Страница 104 из 155
Многие передают за верное, и князь суздальский (Юрий Всеволодович) передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего. Поэтому он (хан) отправил послов к королю венгерскому. Проезжая через землю суздальскую, они были захвачены князем суздальским. А письмо, посланное королю венгерскому, он у них взял; самих послов… я видел со спутниками, мне данными…».
Тусклое декабрьское солнце освещало рубленые постройки Быстреевского погоста — сторожевого новгородского селения, построенного в самых западных владениях Великого Новгорода — Лужской сотне. Ворота небольшой вежи были растворены. В самой же веже и у ворот находилось более двухсот кметей, пришедших сюда сопроводить своего князя Александра для встречи посольства орденских немцев. Легкий морозец румянил и пощипывал лица воев и храпы коней. Вои во всеоружии и в полном доспешном снаряжении весело переговаривались и шутили. Лишь князь Александр и его ближайшее окружение, бывшие в седлах, сосредоточенно и молчаливо ожидали немцев, подъезжавших к погосту. В составе посольства было около тридцати человек. Все были верхом, в доспехах и при оружии. Через десять минут посольство въехало в ворота погоста. Сойдя с коней, немцы раскланялись с князем и его окружением, а затем были приглашены в большую рубленую хоромину близ воротной вежи.
В натопленной палате было тепло и светло. Горели свечи и лампады перед образами. Небольшие оконца с мутными стеклами струили полуденный рассеянный свет. Немецкий посол и его немногочисленная свита, прошедшая в палату, внимательно рассматривали молодого новгородского князя и его окружение. Александр Ярославич и его люди присматривались к немцам. На русичей смотрели люди со светлыми волосами, смелыми серыми и голубыми глазами, литыми подбородками. Многие из немцев были бриты и не имели даже усов. Русичи с остриженными под горшок, а порой с пышными гривами светлых, русых, темно-русых волос и бород выглядели в глазах посольства немного диковато. Их серые, голубые, синие, зеленые, карие глаза, казалось, смотрели на немцев с любопытством, хитростью и коварством. Князь Александр Ярославич, одетый в кафтан серебристо-лазоревого цвета, восседал в шапке с малиновым верхом на небольшом стульце в центре у стены, противоположной входу. Голубые глаза князя были холодны и внимательны. Перстами десной руки он легонько поглаживал русые усы и бородку.
Речь немецкого посла переводил пожилой седобородый толмач из эстов. Русский толмач стоял рядом с князем и, склонясь к его уху, подтверждал правильность перевода с немецкого на русский. Посол начал с того, что спросил о здравии князя Ярослава Всеволодовича и его делах в Киеве. Александр отвечал через своего толмача, что батюшка здоров, и дела у него идут успешно. Князь хорошо знал, что на Киев движется большая рать Даниила Галицкого, в составе которой, были отряды угров и ляхов, и что отцу скоро придется нелегко, если он возьмется оборонять древнюю столицу. Александр догадывался, что немцы осведомлены о положении дел в Киеве и на юге Руси. Однако виду не подавал, а лишь слегка улыбнулся, отвечая на вопрос посла.
Затем последовал вопрос о том, каково здоровье и как обстоят дела у дяди Александра — великого князя Суздальского Юрия Всеволодовича. Александр вновь позволил себе улыбнуться, хотя в себе немного подивился тому, что немцы наверняка знают о разгроме татарами булгар и их соседей. Подумав немного, отвечал открыто, но сдержанно. Кратко сказал о татарах, о разгроме Булгарского царства, о беженцах, об угрозе Залесской Руси. Посол в ответ одобрительно и понимающе закивал головой.
