Страница 12 из 16
— По Ветру? О чем ты говоришь?
«Идти по Ветру — означает ощущать Поток, дующий тебе в спину и указывающий направление».
— Не понимаю тебя.
«Когда человек становится готов к изменениям, он призывает Ветер. И тот приходит, чтобы помочь».
— Это какой-то особенный Ветер? Ведь ты же говоришь не об обычном атмосферном явлении?
«Да. Ветер, который указывает туда, где находится искомое человеком. Чтобы слышать Ветер, нужно слышать сердце. Чтобы слышать сердце, нужно усмирить разум. Чтобы усмирить разум… как ты думаешь, что нужно, чтобы усмирить разум?»
Зеркало являлось единственным источником света. Проснувшись посреди ночи, Марика читала его как электронную книгу. Вещи, что она получила наряду с палаткой в дар от тотемов, лежали рядом, их ценность и назначение куда проще будет определить утром.
Хотелось в туалет, но Марика оттягивала выход наружу: намерзлась за день. Внутри хорошо, уютно и тепло — все-таки чудесным предметом наградили идолы, — а вылезешь по нужде и снова заиндевеешь. Вот она и тянула время. Слепо уставившись в темный потолок, подумала о доме, жизни, Ричарде, работе, прошедшем дне… Затем достала зеркало — единственного доступного собеседника, — и теперь раздумывала над последним заданным вопросом.
— Чтобы усмирить разум? Не знаю… Тишина? Нет, глупо. Страхи и глупость не уходят в тишине. Сила? Воля? Особенное умение?
«Разум, как зверь: подчиняется тому, кто не боится. Кто не волнуется, кто спокоен».
— Понятно.
Равнодушная усталость сменилась искрой интереса. Марика пошевелилась под одеялом, провела ногтем по слегка прогнувшемуся пологу; странная тема, необычный маленький домик, скрип веток снаружи и звук собственного дыхания внутри. Ну, и ночь. Спать бы, ведь день выдался длинным, да не спится. Нужно прекращать читать, выбираться по нужде, да вновь укладываться, чтобы к утру набраться сил. Все же не удержалась — перечитала последнюю фразу и с любопытством спросила:
— А как призывают Ветер?
Зеркало, вероятно, тоже соскучившееся по диалогу, великодушно пояснило:
«Ветер приходит тогда, когда человек зовет в жизнь перемены. В такой момент зовущий заявляет о том, что готов к испытаниям, к проверке внутренней страсти. Большинство никогда не станут готовы, ибо негоже испытывать то, что хрупко, ломко или гнило».
— Получается, я тоже призвала в жизнь Ветер, раз теперь здесь?
«Ты уже знаешь ответ на этот вопрос».
— Да знаю, знаю…
Марика зевнула, отложила зеркало в сторону и потерла глаза.
— Слушай, а радио в тебя не встроено? Хоть какое-то развлечение было бы. Или, например, будильник?
Даже не глядя на поверхность, можно было сказать, что зеркало обиделось и затянуло буквы туманом — палатка потонула во мраке.
Какое обидчивый предмет, надо же… С характером. Кольнуло секундное чувство вины.
— Не дуйся. Просто иногда я устаю от философии, которой ты пичкаешь. Ни тебе книг на выбор почитать, ни новостной ленты, одни загадки и мудреные фразы, а голова ночью, знаешь ли, и так не варит.
Поверхность светлее не стала; спасибо, зеркало хоть не фыркнуло в ответ. Может, и хорошо, что голосовая функция не встроена, а то бы наслушалась нравоучений и упреков.
Марика вздохнула, села, качнулась на воздушном матрасе и принялась натягивать сапоги.
Ночь сияла мириадами звезд.
Казалось, их были миллионы — белых, желтоватых и голубых светящихся точек, украсивших черный небосвод. Тихо, морозно, завораживающе красиво.
Чернел стеной лес. В эту минуту ни шороха, ни скрипа, лишь темные стволы и белая снежная вата на ветвях. Дремали, отбрасывая на поляну тени, деревянные идолы; их глазницы смотрели куда-то вдаль, туда, куда не мог проникнуть человеческий взгляд.
Порождение Магии. Весь пейзаж вокруг — порождение странного Уровня.
Многие ли знали о его существовании? Или лишь те, кто по случайности, как и она, Марика, призвали тот самый, упомянутый зеркалом «Ветер»?
