Страница 7 из 160
<На полях> Метроном отбивает.
История с Люлей (Вера Антоновна) наводит на размышление о родительской любви, переходящей в эгоизм (Анютины глазки) вплоть до медицинского свидетельства. Такая любовь бывает и к своему народу. И вообще доказательство подлинности любви может быть только извне: не себе хорошо, а тому, кого любишь.
Взявший меч от меча и погибнет — это верно, да вот как сделать, чтобы человек не взял меча? Пусть я лично подчинюсь Христову закону и подставлю другую щеку врагу, ударившему меня. Каков же будет тот человек, кто, видя такое издевательство, не даст негодяю затрещину? И так случилось, что апостол Петр не попал в стражники и только ухо ему отрубили, но зато сколько людей было загублено из-за того же Христа. В том-то и дело, что Я, побитый и оскорбленный в своем последнем достоинстве, не властен остановить отмщение, потому что таким же Я обладает другой и по чувству сострадания, то есть, воображая себя в положение Меня, он непременно возьмется за меч. И часто мы видим (если только не всегда), что воображение сильнее естественных сил и сострадание бывает сильней страдания…
14 Марта. Вот уже дня три после упорных морозов теплеет, по-видимому, перед началом весны. Охота разрешена на две недели с 15 Апреля (Пасха) по 1-е Мая.
До сдачи работы в Н.М. остается десять дней. Последнее звено кончу 20-го, к этому сроку перепишут предыдущее звено, от 20–24 корректуры, 25 сдам, 28 в Петерб.
Поле, где была проиграна битва.
Друг мой, ни на севере, ни на юге нет места, если сам поражен: вся природа побежденному человеку — поле, где была проиграна битва. Но если победа — а ведь всякая победа, это победа над самим собой, если даже болота были свидетелями своей победы, то и они процветают необычайной красой, и весна остается себе навсегда, одна весна, слава победы.
20 Марта. Вчера окончил «Кащееву цепь» и сегодня увидел грачей — какое удивительное совпадение.
Ездил в Москву сдавать «Цепь». С ½ 10-го до 1 ч. д. вел разговор с Замошкиным{15}, потом два часа громил нового редактора Н. М-а Ингулова. И множество людей встречалось, и все разговаривали. Приехал в 11 ночи с головной болью.
Согласились с Ингуловым, что у нас в литературе теперь нет критики. Я ответил на вопрос, почему нет ее: потому что в наличии нет запаса идей, которыми может располагать свободно критик. Я говорил, что в замкнутом кругу марксистский материализм выродился в бюрократический идеализм, и т. д. И еще говорил, что не было времени, когда писатели были так разобщены, как теперь. Много всего можно за два часа наговорить! Слушал Касаткин.
Продолжаются крепкие ночные морозы. Дни солнечные, алмазные. Снега совершенно не тронуты. Наста нет. Зима прошла без осадки. Сегодня видел грачей, три сидели на дереве, один лежал на сучке.
22 Марта. Сороки. Продолжается алмазная весна. Сегодня днем солнце само без помощи тумана перемогло мороз до того, что канава наша наполнилась водой.
На базаре:
— Мелка твоя корова.
— Корова большая, только на коротеньких ногах.
Эта весна света замечательна тем, что вовсе не было наста по случаю того, что зимой не было вовсе осадки. Нужно полагать, что при первом тепле рыхлый и не очень глубокий снег сразу сбежит.
23 Марта. Закончена в отделку «Кащеева цепь». Роман был начат в 1922 году, значит, писался 6 лет. В основу второй части, где изображается любовь, положено личное переживание в 1902 году. Единственное сохранившееся письмо моей невесты с отказом мне во все время писания лежало под руками и давало мне силу писать. По возвращении из Питера, когда откроется земля, я похороню его в землю, и это место будет могилой моей любви. Я твердо верю, что этот роман будет жить взамен нашего ребенка.
