Страница 123 из 168
Вот бежит, бежит за оленухой, гонит, гонит ее, вот нагнал, и она остановилась, а между тем почему-то нельзя, он смущенно прямо по-человечески стоит и ревет почти жалобно…
Утром с Долгалем, вечером один. От м. Орлиное Гнездо мы дошли до Астафьева. На берегу моря сидел на камушке усталый от перелета кулик (вроде ржанки, по-немецки Regenlogen…) он потом пришел к самому дому Ив. Ив., его состояние я угадывал по своему собственному после поездки верхом на Поцелуе в Улунчу. Перелет вальдшнепов от 15/Х до конца месяца. Тяга у них с 10 Апр.
Мало кто знает, что у енотов кал очень скоро высыхает скорее всего и потому, если вчерашний кал в клетках неубран, то непосвященному кажется, он тут месяц лежит. Но кто же знает особенности жизни уссурийской енотовидной собаки? Во всяком случае, т. Матвеев не знал и по этому своему простительному незнанию набросился на директора…
Полуостров Гамов в разных частях своих разными ветрами продувается и потому, хотя и на одной высоте, но жизнь природы в какие-нибудь 5–10 километров друг от друга бывает совсем иная: возьмем, к примеру, местность по р. Улунчу по Астафьевскому ручью.
В сопках р. Улунчу теперь лист дубовый весь в серой трубочке, а у Астафьева только краснеет, и очень много даже вовсе зеленого.
Барсук — и видом и повадкой своей похож на медведя, а енот на лисицу. Енот зимует большей частью в барсучьей норе (сказал Долгаль).
История Гамова: из Песчаного, из Сидеми и Путятина привезли 500 оленей (в каком году? кажется, в 21-м). Теперь их 2500. В 25 г. по предложению Долгаля сетки перенесли (Новый парк), а в 28 г. у артели (Филипчек, Конрад) Гамов отобрали. Как Юрка Янк. надул брата своего Яна: оставил отец брату 200 оленей. Юрий подговорил сторожей, олени прорвались в парк, и Юрка их не отдал.
В субботу (17-го) мы ездили верхом на Улунчу ставить новых егерей и выселять Покорного.
Драки у оленей бывают в конце гона, когда остается немного непокорных оленух.
Ночью ветер доносил стук оленьих рогов.
Ведь как ухаживает! Кажется, чистая дружба, но, гражданин, дружбы, собственно говоря, нет никакой: каждый под предлогом дружбы норовит сесть верхом.
Иной олень не сразу попадает и вскакивает несколько раз.
Орлиный мыс и остров Томящееся сердце окружены погребальными соснами.
Снимок: старые манзы (мыс Астафьевский).
22 <Октября>. Возвратился во Владивосток.
Сегодня шел по улице Ленина — мостовая умощена камнями с кладбища… нашел имя своей невесты… как ссорились мы с ней из-за рабочего движения, я был революционер, она целиком была против рабочих и даже нарочно затыкала нос, если рабочий входил в трамвай. Я бессилен был объяснять ей, что при вере в новое будущее человечества исчезают запах и грязь рабочего человека, что не в этом дело… Довольно, пора и тебе на мостовую рядом с возлюбленной…
23 Окт<ября>. Утром (ночью в гавань не пустили) приехал с Гамова в город. Получил радостную телегр. о Пете. Денег у меня 1800 р. Через неделю выеду и в полов. Ноября буду дома. Сегодня хлопоты: белье, столовая, номер, комбинат.
12 Окт. выехал на Желябове («Капитан Желябов») Вас. Ив., матрос: «Жизнь была никуда не годная, а матросы на удивление, нынче жизнь отличная, а матросы — вырождение». — Красота? вы говорите о чайках, понимаю. Все это туман — дунул, и нет ничего. На берегу, край — это да, а на море — вот вы, вот я, Желябов, и пристал к берегу, шапки снимали, поклонился, и нет ничего. Пар! Чайка!
13 Окт. После ночевки в Посьете на пароходе поиски Кувасаки в Зарубине. История с ГПУ и с молодым мотористом (текучесть, итал. забастовка: бесконечная сеть). Старый опытный моторист увез в море. Ночевка у Суханова (в Андреевской) с двумя морск. гепеушниками, купившими корову в совхозе.
