Страница 54 из 168
Пошел. Как ходят: ногу десять раз переставит, пока установит. Разобрал: старый, — хватается за черенок, молодой непременно за края листа и выходит по-разному.
Когда подошел к дереву, солнце село, и туча закрыла зарю. Ничего не видно. Услышал и стал ругаться: хрюкать, вот это хрюканье и заставило не шевелиться и простоять дотемна (спросить — как вел себя засыпающий глухарь). Он остается до утра на том же дереве. Пришел утром в темноте рано. Тут ли? И — вот слышу, храпит наверху, как человек, затихнет и всхрапывает. Как это выходит — я не знаю. Быть может, он спит, загнув за крыло голову, дыхание проходит через перья, какие-нибудь перышки трепещут. А может быть, просто храпит точно так же, как мы? Я не знаю причину, а ухом слышу ясно, храпит глухарь на верху дерева. Потом… птичка пикнула. Храп перестал. И потом опять… Стало белеть. Перестало. Смотрю. Ничего. Вдруг тучи куда-то делись, и сразу стало светло. Увидел…
Вдруг шея, как рука выкинулась на небо и голова такая большая на небе. Мушка, — сплывается. Подождал. Вдруг — ш-ш-ш! выкинул хвост веером как на току. Подумал, не будет ли токовать: слышал, что есть осенний ток и <2 нрзб.>. Потом вдруг хвост опять сложил и опустил, шея — рука — раз! Я… в сторону… два — в другую… Прикинул я мушку: ясно, видно было…
Конечно, много хлопотать надо, чтобы принести глухаря домой, а интересно. Каждый раз что-нибудь новое. Вот слышал как храпит, а больше ходить, может быть, и самый сон поймешь…
Осенью соек снимать можно легко на лету. Если увидишь, летит сойка, скорей готовь аппарат — обыкновенно летит за ней вторая тем же путем, когда вторая — скорей на путь поближе, как можно, там будет скоро третья, десятки иногда летят одна за одной и очень тихо.
Ястреб…
Журавли в дупелиное время лицом к лицу…
Как усядется цапля на дерево.
Изучить характер птичьего полета, как сороки, тетерева.
14 Сентября. Серый тихий, претихий задумчивый день. Мы с Павловной ходили к Тимофею Александровичу Ненюкову на его дачу под Новоселками на Сухманке. Старой дрожащей рукой преподносит корм своим животным, в числе которых есть и заяц. Задумываешься, он ли сделал зверей добрыми или они его. Вот бы всех пионеров обязать выходить сколько-то домашних животных, а комсомольцев няньчить детей и, когда станут коммунистами, размещать их в школы учителями. Вот был бы коммунизм, а не крепостное право!
<На полях:> Днем летела паутина. Ржаное поле <1 нрзб.> не были затянуты паутиной. Когда ж пауки ее сработали, если вчера не было. Днем?
Решено перенести охотн. базу к Ненюкову в Банковскую дачу, где водятся и лоси. Подлежит на решение вопрос о ближайшем переселении на хутор и самоукрепление там.
Какая ночь! Сильно лунная холодная и тихая со стерегущими возле темного леса туманами.
15 Сентября. Лучезарный рассвет. Родился второй мороз. Он был сильнее первого, потому что лужицы теперь кое-где были подернуты тончайшими льдинками, и в тени белое на траве сохранялось долго, часов до 10.
Фотографировал рогульки — двух- и трехзубые плаунцы: мучка-плывучка; эту мучку употребляют для присыпки ран, заживляет; берут в аптеку. Я ее на темном фоне брал, прикалывая к стволу сосны; а к белой березе прикалывал бруснику. Надо снимать обмерзающие злаки, цветы белые, например на черных пнях. Вообще взять в правило пользоваться естественными фонами. Когда обогрелось, пошел искать вальдшнепов. Имел дело с двумя: осечка и промах. Возле просеки нашел свежий выводок тетеревей, убил петуха молодого, но уже с косицами.
День оставался до ночи светозарным.
