Страница 92 из 98
По нынешним временам ни для кого уже, пожалуй, не откровение, что ложь о миролюбии — «теоретическая» база любой агрессии. Не только военной, но и политической, идеологической. Но все-таки наше возмущение не наиграно и не преувеличено всякий раз, когда такая ложь проистекает от тех, чья служебная миссия состоит в способствовании развитию и укреплению дружественных отношений между государствами, расширению экономических, культурных и научно-технических связей, основываясь на неукоснительном соблюдении законов страны пребывания, — от дипломатических представителей.
А между тем немало их только в самые последние годы было вынуждено спешно, при нахмуренных бровях своих сослуживцев и при корректном холодке провожающих советской стороны, уезжать из Ленинграда восвояси, имея отныне в своей дипломатической биографии неопровержимо задокументированные факты попыток грубого вмешательства во внутренние дела СССР, нарушения наших законов. И не просто «вмешательства» и «нарушения», а с вовлечением в разных формах в противоправную деятельность советских граждан.
По этой причине не в лучшем состоянии духа покидал Ленинград, к примеру, консул генерального консульства ФРГ М. Мюльменштедт. Или консул консульского отдела генконсульства США Р. Хармс. Или же консул и вице-консул политико-экономического отдела Р. Мюллер и Д. Гроссман, вице-консул консульского отдела — все того же американского дипломатического представительства в нашем городе — Л. Аугустенборг. Последний, кстати говоря, был пойман с поличным при проведении в пригороде Ленинграда шпионской акции.
Перечень, разумеется, можно было бы продолжить. Но суть его не в количественной стороне, а в том, что все эти люди, получившие хорошее образование, как правило, с изысканными манерами и тонким знанием этикета, много знающие о нашей стране, ее людях, обычаях и порядках, специализировавшиеся в конкретных областях нашей жизни — политической, общественной, культурной, экономической, жили и действовали здесь с одной целью — нанести нам ущерб. Накопленная эрудиция, специальная подготовка и явные, как несомненно теперь, артистические способности не мешали им, а, напротив, помогали делать дело, которое у всех народов и во все времена считалось делом самым черным, — обманом и подкупом подталкивать людей на стезю предательства интересов своей Родины.
К таким выводам раз за разом приходили сотрудники Ленинградского управления КГБ, разбираясь в хитросплетениях международных интриг, в которых эти и другие дипломаты проявили себя истинными мастерами.
Передо мной на столе документальные материалы, относящиеся к некоторым эпизодам деятельности в Ленинграде бывшего консула отдела прессы и культуры генконсульства США Барбары Джоан Аллен.
Сначала несколько слов о ней самой. Назначение в Ленинград она получила, уже имея в свои тридцать шесть лет солидный багаж: один за другим окончила два американских университета. Будучи магистром искусств, по линии ЮСИА находилась на дипломатической службе сначала в Риме, затем в Танзании. Потом прошла годичный курс русского языка при институте загранслужбы госдепартамента США. Непосредственно перед приездом в наш город проработала около двух лет первым секретарем отдела прессы и культуры американского посольства в Москве.
Что и говорить, школа хорошая, открывавшая заманчивые перспективы дипломатической карьеры. Да и принадлежность к слабому полу вроде бы не должна была сулить неприятностей, подобных тем, которые сваливались на головы кое-кого из ее коллег-мужчин.
Энергичная, контактная, по-американски рациональная даже в эмоциях, Аллен быстро установила нужные деловые связи с представителями ленинградских учреждений и организаций, входящих в сферу ее консульской работы. Ее высокая, спортивная, стремительная фигура скоро стала привычной в творческих союзах, в театрах, в концертных залах, на выставках — везде, где она старалась с неизменным достоинством, порой не без жесткости и высокомерия, представлять свою страну.
Однако это высокомерие иногда словно бы изменяло ей: Аллен вдруг старалась одеться попроще, слиться с уличной толпой, понеприметней проскользнуть на общественном транспорте в городские микрорайоны, ни с какой стороны не имеющие отношения к ее дипломатической деятельности.