14 Окт. Пешком на Гамов. Гепеушники и корова. Том Цой — егерь, преемник Янковского, жизнь оленя в его рассказе. Встреча с Долгалем (флюс). Встреча с Вас. Иванов. Левчук <1 нрзб.> Юлия Ивановна на увале. Беседа с Дулькейтом. Поход с ним в Астафьево. Гуси, барсук, съедобные <1 нрзб.>. Звезды.
15 Окт. Утро по лесенке. Гон. Рев. Фазаны. Обход падей (Голубая, Запретная, Барсова). Сюрприз у Дулькейта (полон дом гостей). Моя подозрительность: Дулькейт хочет сплавить, и решение уехать.
16-го. Утро в ожидании парохода. Левчук не пустил. Водворение в Совхозе. С Ив. Ив. в бухте Теняковского.
17-го. Ветер. Утром беседа с Долгалем. В обед поездка к Покорному верхом.
18-го. Утро с Ив. Ив. в бухте Теняковского прошли до Астафьева, и завтракали. Вечером ходил сюда же самостоятельно.
19-го. День отдыха. Это не работник, кто отдыхает в день отдыха и считается с 8-ю часами рабочего дня.
20-го. Голубой день. От Орлиного до Теняковской.
21-го. В Алексеевской сторожке. Блуждание в тоске возле самого края (как оказалось, распоряжение по телефону было…)
Лоскутов егерь, пароход с <1 нрзб.>, пробег. Устройство с пропуском и пр.
22-го. В 12 д. выехал.
Туманная гора — это узел, связывающий всю землю от бухты Витязь до б. Астафьева, все пади и сопки, все распадки с большими и маленькими ручьями и просто вечно мокрыми камнями.
Есть скалы, из трещин которых, как из слезниц, незаметно влага собирается и мочит камни, как будто скала эта вечно плачет. Не человек это, камень, и не чувствует, а я не могу не сочувствовать, и мне кажется, будто скала плачет, как человек… Я прилег на скалу эту отдохнуть, сердце мое билось, и мне казалось, будто это в скале сердце бьется… Не человек же это, скала! но вот как же хочется быть с людьми, что скалу за друга считаешь.
И она знает, сколько раз я, страдая, восклицал:
— О, хитрец, зачем же не взял ты ее за копытца!
Коровы голландские огромные выдвинулись из кустов, загородили путь и стояли, смотрели черными глазами и белыми большими бровями-пучками. Такие были глаза, будто это из самой земли смотрело то самое чрево, из которого образовался и сам человек. И казалось, глаза говорили: «Пусть я при помощи человека стала голландская, но все равно я корова, родня твоя…» Даже Матвеев заметил эти глаза, задержался на них на мгновение, погрузился куда-то в бездну, но скоро выбрался из нее и подумал: «И при таких коровах они сидят голодные и жалуются!» Между тем, коровы эти давали только 1/2 литра.
Драка оленей бывает сильная в самом конце гона, когда остается немного непокрытых оленух. Тогда ветер с гор ночью часто доносит сухие удары рогов. Долгаль однажды попробовал разнять и подошел, так вот один на него бросился, пошел, но, в конце концов, струсил. Дикий олень никогда не посмеет броситься на человека, но домашний теряет уважение и очень опасен.
Скала <1 нрзб.> сердце, а мне было так, будто вся скала как сердце мое жило и билось <2 нрзб.>.
Рогач — певец (из распадка).
Сайки стали лбами, а теперь сели друг на друга, и тут я почувствовал, что сам я рогач.
— И прощай…
Скала пропускает ручей: и <1 нрзб.> у моря в тень.
Свистун.
В кустах перед выходом на пастбища свистун (токовал) так-как-ка-ка.
Косые лучи солнца: олень чешет рога.
Ветер кончал.
Звук: свист и <1 нрзб.>, во всяком случае, нам музыка, а может быть, и вся культура (лирика) — пол, т. е. вся культура есть звук от задержки пола.