Следующий вопрос немца касался численности татар, пришедших к рубежам Руси. Александр, имевший самые общие сведения, отвечал, что ничего не ведает о их числе. Видно было, что посол заранее знал ответ князя и без промедления сообщил, что ему и многим верным слугам римского престола хорошо известны численность и замыслы безбожных варваров, намеревавшихся завоевать Рим и все христианские государства. Для убедительности добавил, что на границах Рязанской и Суздальской земли стоят татарские рати числом от тридцати до сорока тысяч хорошо подготовленных конных воинов. Причем в этом войске есть хорошие мастера по изготовлению градобитных пороков и мастера осадных дел, которые помогли взять многие крепости царства Булгар. Но и это еще не все, ибо второе татарское войско числом до двадцати тысяч воинов подошло к берегам Дона и готовится начать войну с половцами, а те уже не смогут прийти на подмогу Руси…
Посол замолчал и в палате воцарилась напряженная тишина. Молчал князь Александр, обдумывая, что ответить послу. Через минуту-другую он неторопливо и уверенно задал вопрос немцу о том, чего же хочет от него мейстер Ордена Герман Балк и другие верные слуги Рима. Посол улыбнулся, стараясь казаться как можно более доброжелательным, и отвечал, что мейстер предлагает новгородскому князю дружбу и помощь в случае нападения татар. В ответ князь Александр со своей дружиной, новгородцами и их архиепископом должны признать главенство папы римского над собой и разрешить римским миссионерам проповедовать слово Божие по латинскому обряду в Новгородской земле. Также князь должен разрешить беглым новгородским людям, что осели в Оденпе, свободно приезжать в Новгород. Посол закончил, и общее молчание вновь воцарилось среди собравшихся. Нарушено оно было Александром Ярославичем, который, веля толмачу переводить точно и неспешно, спросил, сколько же воев может выставить Орден, дабы отразить татар от рубежей Новгородской земли.
Услышав этот вопрос, немец помрачнел, понимая, что сделал большую оплошность, сообщив князю о численности татарских ратей. Однако, собравшись, отвечал, что в случае опасности магистр Ливонского ордена может направить для поддержки князю Александру в Новгород пять-шесть тысяч воинов. Затем, напрягшись и покраснев щеками, добавил, что если князь Александр не примет этой помощи, то воины Божьи сами смогут оборонять рубежи христианских земель с востока на дальних подступах — здесь в Новгородской земле.
Угроза из уст немца прозвучала вполне откровенно. В третий раз в покоях наступило общее безмолвие.
Тем временем перед духовным взором Александра, невидимый никем, появился златокудрый воин, улыбнувшийся князю. Спустя минуты три Александр нарушил молчание, изрекая слова Евангелия:
— …Возврати ножъ твой въ место его: вси бо приемшии ножъ, ножемъ погибнуть. Или мнитися ти, яко не могу ныне умолити Отца Моего, и не представить Ми вящше неже дванадесяте легиона ангелъ? (Возврати меч твой в место его; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут. Или думаешь, что не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? Мтф., гл. 26; 52,53.)
Толмач переводил медленно, но уверенно. Когда закончил, Александр Ярославич, глядя в глаза немца и вопрошая его, добавил от себя:
— Колико же ратных приидет от тотар на латынян, егда тотары имуть Рим яти?
Орденский посол раскрыл рот и слова ответа, приготовленного заранее, застыли у него в гортани. Глаза немца загорелись злобой и налились кровью.
Прочный лед, слегка присыпанный пушистым белым снегом, стал на реке Нузе — притоке реки Воронежа. Кони рязанского посольства прошли по льду к огромному стану монголо-татарского войска, частично спрятанному в перелесках. Сколь ни пытались гриди и отроки князя Феодора Юрьевича определить на глаз приблизительное число ратных татар, но сделать этого не могли. Посольство встретил в огромной круглом шатре сам царь Бату (Батый) в окружении своих слуг, воевод и нукеров. Феодор Юрьевич и его бояре, раскланиваясь, одарили царя и его окружение дорогими подарками: мехами, серебром, парчовыми и атласными тканями, медом, отроки подвели к шатру красивых жеребцов и кобылиц. Батый, казалось, был доволен, улыбался и щурил свои раскосые рысьи глаза. Завязались переговоры.