С 26 Марта по 1 Апреля (с понедельника по понедельник) — поездка в Петербург, за эту неделю оборвалась алмазная весна и началась весна воды, прилетели жаворонки, скворцы.
Серые слезы. Кончилась алмазная весна света, плачет серыми слезами весна. Сухие глаза у меня, слезы мои выливаются внутрь, и никто их не может увидеть.
26 Марта. От Сергиева до Москвы разговор с Левой. Юноша был вполне советский и горел желанием заниматься делом рабочих. Но в университете почувствовал себя невеждой и с тех пор занялся собой, а к рабочим его и калачом не заманишь. В наше время наука приводила к низам, теперь отводит.
В 9 ½ в международном вагоне (24 р.) выехали из Москвы.
27 Марта. Солнечный день. В Гизе никого не застал. В Царском тоже. На Невском много молодых людей, толпа серая. В прежнее время, бывало, презираешь правительство и втайне думаешь: вот если бы я там был, все было бы иначе в стране. Теперь презираешь по-прежнему, но думаешь: и я управлял бы не лучше…
Эта поездка будет обозначать одумку перед новой работой.
28 Марта. В Гизе: 1) Настоять на одновременном печатании «Кащеевой цепи». 2) Высылка книг. 3) Сборник Горького.
Невский теперь «малограмотный». Я думал на Невском, что образование более разделяет людей, чем классы экономические. Внеклассовое общество — это значит господство образованных людей.
Финансы.
Пенсне — 6 руб.
Чайник — З р. 50 к.
Нагрев. — 3. 60
13 руб.
Поездка — 30 руб.
Проел в 1-й день 10 руб.
Сегодня 28-го — 267 р.
Не собственность, друзья, а образование своего природного дара — вот что нас разделяет: люди <вступают?> с образованием даровитыми и темными — вот два главные класса. А потом уже начинается собственность, богатство и бедность, зависть и щедрость, все уже второстепенное.
Собственность — это не последняя реальность, а попытка реализации личности, причем данное лицо под видом владения делается добровольным сторожем общественного имущества.
Правда, если бы собственник, напр., собранных им художественных ценностей был мудр, то он только бы радовался, что его собрание сделали музеем и уже не он охраняет, а другие.
Первое разделение, что люди родятся кто мужчиной, кто женщиной — это самое главное; второе разделение, что у одних дарование, другие бездарные, третьи — умные и глупые, злые и добрые. И только после всего этого начинается рождение от себя, от человека зависимое: образованные и темные, богатые и бедные. Из темного можно сделать образованного, из бедного богатого, но дурака умным не сделаешь: у нас же хотят всех дураков вывести в умные.
Мое утро — только до восхода солнца, как только солнце взошло — это день.
И моя весна — только до первых цветов, как только цветы показались — наступило летнее время. Но и осень моя от первых желтых листьев на березе и до первого снега — длинная осень. Зима моя короче — от первого снега и до первой капели.
Снегурочка. Снега вокруг города были еще нетронуты, но в городе ничего не было белого. Одна только Снегурочка белая и глаза ее бледно-голубые, как утренние звезды — вот-вот потеряются.
«Бывает ли у тебя желание быть с мужчиной?» — «Ни малейшего!» А между тем она кокетничает направо и налево. И если один подходит, она глядит на другого. И много таких прошло, все ее целовали и она верила, что все были хорошие. Среди них, наконец, показался желанный (Сережа). «Мы говорили о всем, но никогда о себе» (это ее основа: жить, не думая, не загадывая), как только задумалась, так все и потерялось, Снегурочка тает{16}. Он уехал, она думала — совсем и начала снова кокетничать. И вот явился «диктатор». До сих пор все ее жалели («все хорошие»), этот имел план в голове. И вдруг, она оказалась пронзенною. Вскочила и выгнала вон. Он пришел на другой день, она топнула ногой: «вон!» Он ответил: «ваша воля!» и вышел.