Многое встало на свои места, когда арестованная в декабре 1980 года за враждебную СССР деятельность жительница Ленинграда Мальцева сначала дала следствию правдивые показания, а затем написала заявление, в котором, в частности, указала:
«Я, гражданка СССР Мальцева Наталья Ивановна… считаю своим долгом заявить о незаконной деятельности консула по вопросам прессы и культуры генерального консульства США в Ленинграде Барбары Аллен, направленной во вред нашему государству, и прошу принять меры по пресечению этой деятельности».
Да, Аллен не забыла о своей принадлежности к слабому полу. Она занялась, правда поистине с мужской хваткой, стимулированием в Ленинграде подпольного «феминистического движения», призванного сформировать в интересах пропагандистских центров Запада мнимую основу для утверждений о якобы бесправном, бедственном положении женщин в нашей стране и их «борьбе» за свои права.
Аллен передавала Мальцевой получаемые из-за рубежа, главным образом по дипломатической почте, инструкции по организации в Ленинграде сбора тенденциозной и клеветнической информации «феминистического» характера, снабжала ее издаваемыми на Западе, в том числе на русском языке, материалами со всевозможной клеветой на наше государство, которые предназначались для нелегального распространения среди советских граждан. Она же посредничала в переправке политически вредных материалов за рубеж.
При этом, боясь разоблачения своей, мягко говоря, непозволительной для дипломата деятельности, Аллен постоянно требовала от Мальцевой при общении с ней соблюдения строжайшей конспирации. Она запретила Мальцевой рассказывать о ней кому бы то ни было, обязала в разговорах по телефону из предосторожности использовать псевдоним — Вера Голубева.
Всю эту нечистоплотную возню ленинградские чекисты пресекли, арестовав Мальцеву. И разве не парадокс, что так называемая правозащитная «феминистическая» деятельность Аллен вела к, прямому ущемлению прав советской гражданки?
По материалам, представленным следствию самой Мальцевой, и в результате допросов свидетелей по ее уголовному делу стала ясна противоправная деятельность Аллен. Об этом по дипломатическим каналам была проинформирована американская сторона, которая была вынуждена воспринять эту информацию со всем вниманием и конечно же сделать из нее полагающиеся в таких случаях выводы.
Тем, можно сказать, и закончилась «дипломатическая» карьера в СССР госпожи Аллен. Но нельзя ничего не добавить о судьбе той, кого зарвавшаяся американка выбрала для осуществления своих вредных замыслов, — о Мальцевой.
А между тем такое добавление не только существенно, но и принципиально.
Ведь одно дело — отношение к нашему явному недоброжелателю, к тому ж стороннему, и совсем другое — отношение к своему, к советскому гражданину, пусть и вставшему на неправильный путь.
Разбирательство по делу показало, что ее участие в деятельности, прикрываемой идеями «феминизма», стало возможным прежде всего из-за ее явной политической незрелости, к тому же дополненной неустроенностью личной жизни. Отсюда — и нездоровая рефлексия на окружающую социальную действительность, постоянно подогревавшаяся теми, кому это было нужно.
Столкнувшись с неопровержимыми контрфактами и их объективной трактовкой следствием, Мальцева не только чистосердечно раскаялась в содеянном, но и активно способствовала полному раскрытию совершенного преступления, принимала меры к предотвращению вредных последствий от своей преступной деятельности, осудила ее и заявила об отказе от ее продолжения.
Как ни странно, но определенную помощь следствию оказали не кто-нибудь, а… сами зарубежные пропагандистские центры, вскоре же после ареста Мальцевой начавшие в ее защиту шумную кампанию. Они явно переусердствовали, когда в одной из радиопередач, дабы покрасочней изобразить творимый органами госбезопасности произвол, а заодно и прикрыть собственную антисоветскую оголтелость благородным сентиментализмом, во всеуслышание заявили о кошмарной судьбе ее малолетней дочери, которая после ареста матери якобы осталась одна в пустой квартире, голодная, без присмотра.