Страница 24 из 32
Я натянул цепь, мое занятие обрело новый смысл после того, как Марианна решила, что у меня золотые руки. Сама бы она с этим никогда не справилась. Я оказался необходимым. Она высунулась в окно и крикнула, чтобы я поднялся домой и передохнул. Я не ответил, только отрицательно помотал головой. Отрегулировал тормоза, и сверху мне была сброшена булочка с изюмом (Марианна свесилась из окна, улыбнулась и обратила мое внимание на то, что, хотя я и не просил ничего поесть, она по собственной инициативе бросила мне булочку). Заботливая Марианна. Я съел булочку и совершил пробную поездку. Несколько раз резко тормозил, переключал скорость.
Твой велосипед в порядке, Марианна, сказал я, когда мы легли спать. Она наклонилась надо мной и поцеловала меня долгим влажным поцелуем. А как обстоят дела с твоим велосипедом? — поинтересовалась она. Его я посмотрю в другой раз, сказал я (и по моему тону было ясно, что я не хочу никого обременять своими трудностями). Такое самопожертвование возбудило Марианну, и мы занялись любовью. Не знаю, сознательно ли я использовал этот трюк, или мой тон цинично воздействовал на механизмы, о которых я и не подозревал. Не тон, а маленький сладострастный хищник.
213)
Мы ехали на велосипедах вокруг большого озера. На безлюдном берегу искупались в теплых водах. Наскальные изображения. Марианна показала на несколько штрихов и спросила, узнал ли я лося. Какой же это лось! И все-таки это был лось. О чем недвусмысленно гласила прикрепленная рядом дощечка. Этот лось показался мне странным, но Марианна просила учесть, что лось был нарисован очень и очень давно. Ну и что, лоси и тогда были лосями, сказал я. Однако Марианна не была в этом уверена (и вообще, художники всегда рисуют по-своему). В нескольких метрах от лося был нарисован медведь. Мы сразу догадались, что это медведь, и не спорили по этому поводу. Почему медведь изображен как медведь, а лось не как лось? — задал я вопрос, желая, чтобы за мной осталось последнее слово.
Я сфотографировал ее на фоне этих рисунков. На ней были короткие джинсовые шорты и больше ничего. Когда она повернулась, я увидел складочку под ягодицей. Все время я ехал позади Марианны. Она была очень довольна нашей прогулкой, и я был с нею совершенно согласен.
214)
Мы прислонили велосипеды к дереву и разожгли костер. Разбили палатку у самой воды. Я поймал форель, хотя Марианне и было жаль бедного червячка. Все было так, как и должно быть. Мы испекли форель на углях, ели и болтали о приятном.
Потом мы лежали в палатке и смотрели на воду. Ночь была совсем светлая. Марианна запустила пальцы в мои волосы и стала накручивать их на пальцы. Я попросил ее перестать, но она не перестала. Сказала, что, если женщина любит, она всегда так делает (именно так). Значит, ты меня любишь? — спросил я. Она всегда меня любила, сказала она. А разве я не замечал? Значит, нам хорошо вместе? — продолжал я. Мы любим друг друга? Да, а разве нет? — удивилась Марианна. Она с самого начала так считает. Однако я настолько незрелый, сказала она, что мне постоянно требуются внешние подтверждения любви. Надо только быть вместе и поменьше задумываться, остальное само придет, считала она. И она накручивала мои волосы на пальцы, пока не уснула. У меня была хорошее, благодушное настроение. Бог с ней, с незрелостью, решил я и стал грезить о любви и гармонии.
215)
Марианна получила работу на периферии. То есть на острове. Приличная зарплата, и как раз те предметы, какие она хотела преподавать. Школа маленькая. Хороший контакт с учениками. И все как на ладони. Идеалистка Марианна. Я спросил, будет ли она ездить на работу из города. Нет, так не получится, это слишком далеко. Но она будет приезжать домой на выходные. Обязательно. Неужели нельзя было найти что-то поближе? Нет, это оказалось невозможно. Тогда пришлось бы согласиться на какую-нибудь скучную работу. Такую, от которой все отказываются. А об этом не могло быть и речи. Гордячка Марианна. Марианна, которая все решает сама. Которая знает, чего хочет.