Перемены. Будь им неладно.
Успокой сердце, усмири разум…
Прежде чем вернуться в палатку, она какое-то время стояла, чувствуя покалывание на щеках, смотрела в ночное небо — такое далекое и глубокое, что делалось торжественно и почему-то одиноко, — и думала о переменах.
Казалось бы, один день, а что-то изменилось внутри. Каждый шаг приходилось преодолевать со сжатыми зубами, на последнем издыхании, выжимая из тела скрытые резервы, заставляя разум дымиться от нагрузки, но все это, как ни странно, приносило скрытое удовлетворение. Она шла и чувствовала движение. Делала шаг и ощущала отдачу. Достигала чего-то и радовалась, как не радовалась уже давно, очень давно.
Наверное, слишком давно.
Кто бы сказал, что от наличия какого-то тесного тента можно стать по-идиотски счастливым, и Марика первая бы рассмеялась ему в лицо. А теперь, ощущая под пальцами тугую ткань, радовалась и благодарила; пусть робко, неумело, чуть корыстно, но все же благодарила за подаренное укрытие от мороза.
Домик. Собственный домик. Заслуженный, теплый, портативный, а главное — свой. А ведь еще день назад скажи ей кто-нибудь про палатку…
Не смешно. И это при наличии роскошных апартаментов.
«Куда почему-то пока не хочется возвращаться…»
Эта предательская мысль заставила поежиться.
Стоя под звездным небом на снежной поляне, Марика будто раздвоилась: одна ее часть взбрыкивала строптивой кобылой — в жизни важны только деньги и комфорт! Признание — вот что есть великое достижение, плата за кропотливые труды; — а другая, обычная девчонка, не хотела даже поворачиваться в ту сторону. Вот бы здесь стоять долго-долго, где жизнь медленно и верно обретает смысл, где нет гонки за титулами, где никто не судит по медалям на груди, где у каждого есть шанс сделать что-то по-настоящему важное. Проявить себя, оглядеться вокруг, расслабиться и осознать, что нет ничего ценнее, чем просто жизнь. Тот самый момент, что протекает, пока ты шагаешь по узким и путаным тропкам, мокнешь под дождем, смотришь на скопившиеся на горизонте облака, купаешься в закатном свете солнца и ощущаешь в сердце прикосновение неба.
Странно все это. Запутано. Почему ты хочешь чего-то и вроде бы не хочешь этого? Где смысл?
Почувствовав, что замерзает, Марика откинула полог и нырнула в теплое нутро палатки.
— Привет. Я вернулась.
Взвизгнул застегиваемый замок; запорошенные снегом сапоги отправились в угол, толстовка — под спину.
Зеркало все еще обиженно клубилось мутью.
Марика улеглась, устроилась поудобнее и взяла его в руки.
— Такое мудрое, а дуешься. Не стыдно? Ты же само пример подаешь, рассказываешь, как надо жить, тебе сам Создатель велел быть умнее тех, кого ты ведешь.
Туман на секунду замер, будто раздумывая над сказанным, затем снова принялся слоиться. Да уж, дуться, так дуться. Знакомо.
— Подумаешь, про радио спросила. Тоже мне повод…
Отложив капризного «помощника» в сторону, Марика перевернулась на бок и натянула одеяло до самого носа. Прикрыла глаза, пошевелила пальцами в толстых носках — непривычное ощущение — спать экипированной — и постаралась успокоить дыхание.
Все. Спать. Иначе проворочается до утра, а там неизвестно, что приготовит новый день. Еду бы найти да с тотемными «подарками» разобраться. Авось еще с чем-нибудь повезет, как с палаткой.
Через несколько минут она сонно пробормотала:
— Спокойной ночи, зеркало. И можешь не отвечать. Я знаю, что ты мне тоже желаешь хороших снов.
Когда из-под одеяла раздалось размеренное сопение, туман наконец прекратил раздраженно клубиться, застыл сплошной недвижимой дымкой, а еще через минуту поверхность полностью погасла.
Глава 5
Долину, лежащую между горами, заливал ясный утренний свет; там, внизу, под солнцем искрилась лента реки, зеленели верхушки деревьев, воздух пропитался невидимыми искорками. Живописный вид с настенного плаката, наполненный радостью мягкого утра, когда под синевой неба хочется дышать полной грудью, а от нового дня ждешь чего-то воистину чудесного.