскивать. Мало ли какие ситуации сопровождали неведомый мне ход событий, предшествующих убийству? К тому же я ни на минуту не забывала о том, что ночью в дом кто-то пожаловал, кто-то пытался в него проникнуть. Кто? Убийца — или тот, у кого отняли эту девушку? Муж, любовник, ее брат, отец… Одним словом, мужчина, имевший отношение к погибшей и разыскивавший ее.
И тут мне пришло в голову следующее: допустим, девушку искали в этом доме (причин тому могло быть множество, и я терялась в догадках) и вряд ли при этом предполагали, что она мертва. Но однако она, якобы находясь в доме, не открывала, а значит, не хотела этого делать. Почему же ночной посетитель в этом случае не довел дело до конца? Почему он не стучал открыто в двери и не кричал — мол, Веста, Веселина или Марта, например, открой немедленно, я знаю, что ты здесь! Значит, все то, что я себе напридумывала о возможной причине пребывания еще живой девушки в этом доме, — чушь! И человек, разбудивший меня, — и есть убийца, явившийся за ее трупом! А не шумел он и не требовал в полный голос, чтобы ему открыли, по той простой причине, что ему и без того было опасно находиться там! Поэтому, не сумев попасть в дом обычным путем, он быстренько ретировался. Умыл, так сказать, руки.
Я долго бродила по городу, пока не почувствовала, что ноги мои совсем промокли. Из носа у меня потекло. Я замерзла и хотела есть. Вошла в небольшой ресторан, села в самое укромное место и, полистав меню, заказала большую порцию спагетти, два чая с лимоном и крем-карамель.
В ресторане было тепло, казалось, отовсюду дует горячий воздух — вовсю работала система отопления. Меня бросило в жар. Я быстро согрелась и, не спеша поглощая огненные макароны с густым острым соусом, разглядывала сквозь запотевшие окна смутные цветные пятна — прохожих на улице. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. За соседним столиком сидела заплаканная девушка и пила кофе. Рядом с ней с виноватым видом потягивал колу молодой человек в светлом плаще. Вероятно, он чем-то обидел свою спутницу и теперь бросал на нее нежные и вместе с тем осторожные взгляды, словно не зная, с чего ему следует начать просить прощения. И еще не зная — простят ли его? К ним подошла официантка с блокнотиком, спросила, готовы ли они сделать заказ. Девушка подняла голову и тихо произнесла что-то, чего я не расслышала, а молодой человек сказал, чтобы ему подали то же самое. Через четверть часа они, обмениваясь примирительными взглядами, поедали горячую жареную картошку, и мне показалось, что еще совсем немного, и они окончательно наладят свои отношения. Мне, во всяком случае, очень хотелось, чтобы это произошло.
Ощущение сытости немного успокоило меня. Но, с другой стороны, я почувствовала, что меня потянуло в сон. Глаза мои буквально слипались. Надо сказать, что парик, заменявший мне тесную неудобную шапку, раздражал кожу головы, которую мне все время хотелось почесать. Да и густая челка мешала, щекоча мой лоб. Почему-то мне вспомнилось, что когда-то давно наши бабушки и мамы носили парики чуть не каждый день, причем это было очень модно!
Разгоряченная, пошатываясь от какой-то изматывающей усталости и одновременно от физической слабости, я вышла из ресторана и огляделась по сторонам. Потом я остановила такси и попросила отвезти меня в приморский поселок Св. Константина и Елены. Я, как герой криминального романа, решила таким примитивным образом запутать свои следы.
В машине я задремала и пришла в себя, лишь когда меня кто-то тронул за плечо. Я тотчас открыла глаза и несколько мгновений вспоминала: где я и куда ехала на такси? И, вспомнив, быстро расплатилась с водителем, выскочила на тротуар и, зажав ладонью рот, кинулась куда-то в кусты, где и разрыдалась, вспомнив о Джорджи…
Обида захлестывала меня все с новой и новой силой. Я рыдала, согнувшись в три погибели, понимая, однако, что не должна своими стенаниями привлекать внимание посторонних. Слава богу, вокруг было довольно-таки пустынно. Не то, что в курортный сезон, когда вдоль этой улицы тянулись ряды крохотных времянок-магазинчиков с надувными матрацами, купальниками, с украшениями из ракушек и кораллов, с сувенирами, пляжными полотенцами, соломенными шляпами… Не слышно было летнего шума голосов, доносившихся из расположенных на открытом воздухе ресторанчиков, где подавалась свежая жареная рыба, печеные благоухающие перцы и ледяное пиво. Местность сильно изменилась с тех пор и теперь казалась какой-то обескровленной, застывшей. Шумели лишь, стеклянно перестукиваясь, заледеневшие ветки деревьев и кустарников. Поголубела, распустив свои листья-стрелы, прижившаяся здесь юкка…
С сильнейшим приступом головной боли я возвращалась обратно. Снова на такси — в крохотной, канареечного цвета машинке, с толстяком-водителем, от которого очень уж крепко воняло свежим чесноком. Я попросила его остановить такси возле продуктового магазинчика. Обычная поездка. Не привлекающая к себе внимания.
На улице стемнело, но я упорно продолжала оставаться в темных очках. Вероятно, поэтому одна из женщин, выходивших из магазина, внезапно обратилась ко мне, широко улыбаясь и показывая свои новенькие фарфоровые зубки:
— Сабина, здравей! Какво правиш?
— Аз болна… Главо болие, — пробормотала я первое, что пришло на ум, и рванула прочь оттуда.
Быстрым шагом я пересекла улицу и скрылась за углом. Блуждая по пустынным улицам в поисках поворота, который направил бы меня в сторону моей виллы, минуя, однако, магазин, где меня приняли за какую-то Сабину, я, проплутав примерно с полчаса, все же вышла на нужную мне улицу и, светя впереди себя фонариком, нашла «свой» дом. И только сейчас поняла, что не все так спокойно, как мне сначала показалось.
В воздухе пахло гарью. Кроме того, дорога была сильно накатана. Словно не так давно отсюда выехало несколько машин. Хотя не светилось ни одно окно в ближайших домах.
Обнаружили ли уже мою машину? Мне ужасно хотелось добраться до обрыва, чтобы взглянуть на площадку, с которой я столкнула свой автомобиль, чтобы определить, действительно ли здесь побывало много машин — полиция, прокурор, «Скорая помощь», пожарные… Но я никуда не пошла. Было уже темно. К тому же за этим местом могли наблюдать.
Я очень тихо открыла ворота, осмотрелась. Темно. Тихо… Подошла к двери. Потянула ручку на себя. К счастью, дом был заперт. Конечно, я опасалась, что за время моего отсутствия здесь могли произойти некие перемены, кто-то мог войти в дом — да тот же убийца, чтобы забрать наконец труп… Мысль о том, что этот убийца мог оставаться в доме и поджидать меня, тоже пару раз меня посетила. Быть может, поэтому я, открыв дверь, замерла на пороге, сунув руку в карман и поглаживая ладонью рукоятку детского пистолета. Конечно, это несерьезное решение проблемы — напугать того, кто в свою очередь собирается напугать меня, но что поделать? Настоящий-то свой пистолет я оставила дома, в Москве! Разве могла я предположить, что мне и здесь потребуется оружие? Там, в России, я воспринимала все это как баловство, как прихоть моего отца — желание обеспечить меня пистолетом для самообороны. Хотя, я думаю, мы оба понимали, что вряд ли когда-либо он мне пригодится. И уж, конечно, никому из нас и в голову не пришло бы, что настоящее, реальное оружие мне понадобится в тихой курортной стране — Болгарии…