Ты не бойся, сказала она. Если отношения построены на истинном чувстве, небольшое расстояние для них не угроза. Скорее наоборот. И Марианна принялась рисовать радужные картины нашего будущего. Я смогу приезжать к ней в гости. Мы будем гулять по берегу, и наша любовь приобретет новый смысл. Я подумал и согласился, что это звучит заманчиво. И кроме того, ведь это не навсегда, сказали мы. Всего на один год. Потом она сможет выбрать себе интересную работу в городе.
216)
Марианна уехала на остров задолго до начала учебного года. Ей хотелось найти себе жилье с видом на море, сказала она. Это было ее единственное желание. Но ведь море будет у нее перед глазами постоянно, сказал я (хочет она того или нет). Нет, ей необходимо было смотреть на море во время завтрака, сказала она. Остальное не важно.
217)
Я отправился на пароходе к Марианне в первый же выходной после начала занятий.
Она устроилась прекрасно. Удобная маленькая квартирка. Тюфяк на полу и немного книг. Красные шариковые ручки в кружке на кухонном столе. Во время завтрака мы смотрели на море. Марианна спросила, не хочу ли я еще молока, я сказал: да, пожалуйста! И спросил, добрые ли у нее ученики. Все люди добрые, сказала Марианна. Может быть, в глубине души, согласился я.
218)
Она показала мне школу. Это была обычная, ничем не примечательная школа, но Марианну она приводила в восторг. Значит, здесь ты и будешь работать? — спросил я, чтобы дать ей повод немного покрасоваться и показать себя в школе уже своим человеком. Да. Здесь она и будет работать. Она привязала к своей связке ключей лиловую ленточку. Без конца вынимала связку из кармана и вертела в руках. Звенела ключами. Я сказал, что, по-моему, на ней лежит большая ответственность. Она улыбнулась и кивнула, благодарная за то, что я это понимаю.
219)
Мы пошли прогуляться по берегу. Я бросал в воду камешки, и Марианна сказала, что я бросаю их дальше, чем все, кого она знала. Стемнело, и я думал только о том, как хорошо нам было вместе. Мне хотелось знать, о чем думает она? Она попросила меня не обижаться, но как раз сейчас она думала только о сигарете, которую закурит, когда мы вернемся в ее квартиру. Но не стоит отчаиваться, утешила она меня, она может подумать обо мне в любую минуту.
220)
Вообще-то тюфяк Марианны был маловат для двоих, но мы тесно прижались друг к другу. Мы спали и любили друг друга, невзирая на узость пространства, отпущенного нам тюфяком. У Марианны был маленький приемник, по которому в субботу утром передавали старые песни. Мы молчали, пока программа не кончилась. Потом мы немного целовались и нежились, и Марианна прочитала несколько стихотворений из книги, которая лежала на полу. Я смотрел на нее, пока она читала, и слушал, как в кухне начинает закипать вода.
В воскресенье вечером Марианна проводила меня к пароходу, и мы решили, что хорошо провели эти дни. Я даже немного завидовал ей, что она останется среди этой райской идиллии, а я буду мотаться по городу на велосипеде и с утра до вечера заниматься текущей работой.
Я просил Марианну беречь себя. Быть хорошей учительницей. Итак, увидимся в следующие выходные, сказали мы. На обратном пути море было неспокойное, я стоял на палубе и вдыхал воздух, в котором еще не чувствовалось даже намека на осень. И думал о том, что теперь начнутся новые времена, но что после этих выходных я их уже не страшусь.
221)
Я вдруг снова оказался в квартире один. Это выбивало меня из колеи. Я не находил себе места и перестал критически относиться к фильмам, которые смотрел в кино. Мне представлялось, что в кинозале мысли находятся в состоянии невесомости, здесь я мог расслабиться. Часто я покидал зал в полном отупении, шокированный тем, что меня это в высшей степени устраивало. Я записался на курсы французского. Один вечер в неделю. Вскоре я уже смог написать коротенькую записочку Мирлинде — как меня зовут, сколько мне лет и что я люблю яблоки. Почти каждый день я вставал рано и чувствовал себя бодрым и гармоничным.