Чрезвычайно сложное по существу иногда чудесным образом является нам в простейшей форме и, если это искусство, в особенности если это женщина, то мы о ней в восторге говорим: какая простая? В прежнее время мы так иногда говорили, теперь это забыто, и в настоящее время, наоборот, простейшее стремится к явлению в наисложнейшей форме, теперь о женщине сказать «простая!» это значит совсем оскорбить ее. Искусство тоже без наряда теперь не узнали бы…
Я это по поводу моего сна: мне снилась царская дочь: заговорила со мной по-французски, расхохоталась и вдруг начала со мной болтать на самом лучшем русском языке, потом из салона пышного мы вышли с ней на улицу и стали вместе с большим интересом и весельем читать стенную газету. — Сколько вам лет? — спросил я. — Мне двенадцать. — Неужели? — Ну, сорок». И так выглядит, что ей, может быть и 12 и 40. Не в этом дело, а что насквозь она психична и, так как не в теле тут дело, а часто в душе, то и проста бесконечно, а между тем царская дочь, и там, в доме остался целый штат ей фрейлин.
16 <Сентября>. (3-й мороз. Картошку копают).
Луна светит четвертинкой. К утру вышел мороз, казалось бы, совсем, как вчера: так же солнце всходило светозарно, и все, как вчера, разве только мороз как будто был послабее, а может быть, казалось так уже по привычке. Но почему-то вчера играли тетерева так ярко, так дружно, что я сегодня ружье взял, чтобы подкрадываться. И вот тетерева молчали сегодня. Почему же? Конечно, к перемене. И правда, когда сошел мороз и солнце пригрело, начался довольно сильный западный ветер. Этого вчера не было…
Эти дни, днем до вечера летит паутина и очень длинная. Одна села на прогоне от прясла до прясла, вероятно, не менее шагов двадцати. Одну я поймал за головку (так называют плотный паутинный белый сгусток) и долго мотал ее на палец, тоже не меньше вышло метров пятнадцати. Откуда эта паутина? Разве только пауки бросаются по ветру с высоты деревьев и выделяют паутину? Не летучая ли эта паутина ложится на молодую озимь сетью. (Любознательность Шершуновича.)
Здоровье и с ним самую сущность жизни не ценят: здоров и здоров. Надо заболеть особенной болезнью, такой роковой, что иные, одержимые ею, сами кончают с собой, иные же, напротив, выздоравливают и те, кто выздоровел от этой ужасной болезни, эти стали здоровее здоровых, потому что они не только здоровы, но сознают свое здоровье и ценят в нем жизнь, как великий дар, как творческую силу всего сущего. В этом, вероятно, и есть «искупление»: потому что раз человек самую жизнь благословляет, как величайший дар, то, конечно, эта жизнь даже без уже: тот грех выпал из нее, отболел.
Благодетельная и роковая болезнь эта, конечно, любовь, притом не какая-нибудь платоническая, а та самая, которая гонит рыбу кету через пороги вверх, множество гибнет ее по пути, но кто достиг, тот осуществил свое назначение. Тогда рыба играет или пускает на тихой воде пузыри. А человек сорадуется всему живому, потому что тоже, перескочив через пороги, он ведь в этом не больше всякого животного, он только тем велик, тем отличается, что вмещает в себе все их, когда относится ко всему в природе не как хищник-поработитель, а с родственным вниманием и готовностью, как старший…
<На полях:> Иван-чай пускает летучки… Копают картошку все…
Охота с камерой. Пытался снимать омороженные цветки и разные колоски, отяжелевшие от морозной опушенности. Превосходно вышли те осенние одуванчики, которые помногу сидят на одной ножке. Я подвешивал сзади темный фон и потому вышло. В дальнейшем мороз надо непременно снимать со сроком: так открывается возможность изобразить осень морозом. После мороза, когда все травинки обдались росой и засияли, я пытался, снимая против солнца, получить изящнейшее изображение светящимися тонами. Вышло неважно, потому что я не пользовался темным фоном и как-то спешил. Но уже по сделанному видно, что росу снять возможно.